– Я должен подумать…

– Скоро проснётся твоя подруга… Даю тебе пять минут. И второй раз предлагать не буду.

– Я выйду на балкон.

– Ну иди, – ухмыляется араб. – Поговори со своими демонами.

– Буратино, что с Дорой? Ты же мониторишь её показатели?

– С ней всё в порядке. Она спит под воздействием снотворного препарата на основе бензодиазепина. Малыш, ты понимаешь, что под землёй связи со мной не будет? Мы там никак тебе помочь не сможем.

– Я это понимаю, Буратино. Но всё равно считаю, что должен попробовать…

– Что попробовать?

– Ну как… проникнуть в их логово. Кто-то из ВСКПУ бывал там когда-то?

– В последний раз это были переговоры между спецслужбами ровно сто лет назад.

– Но вот! Видишь…

– Что видишь? Переговоры Второй мировой войной закончились… И что ты будешь делать в их логове?

– Как что?.. Что должен агент делать в логове врага? Добывать информацию.

– Понятно. А как ты собираешься вернуться?

– Амир дал слово джентльмена. Я ему верю.

– Малыш… это глупо. И я в принципе не могу согласиться с этим решением без санкции Карлсона. Подожди, я поговорю с ним…

– Стой! Ты же понимаешь, что он не разрешит?

– Конечно.

– Тогда какой смысл? Буратино, родной, да пойми ты наконец… Это же такой шанс! Я же журналист всё-таки. Кто в здравом уме на моём месте отказался бы от такого? Пойми, не всегда целесообразно слепо следовать правилам…

– Малыш, я запрограммирован беспрекословно выполнять инструкции ВСКПУ, и если начинаю размышлять об их целесообразности, то висну и перезагружаюсь. Потому и посоветовать ничего в данной ситуации не могу кроме одного: поступать так, как скажет Карлсон.

– Как вы задолбали уже меня со своим «Малышом»! Дебильное всё-таки погоняло какое… Даниэль уже на худой конец зови.

– Нельзя. По инструкции при обращении к агенту, находящемуся на задании, я должен использовать его оперативный позывной. Даже учитывая твоё психоэмоциональное состояние, я не могу нарушить…

– Да в жопу ваши инструкции! И заткнись ты наконец, Буратино, я больше тебя не слушаю!

Малыш хлопает балконной дверью, как будто может оставить Буратино снаружи.

Они подъехали к замку крестоносцев, расположенному рядом с центром города, – давно потерявшей форму махине из чёрного базальта. Амир приказал своему элегантному электрокабриолету отправляться домой в Иерусалим, тот просигналил обиженно и укатил, шурша шинами.

Внутри замка оказалась гостиница, стилизованная под средневековье. Человек за стойкой администратора молча кивнул Амиру.

Они спустились вниз и оказались в винном погребе со сводчатым потолком, в самом тёмном углу которого пряталась окованная железом деревянная дверка, чёрная от старости. Два толстых кольца были замкнуты на здоровенный амбарный замок. У Амира нашёлся ключ от него.

Им пришлось низко пригнуться, чтобы пройти в проём, за которым обнаружился небольшой тамбур с круглой железной дверью-люком в противоположной стене. Такие двери Даниэль видел только в кино про грабителей банков: на ней были два цифровых замка и ворот в виде штурвала. Свет в помещении включился автоматически, как только они вошли. Араб покрутил замки, с визгом провернул ворот и потянул люк на себя. Открывшийся проход выдохнул прохладную сырость. Они перелезли через порог. Загорелись лампы дневного света под потолком. Пока Амир запирал за собой дверь, металлический шум отдавался эхом от стен.

– Это депо, – объявил Амир. – Следующая станция «А́ндериерушала́им», время в пути двадцать восемь минут. Я хочу поспать, если ты не против. Все объяснения на месте.

