— Прости, Серёг, — сказал я, поднимаясь и быстро натягивая гимнастёрку и штаны. — Что-то… уснул крепко, короче.

— Да я уж заметил, — усмехнулся Лопухин. — Всю ночь спать не давал. Болтал всякую хрень-брень.

— Что например? — насупился я, продолжая наматывать портянки.

— Про дроны какие-то всё болтал. Мол, надо сетку натянуть поскорее, а то налетят, забросают вогами или ещё какой-то там… я слово на запомнил.

— Ну, мало ли, что кому снится, — попытался я уйти от темы.

— Слышь, Лёха, а дроны — это что за звери такие летающие?

— Да хрен его знает, — улыбнулся я, вставая. Хлопнул друга по плечу. — Ну, говори, чего от меня в штабе хотят?

— Вот у них и спросишь, — ответил Серёга. — Моё дело было передать. Давай, беги скорее.

— Бежать? Я думал, туда ехать надо, — удивился я.

— Не, они рядом расположились. В паре сотен метров. Как выйдешь, направо по тропинке. Мимо трёх пней, дальше сразу направо, и будет штаб. Не перепутаешь, — пояснил Лопухин. — Да, пароль не забудь — «Киев», а то не пустят ещё. Хотя придумали, конечно, — усмехнулся он. — Можно подумать, японцы по-русски умеют говорить без акцента. И вообще их с нашими легко спутать.

— Это ты зря, — заметил я. — СССР — страна многонациональная. Вот ты казаха от киргиза отличишь? А корейца от китайца?

Пока Лопухин думал, я выскочил из палатки и побежал в штаб. Начальство ждать не любит.

Боец, сидевший в карауле возле таблички «Хозяйство Сухова», меня узнал и пароль спрашивать не стал. Кивнул только, мол, знаю тебя, проходи. Я ему ответил тем же. Спросил у незнакомого ефрейтора, который тащил какой-то ящик, где тут штаб батальона. «Там, — мотнул он головой направо. — Палатка с трубой. Не ошибёшься». Меня удивило, что он даже не спросил, кто я такой. А вдруг диверсант? Но пока шёл дальше, подумал: «Это паранойя, однако. Здесь не западная граница и не 41-й год, чтобы диверсантов бояться».

Боец, стоявший в охранении около штабной палатки, меня тоже пропустил безо всяких вопросов. Я вошёл, миновал предбанник с телефонистом. В большой комнате за столом стояли трое: наш комбат Арсентий Гаврилович Сухов, замполит Михаил Михайлович Сидоренко и незнакомый мне старший лейтенант. Судя по знакам отличия, тоже из СМЕРШ.

— Здравия желаю! Старшина Оленин по вашему приказанию прибыл! — отрапортовал я, вытянувшись и, как предписано было петровским уставом, «пожирая глазами начальство». Сделал это, признаюсь, на всякий случай. Мало ли, за какие провинности меня сюда вызвали. Может, полную шапку накидают и носить заставят, а может, и поощрят.

— Добрее утро, — по-простому сказал Сухов. — Проходи, знакомься. Это старший лейтенант Юмкин, Владимир Петрович. Наш новый начальник разведки. Прежний ушёл на повышение.

— Здравия желаю! — сказал я, протягивая руку офицеру. Забыл совсем, что первым это должен делать старший по званию. До сих пор трудно привыкнуть, что я не капитан, а старшина.

Но Юмкин оказался парнем простым. Ответил на рукопожатие. Крепко, но без фанатизма. А то знаю я одного деятеля — он был когда-то председателем областной думы. Я тогда ещё журналистом работал. Чиновник росточком не задался — всего 160 см, потому компенсировал рукопожатием. Сдавливал кисть, словно тисками. Сублимировал, если верить психоанализу.

— Итак, товарищи. Задача простая. Обнаружить и обезвредить диверсионно-разведывательную группу противника. Но сначала коротко про обстановку. Вчера батальон капитана Шевченко прорвался в глубину Дадинцзыского узла сопротивления и первым из группы генерал-майора Максимова прочно оседлал рокаду Мишань — Мулин. По данным разведки, — Сухов коротко кивнул на старлея, — японцы забросили туда группу, чтобы та минировала дорогу, взрывала коммуникации, передавала данные о переброске войск и так далее.

Майор замолчал. Вскинул левую руку, посмотрел на часы.

— Ну, где твой Шерлок Холмс? — спросил вдруг старлея. — Нехорошо опаздывать к командованию, — прозвучало уже с грозными нотками.

Юмкин отвёл взгляд. Было видно, что ему самому неприятная такая ситуация.

