Я подошел к ней, шепнув Путилину:

— Покуда я буду оказывать помощь княгине, расскажи хоть в нескольких словах, в чем дело.

— Сейчас мне донесли, что у подъезда нашего остановилась карета, что случилось какое-то несчастье. Я, словно предчувствуя что-то недоброе, бросился вниз. Действительно, у подъезда стояла щегольская карета с гербами. Я быстро распахнул дверцу и увидел эту даму, лежавшую в глубоком обмороке. Дверца противоположная была раскрыта.

— Не подходите! Ах! Пощадите! — вдруг раздался дико-испуганный крик в кабинете. — Вампир! Вампир! Кровопийца! Что вы со мной делаете?! Вы хотите высосать мою кровь?.. Спасите!

Путилин не докончил начатого рассказа, подошел ко мне и княгине.

— Сударыня... княгиня... Ради Бога, придите в себя, успокойтесь, — прошептал я, стараясь разорвать шнур от ее корсета. — Не бойтесь меня: я не вампир, а доктор.

— Нет, нет, вы лжете... вампир, вампир!.. Аха-ха-ха!.. — забилась у меня под руками бедная княгиня.

Благодарю покорно! Я — доктор, и вдруг — кровопийца-вампир!

— Иван Дмитриевич, давай скорее из моей сумки морфий и шприц, — отдал я приказ великому сыщику.

Путилин подал мне то и другое, продолжая хладнокровно рассказывать далее:

— Со слов насмерть перепуганного кучера я узнал следующее: когда карета почти поравнялась с нашим подъездом, до него, кучера, донесся из кареты подавленный крик. Он взглянул в окно кареты и увидел, как из нее быстрее молнии выскочила какая-то черная фигура. Его госпожа лежала, опрокинувшись навзничь. Предчувствуя несчастье, он круто остановил лошадей. Два дежурных агента внесли ее в мой кабинет. Узнав от кучера, кто его госпожа, я послал с ним агента за князем. Он сию минуту должен прибыть сюда.

Наполнив шприц слабой дозой морфия, я решил сделать новой жертве вампира подкожное впрыскивание, но лишь только я коснулся шприцем ее руки, как опять она вздрогнула, широко раскрыв испуганные глаза, и голосом, полным ужаса, закричала:

— Чудовище!!! Спасите!.. Выпивает кровь!

Она стала рваться с такой силой, что я — при всем моем желании — не в силах был сделать укола.

В эту минуту, к счастью, явился князь — ее муж. Узнав, в чем дело, он принялся горячо благодарить Путилина, произошла трогательная сцена с женой, приглашение-просьба «расследовать» дело, и... и, поддерживаемая своим мужем, вторая жертва вампира благополучно покинула кабинет.

Путилин, смеясь, развел руками.

— Вот и все, мой дорогой доктор, что дало мне предварительное следствие.

— Да, не много! Зато я попал в сонм кровопийц-вампиров. Вечно ты, Иван Дмитриевич, подведешь меня под какую-нибудь пакость! — шутливо ответил я.

Весть о таинственных приключениях с двумя высокопоставленными дамами каким-то чудом с быстротой молнии разнеслась по Петербургу.

Прошло два дня — и столица была объята паникой.

Начиная от фешенебельных гостиных и кончая улицей, только и было разговоров, что о каких-то извергах, высасывающих кровь из грудей живых людей.

Даже огненную тройку, запряженную дьяволами, с Сатаной на козлах видели!

«И гляжу это я, матушка, и только молитву творю: несется это, матушка, огненная колесница, а в ней — не к ночи будь помянуто! — красные хари».

«Да неужто? Ахти нас, грешных!» — испуганно прерывали «очевидицу» устрашенные слушатели и слушательницы.

«Хорошо! Едет эфтая самая колесница, вдруг — стоп! Выскакивают хари звериные — и прямо ко мне шасть. «Крови, — кричат, — крови давай, Анфиса Кузьминична!» Сомлела это я со страха...»

«И что же, матушка, высосали?»

«Кровь-то? Высосали, окаянные, почитай, штофа два из меня крови высосали».

«А ты как же кровь-то двумя штофами вымерила? Ась?» — смеялись иные скептики.

