Лоло снова засмеялась. Совсем не дико. И заговорила другим голосом: женским, приятным и интеллигентным.

– Я знаю, что машины не только ездят. Тебе пообещали разговор с обезьяной – я дала тебе поговорить с обезьяной. Давай теперь говорить по-человечески.

– Давай попробуем.

– Вот ты говоришь: обезьяна, человек… А действительно ли разница между нами столь велика? У обезьян есть общины. В общинах – вожаки, которые необязательно самые сильные, но обязательно самые хитрые. У вожаков – приспешники. Верхушка держит общину в страхе. У людей не так? Самки обезьян с большей готовностью спариваются с доминирующими самцами. У людей не так? Основная цель доминирования у самцов обезьян – получение привилегий при спаривании, самки же хотят получить доступ к ресурсам общины, например к еде. Разве не то же самое творится в человеческом обществе? Обезьяна, чтобы казаться больше и значительнее, вздыбливает шерсть. Любовь к пушистым мехам разве не в обычае у людей?

– Всё, что ты перечислила, происходит, по-моему, у любых стайных хищных животных. Получается, что человек ничем не отличается не только от обезьяны, но и от волка или гиены. Или даже от муравьёв с некоторой натяжкой…

– Разве? Наверное, ты прав. А чем же, по-твоему, человек отличается от обезьяны?

– Да много чем! Анатомия, объём мозга, членораздельная речь, способность к творчеству…

– То есть ребёнок, родившийся с обезьяноподобным искривлением скелета или микроцефалией, – не человек? Глухонемой – не человек? Человек, неспособный к творчеству, – не человек?

Каждый из этих контраргументов можно было бы оспорить, но Малышу не захотелось этого делать; ему понравился их общий смысл…

В уме откуда-то всплыла фраза: «Это то, что отличает нас от животных!»

Он попытался вспомнить, к чему она могла относиться… Она могла характеризовать человека по-разному: как имеющего преимущество перед животным, так и наоборот. Люди не едят себе подобных. Люди способны к самопожертвованию. Но. Звери не убивают ради удовольствия. Звери не убивают из-за умозрительных понятий, таких как религиозная, расовая или классовая принадлежность… Но и из этого всего были исключения, которые ни фига не подтверждали правило. Каннибалы. Люди, неспособные на самопожертвование. Это как раз большинство людей – те, которые способны, скорее редкость. Кошка, играющая с умирающей мышью. Чёрные воро́ны, заклёвывающие белую…

– Да-ни-эль! – нараспев позвала Лоло. – Ты завис?

Малыш встрепенулся.

– Да-да. Я здесь…

– Давай я тебе помогу. В своё время Дарвин заметил, что ментальные отличия между человеком и животным имеют не качественные, а количественные характеристики. У того и у другого есть и логическое мышление, и эмпатия, но у человека они выражены гораздо сильнее. И дело тут скорее не в объёме мозга, а в количестве нейронов в сером веществе. У самого глупого человека их в разы больше, чем у самой умной обезьяны… Но существование сознания в виртуальном мире устраняет это различие. Неограниченный доступ к информации, огромные аппаратные ресурсы. Любое, даже очень примитивное сознание с помощью компьютерного при́вода можно разогнать до невероятных пределов…

– Ты что хочешь сказать, что и коза может стать человеком? – вдруг рассердился Малыш.

– Почему бы и нет? Здесь, как в игре, проходишь уровни. То, как я говорила с тобой вначале, – это уровень моего развития на втором месяце существования в виртуальной реальности. Сейчас я тут уже почти полгода. Представляешь, что будет дальше?

– Представляю…

Малыш подумал, что неспроста вспомнил козу; козья морда, вернее козлиная, является символом сатанистов… Если обезьяна может превратиться в человека, значит, человек может превратиться в бога. Но основополагающие инстинкты всех видов живых существ – это страх и жадность. И хотя пропасть между обезьяной и человеком огромна, между человеком и богом она ещё больше. Отягощённым эгоизмом и трусостью через неё не перепрыгнуть. Этот груз утянет вниз в Преисподнюю, и человек станет тогда Дьяволом, а не Богом! У Малыша мороз пошёл по коже.

