— Хи-хи, спасибо! — Сказала Рьяма, — Теперь мы спокойны.

Рэдонель перешел улицу и свернул в переулок. Тут и там, слышался стук молотков. Не знаю, как вас спасут заколоченные окна, друзья…

На соседней улице отряд зачистки из Подиума собирал трупы в кучу. Маг в синей с золотом накидке держал наготове в руке сгусток огня.

— Поджигай! — крикнул кто-то, — Быстрее, сопляк чертов!

Огонек вырос и быстро метнулся в мешанину тел. Вспыхнуло большое пламя. Из кучи донеслись жалобные и усталые стоны, без всякого намека на боль или агонию.

— Красиво горят, да, дяденька? — послышалось позади.

Рэдонель обернулся и увидел, что за подол плаща его держит маленькая девочка с яркими голубыми глазами. Белое платьице смотрелось на ней в этот ужасающий вечер крайне нелепо.

— Кто ты?

— Меня хлебом не корми дай на что-нибудь жестокое посмотреть!

— Угу. Наверное, тебе часто говорят, что ты отвратительна?

— Да, и это мне тоже нравится!

— Где твои родители?

— Во-о-он там! — и она замахала руками в разные стороны, — Они живут в большой башне.

— В большой башне, говоришь…

— О, приветствую тебя, Рэдонель!

Перед Рэдонелем стояла парочка, которую он и надеялся увидеть. Одетые в парадные защитные облачения Подиума, они держались за руки.

— Приветствую, — тихо сказала Фидель, — Как поживаешь?

— Неплохо.

Румьер похлопал Рэдо по плечу:

— Ты, наверное, хочешь знать, что у нас тут сегодня происходит?

— Да, только…

Когда Рэдо обернулся, на месте маленькой странной девочки он увидел лишь мощеную каменную дорогу. Ладно, потом.

— Видишь ли, у нас тут Терадонское лихорадка в самом разгаре. Вся партия мяса, которую доставлял Урамор в местные заведения оказалась с примесью сларчьей крови. Уж не знаю, где ОНИ достали столько… сларков то мы вроде как истребили, да? Но ты не переживай, Урамор уже задержан. Скоро мы узнаем, кто тут постарался. Брелия? Может Таврос? Или это Ритония вдруг почувствовала силу?

Глаза Фидель забегали.

— Да, было бы интересно узнать. — сказал Рэдо с усмешкой, — Знаешь, а я напишу вам письмо через пару дней, хочется узнать, в чем там дело. Надеюсь на это вы ответите.

— О, точно! Были же еще какие-то письма, верно?

— Да, парочка про Крау. Про «Рукописи мертвеца», если быть точным.

Кажется, сейчас я вырыл себе могилу.

— Господи, прости меня! В последнее время столько дел! Мы готовимся к кое-чему грандиозному. Скоро будет фестиваль, на котором мы сделаем важное заявление! Празднество будет что надо, это я обещаю! А еще у меня есть предложение.

— Ха, с удовольствием послушаю.

— Я тут узнал краем уха, что ты вроде как спелся с Тэвией… Я не осуждаю, такую девушку нельзя оставлять в одиночестве. В свое время я руководствовался этим, когда взял в невесты Фидель…

— Это я тебя взяла в женихи, — она сказала это почти безжизненно.

— Так вот, мы хотели навестить вас через пару дней, что скажешь?

«Мы убьем вас через пару дней» — так это нужно трактовать.

— Конечно, я думаю это будет куда лучше, чем обмен письмами, ха-ха, — Рэдо проглотил слюну.

— Замечательно, тогда договорились. Там я вам и расскажу про эту историю с рукописями. Поверь мне, там нет ничего, что было бы достойно внимания. Даже больше — это скорее издевательство над мертвым, чем нечто, оставленное ему в память.

Фидель болезненно улыбнулась.

— Ладно, нам пора тут заканчивать, — сказал Румьер, — Береги себя, лорд.

— Взаимно.

Когда они ушли, Рэдо было трудно унять в коленях дрожь. Еще немного и свалился бы от волнения, ха-ха. Что происходит, Крау? Приди и все расскажи мне уже, черт побери.

Полдень следующего дня. Третья неделя вервея.

