– Пустяки… – выдавил араб, морщась и потирая ушибленное место. Потом объявил: – Добро пожаловать в царство Аида!

Они синхронно полезли из пузыря. Даниэль очень старался не облажаться ещё раз и потому облажался; слишком рано убрал ногу с платформы, которая со стороны Амира резко поехала вниз, и араб чуть не наделся промежностью на жёсткий порог, но удержался и успел выдернуть ногу.

– Ты пытаешься убить меня, Даниэль? – поинтересовался араб и жестом приказал следовать за собой.

Он был слишком немногословен в ситуации, которая предполагала некоторые пояснения – то ли действительно обиделся, то ли не хотел портить интригу.

Помещение, в котором они очутились, по конфигурации напоминало депо в Тверии, но со стенами не из грубого камня, а с идеально ровными, покрытыми тёмно-серым материалом, который светился изнутри узкими вертикальными прямоугольниками холодного оттенка от пола до потолка. На ощупь он был мягким, пористым и тёплым. Тот же материал покрывал пол и потолок.

– Дальше два метра теплоизоляции, температура породы за ней двести пятьдесят градусов по Цельсию, – пояснил Амир, увидев, как Даниэль потрогал стену.

– Там что, уже мантия?

– О нет, мы не вышли даже из самого верхнего слоя земной коры. Мы в толще осадочных пород, представленных тут, под Иерусалимом, в основном известняками.

Видимо, одной термоизоляции тут было бы недостаточно; из щелей под потолком внутрь проникал очень необычно и приятно пахнущий прохладный ветерок. Это был один из тех запахов, который остро ощущается в новом месте, но потом пропадает абсолютно.

В стене над перроном обнаружились металлические раздвижные двери. Внутри – большая, человек на десять, кабина лифта, инкрустированная жёлтым металлом. Орнамент был растительным, с ягодками на ветках из жёлтых искрящихся камней. Кнопки на панели с обыкновенными арабскими цифрами и какими-то непонятными символами, похожими на руны, отливали золотом.

Даниэль потрогал пальцем один из камушков и вопросительно посмотрел на Амира.

Тот кивнул.

– Да, это то, что ты подумал: золото и жёлтые бриллианты.

Араб нажал на самую верхнюю кнопку, и лифт плавно и бесшумно тронулся. Тело Даниэля стало тяжелеть, его даже немного замутило, но неприятные ощущения быстро закончились – видимо, лифт набрал разогнался и начал двигаться без ускорения.

Амир сказал, что подъём займёт три минуты.

Даниэль залюбовался узором на стенках. Это было что-то ближе к стилю ар-нуво, очень замысловатое и тонкое. Он подумал, что люди, которые окружают себя такой красотой, не должны быть злыми, но потом вспомнил, что ему говорил Карлсон о том, что неандертальцы сами неспособны на творческие проявления, но на красоту падки. Так что этот декор вполне мог оказаться результатом рабского труда какого-нибудь несчастного художника из сапиенсов, пленённого и удерживаемого в Подземелье злыми гномами.

Когда лифт остановился и двери его разъехались, они вышли на просторную площадку с резной балюстрадой. Даниэль подошёл к краю. Перед ним открылся вид на дивный город.

Вниз убегали несколько широких уступов, тесно застроенных домами причудливой архитектуры: сплошь в сложных переплетениях лесенок, галерей и мостиков. Крыш в обычном понимании этого слова у них не было – все они были плоскими, приспособленными под террасы и сады, на многих блестели бассейны. Чем ниже, тем дома становились больше и строже, но всё равно производили впечатление единого стиля, основными чертами которого оставались изящество и лёгкость. Кроме того, общим был облицовочный материал строений – светлый мрамор нежных оттенков от розового до жёлтого.

В самом низу застройка граничила с обширной лесопарковой зоной, образующей плоский изумрудный круг. Посреди него возвышалось золотое кольцо гигантского амфитеатра. За ним блестело зеркало большого пруда или, скорее, озера. Взгляд упёрся в ровную вертикальную стену, доходившую до самого неба. Из неё в озеро низвергался водопад – отсюда было сложно судить о его размерах.