В просторном помещении, с выложенными всё тем же чёрным базальтом стенами, стояло пять штук шаров высотой метра в три из прозрачного пластика или стекла, в четырёх из них было по паре автомобильных кресел на металлической платформе, а в пятом – одно. С расположенных по сторонам от шаров перронов они залезли внутрь дальнего двухместного шара через поднимающиеся, как на спорткаре, вверх двери. Платформа внутри шара закреплена не была и ездила на колёсиках, которые вращались во всех плоскостях, поэтому потребовалось повторять все движения араба максимально синхронно, чтобы не потерять равновесие.

Пристегнулись. Теперь Даниэль увидел перед собой квадратный тоннель в высоту и в поперечнике немногим больший, чем диаметр шара. В потолок тоннеля на регулярном расстоянии друг от друга были вмонтированы продолговатые светильники.

Амир качнул платформу вперёд, и шар тронулся с места.

– Помогай, – приказал араб.

Они стали раскачиваться, как на качелях. Шар вкатился в тоннель и набрал скорость.

– Хватит. Теперь сам разгонится. Здесь постоянный уклон в два с половиной градуса, – араб откинул спинку своего кресла, сложил на груди руки и закрыл глаза.

Шар катился, платформа с сиденьями немного смещалась назад и сразу соскальзывала к центру тяжести. Светильники на потолке превратились в летящую навстречу очередь трассирующих пуль. Даниэль подумал, что иллюминация здесь нужна, пожалуй, только для развлечения пассажиров этого транспорта. Светящийся пунктир превратился в сплошную мерцающую полосу.

– Амир, с какой скоростью мы сейчас движемся? – не выдержал Даниэль.

– Километров четыреста в час, – не сразу ответил араб сонным голосом, не открывая глаз.

– И на какую глубину мы в итоге опустимся?

– Пять километров, – интонацией Амир давал понять, что хочет, чтобы его оставили в покое.

Даниэль почувствовал укол ревности: чем это он ночью занимался, если так не выспался? Может, всё-таки обманул неандертальский шпион и на самом деле не отказывался от щедрых ласк мулатки? Но потом Даниэль подумал, что это как раз тот случай, в котором он никогда всей правды не узнает, и решил не портить себе нервы.

Он задумался над происходящим с ним и понял, что абсолютно утратил связь с реальностью. В последнее время и так было слишком много невероятного: голос в голове, превращение в еврея, работа на тайную организацию, связь с прекрасной женщиной… Но шар, уносящий его под землю в логово к неандертальцам, перспектива стать богом… – всё это казалось гораздо более нереальным. Бред, балаган, фантасмагория.

Но если попробовать допустить хоть на секунду, что это правда, душа начинала переполняться восторгом и радостью оттого, что чудеса всё-таки бывают, несмотря на всё то, что ему вбивали в голову с детства. И очень хотелось победить в этом апостольском конкурсе, помочь людям разделить с неандертальцами место под солнцем, а затем повести все виды разумных существ за собой к счастью, к мудрости, к вечной жизни…

Движение шара стало замедляться; платформу уже не относило назад, а, наоборот, стало задирать вперёд. Свет на потолке снова превратился в пунктир. Уклон сошёл на нет, и, судя по ощущениям, они катились немного в гору. Амир зашевелился и привёл спинку своего кресла в вертикальное положение. Даниэль последовал его примеру и, немного предвосхищая события, отстегнул ремень безопасности.

– Стой! – только и успел крикнуть Амир.

Шар ударился о вертикальную стену, вдруг выросшую перед ним, отскочил и подпрыгнул. Когда после удара платформа резко поехала вверх, Даниэль вылетел из кресла, как камень из пращи, и неизвестно, какими бы повреждениями для него всё это закончилось, если бы Амир обеими руками не поймал его за штаны и не дёрнул обратно. В самый критический момент нос Даниэля оказался всего в паре сантиметров от стенки шара. При падении в кресло он заехал арабу локтем точно в солнечное сплетение, так что тот ахнул. Шар попрыгал немного, теряя амплитуду, и застыл. Что-то, пневматически шипя, зафиксировало его с боков.

Араб по-рыбьи хватал ртом воздух. Даниэль пробормотал:

– Извини, Амирчик, я что-то поспешил… – и, не выдержав, затрясся в припадке истерического смеха, прикрывая лицо рукой.