— Валяй. — какое никчемное слово я подобрала…

— Когда Крау говорил о вас, он всегда называл свой брак «никчемным, пустым и неприемлемым», но когда я познакомилась с вами, мне показалось, что вы хорошо к нему относитесь…

— Так было не всегда. Никчемным, пустым и неприемлемым считала его я. Но это оказалась небольшая часть Крау Ардена. В последнее время я узнаю о нем столько нового, что мне теперь кажется, будто я не знала ничего. Вот, например, удивительный факт — пока он спал с легкодоступными девицами, он, оказывается, часто жаловался на то, какая я последняя стерва.

Мартин рассмеялась:

— Ваше чувство юмора — ограненный алмаз.

— Ну он не всегда говорил плохое… — Рьяма погладила Тэвию по плечу, утешая, отчего та вздрогнула, — Он еще говорил, что, если бы не вы — он бы уже давно умер.

— Что правда, то правда. Впрочем, если бы я постаралась, то сохранила бы ему жизнь еще на очень долгие годы.

— Эх… сомневаюсь… — Мартин окинула взглядом рукописи и достала томик стихов, — Можно?

— Да. Почему ты сомневаешься?

— Просто… Я заметила, что у мужчин часто бывает такое. Появляется какая-то странная идея, она подкрепляется еще более странными мотивами, а потом… достаточно моргнуть, и вот он уже в стремени скачет на войну или…

— Или сидит в подпольной организации и планирует устроить переворот, — предложила Тэвия, — Да, я тоже замечала это за своими мужьями.

— Сколько у вас их было?

— Пятеро. Крау — шестой. С каждым я прожила не больше полугода.

— И поэтому вас называют «проклятой»… — знакомый мужской голос.

Рацерик появился неожиданно тихо. Он быстро пробежался взглядом по надписям, а затем еще раз, но медленнее. Искал что-то.

— Вот видите, как все интересно получается? В одной комнате собрались проклятые принц и принцесса… и две проститутки, разумеется.

Рацерик позволил себе аристократичный смешок.

— «В водовороте ее ослепших глаз искал свой образ я, но сколько б не искал — все зря. Она злодейка знойная, как в Ритонии жара!» — процитировала Мартин с выражением.

— Как думаете, чьи строчки? Крау или Ричарда? — подхватил Рацерик.

— Крау. Просто догадываюсь о ком они. — ответила Тэвия с улыбкой.

Принц заглянул в книгу и нашел взглядом заметку в конце страницы:

— «Тэвия Ритонская. Моя первая любовь». Это написал Ричард, ведь Крау никогда не был в Ритонии, насколько я понял из его творчества. Да и первая любовь? Хм.

Тэвия решила оставить эту догадку без ответа.

— У вас есть разговор ко мне, принц?

— Верно. Наедине, если позволите.

— Всё-всё, мы уходим, только подскажите, о благородные особы, когда мы уже сможем уехать? — Мартин постаралась сделать свой тонкий голосок хотя бы на тон грубее.

— Уехать вы можете в любой момент. Но вот остаться живыми… вряд ли, — Тэвия замахала рукой, — Ступайте-ступайте, очень скоро все решится и лучше бы вам быть здесь.

— Да, госпожа.

Сестры покинули помещение, и атмосфера тут же стала холоднее.

— Рэдонель пошел на переговоры. — сообщил принц.

— Мы предполагали, что у них будет для нас предложение… Почему он не сообщил мне?

— Насколько я могу судить, он не хотел, чтобы это обсуждалось. Надеюсь, он не станет глупить.

— Я тоже надеюсь. Ему это не свойственно, хотя он и бывает вспыльчив.

— Надежда на благоразумие… сколько раз я возлагал эти надежды, когда был при дворе? Иногда мне искренне жаль, что не могу поделиться хотя бы частью своих итак мизерных знаний с людьми.

— Если ваши знания мизерны, принц, боюсь, что мои тогда можно оценить в сребреник.

Смущенный принц замахал рукой, мол «перестаньте».

— И кто же нас пригласил? Румьер?

— Фидель.

— Хм, у меня сложилось впечатление, что она не в восторге от того, что происходит. Рэдонель рассказывал об их непростой связи с Крау, так что ставлю на ее сожаления и снисходительность.

— Аналогично.

— Вы придумали, как мы поступим с началом вторжения?