Стена, он теперь заметил, окружала всё пространство вокруг. В самой дальней её точке, вокруг водопада, она была сплошь из тёмного стекла, но по мере приближения к тому месту, где они стояли, разделялась на окна, сначала прямоугольные горизонтальные и вертикальные, потом самых разных форм: квадратные, круглые, полукруглые, трапециевидные и даже треугольные. По сторонам от площадки это были уже архаичные арочные и стрельчатые проёмы, перемежающиеся балконами и каскадами зелени. Сзади нависал ещё один уступ, из стены которого они вышли. За ним стена была высотой всего метров двадцать, в ней вместо окон зияли чёрные дыры пещер.

Даниэль опять посмотрел вперёд, и ему бросилась в глаза широкая, как река, лестница, разделяющая уступы ровно посередине и заканчивающаяся в зелени в самом низу. Ступени перемежались обзорными площадками с клумбами, кустами, деревьями, с золотыми фонтанами и статуями. Всё это великолепие сверкало и переливалось в лучах самого настоящего солнца, которое светило из середины безоблачного и очень голубого неба, которое со всех сторон ограничивалось стеной и имело грушевидную форму с узкой стороной над тем местом, где они стояли, и широкой – над парком.

– Это не солнце, как тебе могло показаться, – Амир увидел, что Даниэль готов воспринимать информацию, – пучок световодов, выведенный в светорассеивающую полусферу. И не небо, а люминофорное покрытие с небесно-голубым оттенком.

– Да ладно… – только и сумел выговорить совершенно ошеломлённый волшебным зрелищем Даниэль.

– Когда-то, очень давно, свет был главным сокровищем в Подземелье; без него мы ослепли бы в темноте и выродились, – заговорил Амир тоном экскурсовода. – Позади нас, в самой древней части Андериерушалаима, есть древний световой колодец, сквозь который через систему зеркал свет проникал в город. Таким образом сложно было освещать большие площади, и до появления в первом веке до рождества Христова электричества мы не могли расширять наши города из-за ограничений по освещению… Теперь, как видишь, света у нас хватает.

– То есть в первом веке до рождества Христова у вас появилось электричество?! —осознал Даниэль.

– Если быть точным, в 78-м году до нашей эры.

Даниэль недоверчиво посмотрел на араба.

– Не удивляйся, неандертальская цивилизация опережает сапиентную по некоторым позициям на тысячелетия.

– Так это вы же и тормозили наш прогресс…

– Это так, но тебе не рассказали об истинных причинах такой политики.

– Каких таких истинных причинах? По-моему, здесь всё ясно.

– В событиях, в которых замешаны огромные массы людей, в принципе не может быть никакой ясности.

Тут к ним приблизились двое: один, пониже, явный неандерталец, другой, повыше, больше похожий на сапиенса.

Они промычали что-то приветственное.

– Не напрягайся, это Сонэ, – Амир указал на того, который пониже, – а это Оэв, – на того, который повыше. – Эти джентльмены будут тебя сопровождать повсюду.

И Амир провыл что-то, судя по тону, в приказном порядке.

Вчетвером они начали спуск по лестнице. Провожатые отстали на пару шагов.

– Это мои конвоиры?

– А ты как думал, агент враждебной организации будет перемещаться по территории противника свободно?

– Что-то не пойму: я гость здесь или пленник?

– Гость, конечно, гость! Но опасный.

Людей вокруг было очень много: и на самой лестнице, и на улицах, расходящихся от неё в стороны. Выглядели они очень по-разному. Одни обыкновенно, как самые привычные глазу обитатели поверхности планеты Земля, но другие были как ожившие картинки из учебника по антропологии: невысокие, коренастые, с огромными головами и полуобезьянними лицами.

Их одежда также отличалась большим разнообразием. На одних она была самой обыкновенной, земной, и в большинстве своём очень приличной. Даниэль замечал на ней знакомые логотипы. Но попадались и одеяния очень необычные, наверное, традиционно неандертальские. Выглядели они как униформа: короткая куртка с капюшоном, кожаная или из грубой ткани, перепоясанная широким ремнём с вышивкой и каменьями, свободные штаны, заправленные в невысокие сапоги с золотыми или серебряными пряжками и квадратными носами.