— Сеф?

Когда пара слуг покинула комнату, он подошел к кровати и опустился на колени рядом с ней. Не загораживая мне обзор, я могла видеть лежащую на ней Селестину.

Если раньше я думала, что она бледная, то ошибалась. Теперь ее кожа была не бледной, а приобрела серый оттенок. На лбу выступили капельки пота, облепившие волосы. Ее глаза блестели, стеклянные и яркие.

Желудок резко сжался, я пересекла комнату и остановилась в изножье кровати. Я схватилась за столбик кровати, как будто это могло унять охватившее меня дурноту.

Вчера она казалась в порядке. Возможно, немного уставшей. Сейчас ее рука, которую Сефер держал в своей, выглядела маленькой и хрупкой, как у певчей птицы, ее кожа была тонкой, как бумага.

Он погладил костяшки ее пальцев.

— Я приехал, как только смог. — Он натянуто улыбнулся ей и даже не бросил на меня сердитый взгляд за то, что я невольно задержала его. — Они сказали, что тебе нездоровится, но я не понимал… — Его брови опустились, и он покачал головой, потрогав ее лоб. — Черт. Ты вся горишь. Тебе следовало послать за мной раньше.

— Послать за тобой? — Она тяжело вздохнула. — Даже я не посылаю за принцем. Кроме того, я не хотела прерывать твою подготовку к балу.

— Бал отменяется.

— Но он должен был… — Фраза растворилась в кашле.

— Воды, — пробормотал он, начиная подниматься.

— У меня. — Я схватила кувшин и стакан с бокового столика.

Выдохнув, он снова опустился на колени и помог Селестине сесть. Одной рукой он поддерживал ее за плечи, пока я подносила стакан к ее губам. Она сделала несколько глотков, прежде чем отстранилась и отдышалась.

Она одарила меня белозубой улыбкой.

— Ты привел Зиту. Прелестная вещица.

Он издал низкий звук, как будто ему это было не по душе. Выражение лица жесткое и натянутое, он был занят тем, что макал тряпку в миску на ночном столике и отжимал ее, прежде чем вытереть ее лоб и щеки.

— О, это мило, — вздохнула она, веки расслабленно закрылись. — Но, — продолжила она, когда он помог ей лечь обратно, — Я действительно думаю, что тебе следует пойти и устроить свою вечеринку.

— Ну, я не знаю. — Слова вышли отрывистыми и хриплыми, как будто он произнес их сквозь стиснутые зубы.

Она открыла один глаз.

— И я полагаю, что спорить с тобой будет пустой тратой времени, не так ли?

— Я принц. — На его губах появилась тень усмешки, но это была скорее мрачная ухмылка, чем его обычная.

— Причем невыносимый. — Она откинулась на подушки, но небольшая складка между ее бровями осталась.

— Что ж, тебе придется потерпеть меня, не так ли? Я послал за целителем из Луминиса и не покину тебя, пока тебя не вылечат.

— Я уверена, у тебя есть дела поважнее… — Ее голос затих, когда она погрузилась в сон.

Мы долго ждали рядом с ней, но она не просыпалась. В конце концов, я поняла, что Сеферу неудобно стоять на коленях, и, поскольку на этот раз он не был придурком, я сжалилась над ним и принесла стул. Он моргнул, когда я довела дело до конца.

— Это для того, чтобы на нем сидеть.

Он бросил на меня равнодушный взгляд.

— Я знаю, для чего нужны стулья.

— Ты выглядел таким озадаченным, что я невольно задумалась. Или проблема в том, что это не трон?

— Проблема… — Он втянул в себя воздух, вероятно, осознав, что его голос повышается. — Проблема, — продолжил он более спокойно, — в том, что ты приносишь его мне. И все же я не понимаю, как это могло быть ловушкой. — Он наблюдал за мной прищуренными глазами, все еще не поднимаясь с колен.

Ловушка? Значит, он все еще думал, что я могу представлять для него опасность, пусть и небольшую. Он не казался ни капельки напуганным, когда охотился за мной этим утром.

— Временное прекращение огня. — Я кивнула Селестине, чтобы показать, что она была этому причиной.

Его брови приподнялись, и он склонил голову, вставая.