В городе настоялся туман. Людей на улицах было в несколько раз меньше, чем обычно. Еще не все столбы дыма развеялись. Карета, исписанная ритонскими узорами, одиноко стояла напротив Галереи мастера, тяготеющего ко мраку. Галереи Авитана.

Тэвия даже не думала скрываться. Она была уверена, что те, кому о ее посещении Юсдисфала знать не следовало, наверняка следили за ней от порога Арден.

— Готова? — спросил Рэдонель.

— Ха, еще как. — ответила Тэвия, унимая дрожь, — Меня ведь не сразу убьют?

— Я бы надеялся, что сразу. — Эрдо искал свое отражение в мече, в основном молча, иногда вставляя язвительные комментарии.

— Смертный приговор уже всем нам подписан, так что остается идти напролом. Мы с Эрдо будем рядом. Иди с высоко поднятой головой, как подобает ритонской принцессе.

Тэвия собралась с мыслями, кивнула, и быстро вышла.

Стук каблуков отчетливо был слышен в мертвецкой тишине пустой улицы. Солнце едва-едва подчеркивало яркие синие и зеленые краски на корсете. Короткий пышный хвост через шаг бил по затылку. Две худые пряди светлых волос, просунутые через диадему, раздражающе щекотали шею.

Ладно, идем.

Тэвия быстро поднялась по ступеням на площадку с фонтаном и, не задерживаясь, ступила на вторую. Громадные двери открыть не составило труда, словно ей помогал бог ветра.

В последний раз она была здесь, когда только-только приехала из Ритонии. Просторный зал, увешанный картинами, еще тогда произвел на нее впечатление, хотя увлекаться искусством она начала сильно позже. В огромных полотнах размером со стену застыли различные пейзажи, собранные по всем уголкам Юсдисфала. Здесь и вид на желтые поля близ города, и вариации заката в Линемийском порту… Величественные городские стены, торжественные полотна, посвященные Подиуму, а венчал это все портрет короля Гельдера, повешенного в самом центре зала, там, где сходятся лестницы на второй этаж.

— Ну, как тебе? — спросил бы ее Крау.

— Слишком много золота. — Ответила бы она.

Ха. Так смешно.

Скользя изящной рукой, увешенной серебряными браслетами, по периллам, Тэвия поднялась на второй этаж.

Вот тут уже начинал узнаваться почерк безумного художника. Все те же пейзажи, все тот же Юсдисфал, но с красками хаоса, взятыми за основу. Где-то небо приобрело кроваво-красный оттенок, где-то на полях бегали колосья с приделанными человеческими ножками, а где-то — луна протянула свой длинный змеиный язык и обхватила им повозку. И король… корона проржавела, а на лице возникла старость.

Название первого зала — «Юсдисфал, каким мы его знаем».

Название второго — «Ложное вымирание», посвящено концу эпохи Бессмертия.

Название третьего — «Золотые земли».

Этот зал был куда более мирным, чем предыдущий, хотя и был посвящен историческим событиям, которые развернулись в землях от Юсдисфала до бывшей Терадонской республики и, наконец, до Ритонии. Тут и там батальные полотна вымещали красивые пейзажи. Нередко повторялась схема: было и стало. Например, сначала Авитан изображал тихие и мирные луга при Орилее, а на следующей картине нашпиговывал их трупами, ставшими результатом войны, развязанной Шорданом. Или вот еще: обычная, мирная, ничем не примечательная земля, на которой внезапно возникает башня, от которой расползается смерть и разложение.

Наконец, четвёртый зал — «Зло».

Здесь творец дал волю всем своим чувствам. Дикие топи пожирающие лошадей и всадников, дети, кромсающие тело матери длинными зазубренными кинжалами, вид издалека на то, как оживший Кафиниум пожирает Юсдисфал своей жуткой пастью. Из золотых башен реками льется кровь, здание Подиума распиленное пополам раскрыло свой секрет — в его недрах нежился чудовищный зародыш, к которому везут телеги, набитые трупами. На месте, где в первом и втором зале весел портрет короля, улыбкой барракуды улыбался принц Рацерик. Длинные клыки проклятого принца вонзались в тело младенца и струйки крови текли по зубам вверх.

Здесь она его и увидела. Человек, с которым она так долго обменивалась письмами. Некий Кейцлер. Он рассматривал картину Рацерика и то и дело вздыхал, подмышкой у него был тяжелый на вид сверток.