– Если ты не прекратишь, я уйду есть за другой стол.

Вечером в библиотеке Стейси чувствовала неловкость за свою раздражительность во время обеда, поэтому чересчур горячо хвалила текст, написанный Александром за день. Сама это почувствовала и закончила так:

– Но есть одно замечание: на мой взгляд, слишком много диалогов. Читателю может быть нелегко через них продираться. Надо бы действия какого-нибудь подкинуть.

Это замечание возмутило Невструева, видимо, он всё-таки обиделся на то, что она не выслушала его за обедом.

– Я что, придумывать действия, что ли, буду? Что снится, то и пишу.

– Как чукча? Что вижу, то пою? – к ней снова вернулось ироничное настроение.

– Ну почему же чукча? Сказитель, летописец. Апостол даже, если угодно, – он оставался серьёзен.

– То есть ты таки подвинулся на том, что тебе поручили важную миссию по написанию новой библии?

– Знаешь, какую рекомендацию я давал шизофреникам, если они не были опасны для окружающих? Если ты сошёл с ума и это не лечится, научись скрывать своё сумасшествие от других людей. Вот когда это получаться перестанет, приходи за рецептом.

– Психиатр от бога. И как это согласуется с медицинской этикой?

– Нормально. Я давал им возможность пожить настоящей жизнью ещё хоть какое-то время.

– Может быть, ты и прав… Но я всё-таки добавила бы немного экшена под конец книги. Так будет лучше продаваться.

– А как же я допишу? До конца эксперимента чуть больше двух недель осталось, а там только до райской планеты сто лет лететь.

– Ну столько эксперимент, конечно, не продлится. Думаю, ты будешь наблюдать во сне только какие-то интересные и важные события. И в конце концов, Саша, даже если правда то, что мы с тобой часть чьих-то сновидений, но чувствуем-то мы по-настоящему. Любим по-настоящему…

Стейси по-детски доверчиво заглянула в его глаза.

Челнок приземлился в окрестностях Омска утром следующего дня.

Амайя бодро доложил старпому, что задание выполнено и золота в результате получилось на полторы тысячи тонн больше, чем нужно.

Когда вскрывали золотохранилище в Китае, из него вырвался сноп огня.

– Как будто бы дракон охранял сокровище! – Инженер использовал метафору с натурально детским восторгом. – Лазерная горелка подожгла газ, которым, видимо, на случай проникновения нежданных гостей было наполнено помещение. Оператор погиб мгновенно, реанимация удалась с огромным трудом, теперь его жизнь уже вне опасности, хотя восстанавливаться он будет ещё долго.

В Японии золотодобыча прошла без эксцессов.

– Молодец, сынок, отдыхай. Вечером заберём золото с орбиты и полетим на «Луч надежды».

Легран похлопал его по плечу и про себя отметил, что правая рука Амайи отросла уже почти наполовину и из подвёрнутого рукава рабочего кителя показалась забавная детская кисть с короткими пухленькими пальчиками.

Из-за опасения народного недовольства отъезд горячо любимой «принцессы» решили не афишировать и проводов не устраивать. Временное отсутствие в городе иерарха и Надежды решили преподнести омичам как экспедицию с целью разведки угольного месторождения, совмещённую с рекогносцировкой92 южных соседей. Поэтому Надежда не могла проститься с друзьями и близкими, которых она больше никогда не увидит. Естественно, это огорчило её чрезвычайно.

Заплаканные глаза девушки заставили старпома содрогнуться от жалости, когда он встретил её в коридоре перед завтраком. Он снова почувствовал себя эгоистом и старым негодяем, сбивающим юную деву с пути истинного, поэтому после обмена утренними приветствиями совершенно искренне произнёс:

– Надя, если всё это так тяжело, может, тебе всё-таки остаться?

– Камиль, ты уже не в первый раз предлагаешь мне отречься от идеи следовать за тобой на край света. И в этот раз я подтвержу серьёзность своих намерений, – без раздумий отвечала девушка. – Но если ты ещё раз заговоришь на эту тему, тогда я действительно никуда не полечу, потому что у меня непременно появится ощущение, что ты сам этого не хочешь.