— Спасибо.

— За кресло или прекращение огня?

Он пожал плечами, опускаясь на сиденье, все еще держа ее за руку.

— Разве это не может быть для обоих? — Его внимание вернулось к ней, как будто меня отпустили.

Я долго наблюдала, как он суетится вокруг нее, вытирая пот, давая ей немного попить, требуя свежей воды, чтобы охладить ее лоб.

Если бы я не знала его лучше, я бы сказала, что ему действительно не все равно. Но его колючесть? О чем он заботился, кроме того, как хорошо его тело выглядело в этих открытых рубашках?

Похоже, между ним и Селестиной не было ничего романтического, и он не звал ее в свою постель с тех пор, как я появилась. На самом деле, он никого не приводил к себе в комнату с тех пор, как Аня и та ночь, когда я испортила ему секс.

Но даже мысли об этом было недостаточно, чтобы вызвать улыбку на моих губах. Не тогда, когда Селестин выглядела такой болезненной, а целителя все еще не было видно. У меня скрутило живот, когда я долила в ее бокал. Даже Сефер, который обычно казался таким беззаботным, наблюдал за ней с яростным напряжением, как будто одна его воля могла сделать ее лучше.

Она проснулась, когда появилась женщина-фейри с кремовыми косами и спокойным поведением.

Сефер рассказал о симптомах Селестины и лекарствах, которые она уже принимала, с удивительной эффективностью.

— И я пила чай из белой ивы перед вашим приходом, — добавила она, когда он помог ей сесть.

Целительница склонила голову.

— Благодарю вас, Ваше Высочество. — Но ее нос сморщился, когда она взглянула на его хвост, который не переставал свистеть от возбуждения. — Вы очень помогли. — Она кивнула в сторону двери.

Он фыркнул, хотя внезапное напряжение пронзило его тело, расправив плечи.

— Я никуда не собираюсь.

— Сефер, дорогой, — со вздохом сказала Селестин, когда целительница ощупала ее руки, — да, ты такой. Позволь женщине делать ее работу.

Его хвост замахал быстрее, когда он стоял там, переводя взгляд с целительницы на Селестину.

Селестин широко раскрыла глаза, посмотрев на него, затем на выход.

— Отлично, — прорычал он и вышел. Я последовала за ним, закрыв за собой дверь.

Напряжение прорезало линии его спины и рук, когда он наливал два напитка из графина. Он протянул мне один, прежде чем плюхнуться на диван. Это выглядело комично маленьким для его фигуры, но я обнаружила, что не могу рассмеяться перед его напряженным выражением лица.

Я покрутила бокал, наблюдая за золотистой жидкостью с мерцающими серебряными частицами. Селестин назвала его аургвин. Я придвинулась ближе к креслу напротив него, наблюдая за реакцией, поскольку его «питомец» угрожал сесть на мебель.

Ничего. Он просто сидел, прижав побелевшие костяшки пальцев к бокалу, брови сошлись в тугую линию, затеняя глаза.

Он действительно беспокоился о Селестине.

Я откинулась на спинку стула и сделал глоток аургвина. Его пряный вкус согрел мое горло и немного смягчил узел в животе.

— Я должна признать… — Наконец произнесла я в полумраке. Возможно, тот факт, что я не могла видеть его узких зрачков, позволил мне притвориться, что я обращаюсь не к нему. Или, возможно, это было потому, что на нем не было ни одного из его обычных высокомерных или жестоких выражений лица… или его короны. — Я удивлена, что ты так беспокоишься о Селестине.

Он поднял глаза. Приглушенный свет смягчил черты его лица, лаская квадратную челюсть и волевой подбородок, а не выделяя их так резко. Он слегка хмыкнул, прежде чем сделать глоток из своего бокала.

Я предположила, что не совсем задала вопрос, на который он должен был ответить.

— Это не первый раз, когда тебе приходится вызывать для нее целителя, не так ли?

Его брови сердито сошлись, когда он снова посмотрел на меня, как будто я оторвала его от какой-то ужасно важной работы.

— Нет. — То, как он произнес это с такой уверенностью, заставило меня подумать, что он собирается остановиться, но последовал тихий выдох, и он продолжил: — Она склонна к болезням.