В великосветских гостиных таких разговоров, конечно, не было, но зато там шло великолепное и тонко-язвительное шушуканье о приключениях с двумя их сиятельствами. Однако вскоре, дня через два, и эти злословия прекратились, ибо... ибо за этот срок мой друг уже насчитал шесть новых жертв неведомых чудовищ, в число которых попали и некоторые из шушукающихся великосветских львиц.

Тогда паника приняла огромные размеры.

Немногочисленные газеты того времени захлебывались в истерично-выгодном (для розницы) негодовании.

«Еще новая жертва неслыханных таинственных существ.

Вчера на груди (левой) графини уже совершенно ясно были видны укусы-проколы. Из графини выпущена вся кровь... Вампиры летают и пьют кровь массы жертв. Где же прославленный гений 252 нашего начальника сыскной полиции г. Путилина?! Наши жены и дочери в смертельной опасности, а наши Лекоки спят...»

— Ну не дураки ли, доктор? — со смехом обращался ко мне Путилин, читая эти газетные «ламентации». — Во-первых, никто из репортеров никогда и не видел «левой груди» графини, княгини, баронессы, а во-вторых... Как может обыкновенный смертный поймать «таинственных» «летающих» вампиров? Экие болваны, помилуй Бог!

— Ты напал на какой-нибудь след?

— Я начинаю выводить мою «кривую»... Вчера я беседовал с некоторыми пострадавшими, но... откровенно говорю тебе, доктор: это — одно из наиболее темных дел, какие только мне приходилось раскрывать.

— Старая песня, Иван Дмитриевич! — улыбнулся я. — С этого ты всегда начинаешь, выводя свою «кривую».

Часов около девяти вечера я услышал знакомый звонок.

Я отстранил лакея и сам открыл дверь.

Открыл — и все-таки спросил, не доверяя своим глазам:

— Неужели это ты?

— Я... — прозвучал в передней голос Путилина.

Лакей, стоявший близ меня и отлично знавший моего гениального друга, сотворил крестное знамение, в ужасе шарахнувшись в сторону.

Перед нами стояла страшная фигура какого-то легендарного чудовища: черная мантия и — великий Боже! — какое страшное лицо... Это было именно то знаменитое лицо вампира, которым бредил до смерти напуганный Петербург.

В моей полутемной передней сверкала пара круглых огненных глаз.

— Ты, верно, не ожидал посещения вампира, доктор? — тихо рассмеялся Путилин.

— Ваше превосходительство, да неужто это вы на самом деле? — почтительно-робко спросил его мой верный лакей, которого очень любил Иван Дмитриевич.

— Я, я, Игнат! Однако, доктор, нам надо торопиться. Идем в твой кабинет, мне надо побеседовать с тобой кое о чем.

И когда мы вошли в кабинет, он обратился ко мне:

— Смотри, доктор, как у тебя чадит лампа. Подверни огонь.

Покуда я нагнулся над лампой и убедился, что она вовсе не коптит, прошло не более нескольких секунд.

— Откуда ты это взял? — обернулся я к моему другу.

Обернулся и попятился от удивления: передо мной уже не было страшного вампира, а стоял совершенно мне незнакомый денди, в безукоризненном фраке, в высоких воротниках, туго стянутых черным галстуком.

Я глупо уставил глаза на это чудесное превращение.

— Что это... как же так.

Признаюсь откровенно, у меня забегали мурашки по спине. Мелькнула мысль: да на самом деле, кому я открыл дверь — Путилину или настоящему вампиру?

— Как же так? Очень просто. Смотри.

Великий сыщик указал на скинутую мантию и страшную маску.

— Но, ради Бога, что это за маскарад?..

— А вот садись и слушай.

Я сел. На меня глядело совсем иное лицо: за исключением глаз — ничего похожего на Путилина!

— Случай, как тебе известно, играет большую роль в удачных разрешениях самых мудрых проблем. Так вот, случай дал мне в руки маленькую путеводную нить, с помощью которой, быть может, мне удастся размотать запутанный клубок дела о вампирах.

— Какая же это нить? — страшно заинтересованный, спросил я.

— Эта вот штучка. — И Путилин показал мне золотой брелок-жетон. — Что там написано, я пока тебе не объясню, ибо... ибо могу ошибаться. Скажу тебе только, что все эти дни я с мучительной страстностью отыскивал одно помещение и, кажется, его нашел. Я еду сейчас туда.