Я был в домино и чувствовал себя, признаться, чрезвычайно глупо. Несколько масок с веселым смехом окружили меня и стали тормошить. Но тут я, однако, вспомнил, что явился в маскарад, чтобы наблюдать за таинственной историей, начатой Путилиным. Где-то он сам? Как найти его в толпе?

Я взглянул на третью колонну. Около нее стояла женщина в черном домино. Я подошел поближе, стараясь оставаться незамеченным. К даме подходил высокий господин в черном домино с красной гвоздикой.

— Итак, это вы, сударыня? — сколько злобы, презрения, ненависти звучало в голосе! — Я получил ваше письмо и, как видите, явился.

— Благодарю вас.

— О, не за что!.. Это не будет для вас особенно приятно. Почему вы назначили мне свидание здесь?

— Потому что я знаю, что вы часто бываете в маскараде.

— Ого! Вы следите за мной? С какой целью?

— Я — ваша жена.

— Что? И вы... Вы смеете еще говорить об этом после того, как покрыли меня позором?

— Я сознаюсь... Я согрешила... Но вот уже два года я искупаю вину невыносимыми страданиями. Вы вышвырнули меня с ребенком на руках, без всяких средств. Голод, холод, унижения... Мой малютка умер.

— О, лукавая тварь! Вы так умеете притворяться, что даже меняете голос, я не узнаю его.

— Два года таких страданий... Сжальтесь надо мной! Вы очень богаты...

— Никогда, ни за что! Я поклялся мстить вам страшно, и не только вам, но всем женщинам, изменяющим своим мужьям.

Что-то зверское, фанатически-безумное зазвучало в его голосе.

— Нет-нет... Вы сжалитесь... Поедемте отсюда...

— Хорошо, поедемте. Очевидно, сама судьба требует этого!

— Скорее, доктор, к выходу, нам надо ехать!

Высокая дама в домино схватила меня за руку. Это был мой друг!

Мы мчались в карете. Путилин посмотрел на часы.

— Второй час. Отличное время!

Карета остановилась около дома на Николаевской. Путилин открыл парадную дверь своим ключом, нас встретил швейцар.

— Ну, X., прячьте доктора и притворитесь спящим. А кстати, возьмите этот дурацкий балахон.

И сыщик, оставшись в женском платье, бросился вверх по лестнице.

Прошло несколько минут, показавшихся мне вечностью. Вдруг X. тихо прошептал:

— Тсс, ни звука... Ключ...

Дверь беззвучно распахнулась. Появились дама и господин.

— Идите тише! — Господин осторожно приоткрыл дверь швейцарской.

X. богатырски храпел.

— Отлично, — еле слышно пробормотал господин.

Пропустив даму вперед, инженер стал подыматься по лестнице.

Едва горничная впустила барина с дамой, как Путилин, ловко открыв замок, как тень скользнул туда же. Расположение комнат было ему хорошо знакомо, и через несколько секунд он очутился в комнате горничной. Та при виде высокой дамы с бакенбардами испуганно вскрикнула.

— Молчи, Маша, не кричи, голубка! Это я!

— А зачем же вы в платье женском?

— Я в маскараде был.

— Так вы с черной бородой?!

— Я тогда красился, — улыбнулся Путилин и быстро стал снимать женское одеяние. Через несколько секунд перед Машей стоял действительно «тот самый барин», но только постаревший, с седой бородой.

— Ах уж и затейник же вы, барин!

— Слушай, Маша, внимательно. Я — генерал, самый старший над сыскной полицией. Надо мне страшного злодея поймать, вот для чего я с тобой амурную канитель разводил.

— Злодея? Какого злодея? — обомлела Маша.

— Барина твоего. Ведь это он зарезал ту женщину, а вовсе не швейцар Осип.

— Барин убил?!

— Да-да... Ну, а теперь слушай. Я тебе дам награду, но сейчас ты должна молчать и не выходить из комнаты. Я пойду туда и буду следить.

Кабинет тонул в полумраке, освещенный лишь лампой, прикрытой зеленым абажуром. Инженер крупными шагами ходил по кабинету.

— Вы помните ту ночь, когда я застал вас с любовником?