Рацерик приложил руку к сердцу и не без удовольствия уверил:

— На этот счет можно не переживать. Им незачем сохранять наши жизни и дом Арден, поэтому их маги израсходуют большую часть потенциала в первые минуты.

— Легендарная магическая артиллерия Подиума… Говорят, что большую часть Мертвых земель выжгла именно она.

— Да, это было при мне. Я собираюсь поставить барьер, на который уйдут почти все мои силы, но это стопроцентная гарантия. Что же касается прямого штурма — здесь у нас все еще нет шансов. Людей слишком мало. Все они отдадут свои жизни, чтобы мы попытались обвести Подиум вокруг пальца. Как продвигается дело с тоннелем?

— Недавно Мэриет сказала, что они почти закончили. Вся надежда на то, что старую шахту не завалило, и мы сможем скрыться через нее. Но даже если так… до границы с Ритонией не рукой подать…

— Мы справимся, принцесса. Иначе нет в этом мире справедливости.

— А ее и нет. Есть только мы и наши действия. Хотя иногда и мне хочется разбавить этот мрак каплей магии. — Тэвия взяла Черную сталь за рукоять и занесла над головой, — Как видите, даже нечто столь темное может освещать мрак подобно факелу.

— Вам идет этот черный блеск. — принц не отводил взгляд от меча, — Он придает вам уверенности.

Тэвия улыбнулась. Черная сталь в последнее время успокаивает ее куда сильнее, чем дурманящие травы.

В густом лесу светилась пара огоньков.

— Может стоит загасить фонари? — спросил Эрдо.

— Так они подумают, что мы готовим засаду. — Рэдонель припал к сырой коре дерева.

Снежинки редкими парами опускались вниз. Вороны верещали в сумерках, словно кто-то постоянно пугал их. С приходом зимы всегда приходят перемены. Рэдонель никогда не верил ветру. «Ветер может означать лишь временные перемены, тогда как снег ввергает привычную жизнь в хаос. Но стоит к нему привыкнуть, как вновь возвращается порядок. Только этому циклу и можно доверять. Сначала все леденеет, потом тает. Ненависть сменяется любовью и наоборот. Страшно думать о том, что все, чтобы то ни было в природе подвержено принципу цикличности…»

— Надо было потеплее одеться. — Эрдо стремился развеять молчание.

— Тогда мы были бы не так проворны.

— Ты мне все это говоришь, будто учишь. Чего я в этих вещах могу не знать? Столько лет войны, столько лет жизни на грани… в последнее время я и вправду пренебрегаю безопасностью, чтобы хоть немного пожить в чертовом комфорте. — Эрдо сплюнул, — Давай хоть закурим я не знаю…

— Давай.

Эрдо вытащил кисет, забил пару трубок, и дым, поддерживаемый снизу теплым светом от фонарей, увлекся ветром.

Фидель написала в письме, что придет в полночь к руинам часовни Единого бога. Лорд держался чуть поодаль, давая понять, что изначально будет согласен не со всеми условиями. Было еще то, что его немного пугало. Если она знает о руинах, значит неплохо изучила местность. Но даже так, вряд ли Подиум в курсе о старой шахте… По крайней мере такую надежду он хранил.

— Несмотря на все… я чувствую себя таким спокойным, Эрдо…

— Отчего же? Ха-ха! Тяжело, знаешь ли, зацепиться за умиротворение на смертном одре!

— А ведь Крау смог, я уверен.

— Ты не можешь знать. Может он верещал и плакался, как сучка?

— Ха-ха-ха. Он бы оценил. Нет, думаю, он просто не такой человек. До самого конца он бы искал в себе только светлые чувства, — Рэдонель поменял опорную ногу, — У него были темные времена в жизни, но мне кажется в башне его душа по-настоящему расцвела. Говорят только в период лишений можно достичь простого счастья.

— Это мудрецы говорят, у которых с головой не все в порядке.

— Может быть. Но в чем-то они правы, раз так духоподъемны мои мысли.

— Да нет, просто ты тоже тронулся головой.

Рэдонель улыбнулся.

Одинокий силуэт проскользнул мимо деревьев и заглянул в храм. Затем он показался с другой стороны и осмотрелся.

Рэдонель выставил фонарь перед собой и поболтал им в стороны, помигал.