Но буквально через пару секунд брезентовая дверь откинулась, внутрь зашёл военный лет 30-ти в звании… лейтенанта. Мне это показалось странным: в таком возрасте давно пора если не полком, то батальоном или, если уж карьера не пошла, ротой командовать. То есть быть как минимум капитаном. А тут… да и то, как мешковато сидела на незнакомце форма, сразу дало мне понять: передо мной типичный «пиджак», то есть звание он получил только потому, что в его вузе была военная кафедра.

— Доброе утро, товарищи, — проговорил незнакомец несколько робко, чем ещё сильнее убедил меня в первоначальном мнении.

— Наконец-то, — проворчал Сухов. — Присоединяйтесь, товарищ лейтенант.

Тот подошёл поближе.

— Итак, ваша задача, лейтенант Добролюбов, простая, я её уже озвучил: найти и обезвредить. На выполнение у вас двое суток. Всё понятно?

— Простите, товарищ майор, — заговорил «пиджак». — Но хотя бы есть какие-то данные о том, где эта группа может находиться? Там же пересечённая горно-лесистая местность, а протяжённость дороги около 90 км, по моим прикидкам. Как же я… то есть мы…

— Вместе с вами поедет группа опытных бойцов, прошедших Великую Отечественную. Десять человек. Больше дать не могу.

— А если японцев, простите, втрое больше? — не унимался лейтенант.

— Даю час на подготовку. Все подробности у старлея Юмкина.

Майор закончил совещание, все потянулись к выходу. Но я задержался и обратился к комбату:

— Товарищ командир, разрешите вопрос?

— Слушаю.

— Почему вы меня позвали? Я же простой водитель.

Сухов подошёл ко мне ближе. Внимательно посмотрел в глаза.

— Ты видел этого, Добролюбова?

— Так точно, — непонимающе ответил я.

— Его призвали неделю назад. В военном деле ни бельмеса не смыслит. Но! Лучший следователь Московского уголовного розыска.

— Нюх, как у собаки, и глаз, как у орла? — не удержался я от шутки, вспомнив «Бременских музыкантов». Майор повёл густыми бровями.

— Типа того, — ответил. — Мы с тобой давно знакомы, Алексей. Твой опыт знаю. Присматривай за ним. Мне там, — комбат поднял взгляд к потолку, — сказали, чтоб вернули живым. Ценный кадр.

— Тогда зачем отпустили? — удивился я.

— Он до самого товарища Сталина дошёл со своими просьбами отправить его на фронт. Долбал всех с 1941 года, как дятел. Мне этот умник здесь не нужен, сам понимаешь. Но куда деваться? Тем более искренне хочет Родину защищать. Короче, береги его. Ценный кадр. Светлая голова. Понял?

— Так точно! Да, товарищ майор…

— Ну чего ещё?

— Я отпросился у комполка…

— Знаю. Он в курсе. Вернёшься к ним, когда получится. Свободен.

— Есть!

Я вышел, накинув в предбаннике плащ-палатку, которую оставил здесь обтекать. Но когда оказался снаружи, почувствовал, что дождь прекратился. Откинул капюшон, посмотрел вверх. Серое небо было затянуто густыми тучами, но не проливало на нас потоки воды, что уже хорошо. Вздохнул глубоко, наслаждаясь влажным воздухом, напитанным ароматом хвои. Жаль, конечно, не поеду на студебекере вместе с пехотинцами укрепления под горой штурмовать. Очень интересно посмотреть, какие секреты скрыли японцы.

С другой стороны, теперь задание не менее интересное. Я подошёл к «пиджаку», который стоял неподалёку и курил.

— Давайте знакомиться, товарищ лейтенант? — предложил я, проверяя, насколько «вменяемый» офицер. То есть уставщина ли будет законом в наших отношениях, или по-человечески сможем общаться. Соблюдая субординацию, конечно.

— Да, конечно, — с готовностью ответил лейтенант и первым протянул руку, — Сергей Сергеевич. Можно просто Сергей. Вы же старше меня, я так понимаю? — он близоруко прищурился. «И как таких в следователи принимают?» — подумал я.

— Ну, если вам меньше 30 лет, то да. Алексей Оленин. Для своих Лёха. Можно на «ты»?

— Очень приятно. Разумеется. К чему эти условности. Мне 24 года, просто я стараюсь казаться старше, — улыбнулся Добролюбов. — Вот, — он провёл рукой по аккуратно подстриженным усам, делавшим его похожим на товарища Молотова. — Отрастил по этой же причине. Я без них вообще выгляжу, как мальчишка. Скажи, Алексей, а тебя приставили за мной следить?