— Пощадите... Неужели вы не имеете ни капли милосердия?

— Ха-ха-ха! А вы меня тогда щадили? Ну-с, не помните? Негодяй успел удрать, а вас... я не тронул и пальцем. Я дал себе страшную клятву мстить всем женщинам, изменяющим мужьям! Мстить страшно, так, чтобы они ревели и стонали от боли, корчились в нечеловеческих муках! — Что-то животно-бешеное, сладострастно-кровожадное зазвучало вдруг в голосе инженера. Он сделался страшен. — И я сдержал свое обещание. Я стал подлоупорно ухаживать за чужими женами с единственной целью — добившись их падения, тут же кончать с ними, вспарывая им живот. Я решил наслаждаться, упиваться их стонами. И я... — он подошел к молодой женщине, — я уже отправил одну тварь на тот свет. Я отомстил ей за мужа, подло ею одураченного.

— Так это страшное убийство женщины... вспоротый живот... дело твоих рук?

Безумный хохот прокатился по кабинету.

Охваченная паническим страхом, женщина заметалась по комнате.

— Ты не уйдешь отсюда! Мстя за свой позор другим женщинам, я было совсем забыл о тебе. Но ты, незваная, сама явилась ко мне. Прошлое воскресло! Это перст судьбы! Ты должна кровью искупить свой проклятый грех!

Инженер выхватил большую бритву и бросился вперед. Женщина упала, сбитая сильным ударом ноги.

— Спа... спасите!

— Не кричи, проклятая! Вот так! Я раздену тебя догола и по всем правилам хирургии произведу операцию!

Путилин вышел из засады с револьвером в руке и тихо подошел к маньяку-убийце.

— Инженер Хрисанфов, вы арестованы.

С диким, испуганным криком Хрисанфов в бешенстве рванулся к Путилину. В ту же секунду агентша вскочила с ковра.

— Эх вы, бедняга. Я передал вам письмо на лестнице. А это — моя агентша.

— Дьявол! — загремел маньяк, бросаясь на Путилина с бритвой.

Через несколько секунд он был скручен прибежавшим на помощь швейцаром X., Путилиным и мной.

Прошло около часа, и в кабинете несчастного убийцы находился уже полный состав судебно-следственных властей. Все поздравляли Путилина. Инженер, как ни странно, совершенно успокоился.

— Вы распорядились об освобождении Лаврентьева, Вадим Петрович? — обратился Путилин к прокурору.

— Да, дорогой Иван Дмитриевич. Как вам удалось напасть на верный след?

— Я с самого начала был убежден, что швейцар не повинен в убийстве, так простые люди не убивают, руку он мог порезать, а кольцо могли подбросить или потерять.

Осматривая комнату убитой, я нашел маскарадную маску. Узнав, кто живет на этой лестнице, я остановил свое внимание на инженере. Заведя интрижку с горничной, мне удалось проникнуть в его квартиру, где я нашел письма жены и ее портрет, на обороте которого была надпись: «Каждый раз, когда я буду мстить, я буду глядеть на твое проклятое лицо».

Тогда мне все стало ясно, но у меня не было прямых, бесспорных улик. А вам известно, господа, что я люблю ясные, неопровержимые факты. Моя милая барынька чудесно сыграла роль жены, остальное вам известно.

Путилин подошел к Хрисанфову, который стоял, закрыв лицо руками.

— Мне искренне жаль вас, господин Хрисанфов. Вы, очевидно, страдаете нервным расстройством. Я постараюсь облегчить вашу участь своими показаниями. Я надеюсь, господа, что и вы поможете? — обратился он к следователю и товарищу прокурора.

— О, безусловно! — воскликнули они.

Действительно, суд, приняв все во внимание, отнесся милосердно к несчастному полубезумцу. Вместо каторги он попал на излечение.

— Скромный служитель алтаря приветствует вас, сын мой. Исповедь — великое дело... — ласково проговорил тучный ксендз N-ского варшавского костела, когда перед ним за исповедальными ширмами предстал высокий стройный молодой красавец, граф Болеслав Ржевусский, сын местного магната. — Облегчите свою душу чистосердечным покаянием.