– Больше не буду, – для пущей убедительности Камиль приложил к груди руки.

Она повернулась и решительно удалилась в сторону кухни. С восторгом и обожанием глядя вслед своей будущей попутчице, Легран думал, что принял, пожалуй, самое важное и правильное решение в своей жизни.

Двадцать с лишним тонн золотых слитков, висящих в чёрной пустоте, представляли собой зрелище незабываемое. На драгоценный искусственный спутник Земли было больно смотреть, так он сверкал на солнце.

Трюмы челнока вместили в себя груз, многократно превосходящий собственную массу судна.

Перелёт до точки Лагранжа занял целых восемь часов. Разгоняться и тормозить пришлось не так резко, как обычно, потому что земляне не смогли бы перенести перегрузки, которые для террановианцев являлись пустяковыми.

Иерарх был более сдержан в выражениях эмоций, чем дочь, но от космических переживаний даже у него периодически глаза на лоб лезли. За его борьбой с мимикой было забавно наблюдать, и Камилю приходилось изо всех сил прятать улыбку.

Закари Вентер встретил землян очень тепло. Рукопожатием капитан не ограничился, обнял сына О́дина и прослезился. Анатолий Максимович выглядел при этом смущённо, но тоже явно был рад видеть человека, который знал его отца.

Буратино был подчёркнуто вежлив и следил за соблюдением канонов межпланетного этикета, зарождающегося в данный исторический момент.

Гольденберг же, напротив, приветствовал гостей холодно. Он, кстати, не пожелал селить сына и внучку старого врага в своём жилом модуле. Попросил клан Самсоновых «приютить этих дикарей», аргументируя это общностью языка потомков древних российских олигархов и современных омичей.

Радостнее всех вновь прибывших приветствовал Рамзес. Надежда осталась в полнейшем восторге от вежливого и симпатичного пёсика.

Потом гостей повели на банкет для избранного круга лиц в главную кают-компанию в капитанском жилом модуле.

Гольденберг пробыл на банкете недолго. Произнёс формальный приветственный спич и почти сразу ретировался. Остальные обитатели VIP-модулей последовали его примеру.

В конце концов за столом остались отец и дочь Одинцовы, капитан, старпом, судовой врач и полуторарукий инженер. Тогда земной иерарх попросил принести из его багажа пару бутылок с омской водкой. Появление напитка обрадовало только капитана, остальные смотрели на прозрачную, как вода, жидкость настороженно. Попробовав и отплевавшись, врач и инженер пить её наотрез отказались, Надя не пила в принципе, а старпом, напробовавшийся водки на всю оставшуюся жизнь, пока гостил в Омске, позорно бежал, сославшись на служебные обязанности.

Когда он шёл к выходу, навстречу ему поднялась Хельга Мадрасхен.

– Не хочешь навестить меня сегодня напоследок? Ты же понимаешь, что я никуда не полечу? – шепнула она.

Камиль лишь пожал плечами. Как объяснить Хельге, что такое верность, к тому же если сам ещё не до конца с этим разобрался? Она не стала дожидаться ответа и хотела было чмокнуть его, но он инстинктивно отстранился и невольно глянул в сторону Надежды, которая, как ему казалось, с беспокойством смотрела на них.

– Что, ревнует тебя твоя дикарка? – Проследила его взгляд докторша. – Ясно. Хорошая девочка, смотри, не испорти.

Он хотел было уточнить, что в её понимании означает это загадочное «не испорти», но она произнесла:

– Прощай!

И вышла из кают-компании вперёд него.

В итоге огненную омскую воду остались пить капитан с иерархом, которые уже настолько расположились друг к другу, что выпили на брудершафт и даже троекратно облобызались.

– А знаешь, Максимыч, что мне пришло сейчас в голову? Как ты отнесёшься к тому, что я поселюсь в этом твоём Омске на время? – спросил Закари.