– А представь, Лоло: бывшее стадное существо получает неограниченный доступ к информации… А рулят этим существом те же инстинкты, что и в реальной жизни. Не захочет ли это существо прибрать к рукам все виртуальные бананы? К чему это может привести при наличии огромных аппаратных ресурсов?

Лоло думала недолго.

– Боишься? А ты не бойся. Есть два способа избавиться от страха: первый – перестать бояться, второй – устранить причину страха. Так же, как есть два способа избавиться от жадности: первый – перестать жадничать, перестать желать, второй – получить всё. Здесь в виртуальном мире бояться нечего, это во-первых. А во-вторых, у меня есть всё, что пожелаю, как в сказке. И вообще… становится скучно. Может, уже сыграем в шахматы?

– А давай!

Они встретились в шахматном приложении под никами Ódin2002 и LóloBóno. Даниэль выиграл без особого труда; жадная обезьяна абсолютно не умела противостоять предложенным ей жертвам.

«Слава богу, технологии переноса сознания не существует… А Лоло изображает какой-то неважный шахматист», – подумал Малыш.

Когда араб с Писателем вернулись, Даниэль попрощался с расстроенной Лоло, пообещав ей возможность реванша. После чего поблагодарил Амира за забавное представление и поинтересовался, кому это может быть настолько нечем заняться, чтобы ради прикола изображать виртуальную обезьяну.

Амир был серьёзен как никогда.

– Ты действительно говорил с сознанием шимпанзе боно́бо, перенесённым в виртуальную реальность. Если бы ты хоть немного понимал в зоопсихологии, ты бы никогда не принял этот разговор за розыгрыш.

Два последующих месяца Амир с Бронфельдом были очень заняты – дописывали Библию; гуляли и трепались они теперь втроём редко.

К таинству создания священных скрижалей Даниэль допущен не был, ему поручили другую работу. Амир объяснил, что первым этапом внедрения цифровой религии занимается компания Another U, о которой Даниэль наверняка слышал. Её задача – убедить мировую общественность в том, что виртуальная реальность может быть суперреалистичной и при этом гораздо привлекательнее настоящего мира. С этим игроделы справляются успешно. Теперь пришло время подключать следующий этап: популяризацию идеи обретения божественной сути посредством оцифровки сознания. Этим и должен заниматься сейчас каждый желающий человечеству совершенствования и процветания.

Даниэль завёл видеоблог в Интернете и, применяя свой богатый опыт, успешно набирал подписчиков. Поначалу эта деятельность вызывала у бывшего журналиста душевный дискомфорт – ранее он занимался продвижением совершенно противоположных идей. Но Очиповский убедил его в том, что шпион, прежде чем получить доступ к стратегической информации, должен немало сделать на благо противника. Или, иными словами, чтобы превозмочь зло, надо стать его частью.

Первой реакцией Даниэля на россказни Амира о вечной жизни был здоровый сарказм. Это была искренняя, правильная реакция, если бы он отреагировал по-другому – вот это и было бы подозрительно. Чтобы втереться в доверие, ему нужно было перейти от абсолютного отрицания к принятию и подвижничеству, причём постепенно, так, чтобы не вызывать подозрений. Малыш сделал это, разыграв своё «преображение» через общение с Лоло: притворился, как будто поверил в её обезьянье происхождение, а следовательно, и в возможность переноса сознания на искусственные носители.

Из разговоров с «бывшей боно́бо» Малыш много узнал о привычках и образе жизни карликовых шимпанзе. В частности, о том, что Франс де Вааль, главный специалист в мире по этому виду обезьян, говорил: «Они ведут себя так, как будто изучали «Камасутру», а в 2012 году получил Шнобелевскую премию за следующее «открытие»: бонобо могут распознавать членов своей группы не только по лицам, но и по виду анально-половой области.