— А как же с делом Сосипатровой?

— Видишь ли, если моя «кривая» не обманет меня в этом деле, то она вполне приложима и к похищению сей купеческой дочери. Решив первое уравнение, мы быстро решим и второе.

Около двенадцати часов ночи я услышал знакомый звонок.

«Неужто Иван Дмитриевич? — радостно подумал я. — Верно, случилось что-нибудь новое, экстренное».

Не успел я выскочить из спальни, смежной с моим приемным кабинетом, как в него вошел, громко звеня шпорами и пристукивая саблей, гусарский полковник.

Я попятился.

— Что вам угодно? — в чрезвычайном удивлении спросил я.

— Попросить вас, доктор, немедленно одеваться, чтобы следовать вместе со мной.

С нами крестная сила. Голос-то Путилина!

— Иван Дмитриевич, да неужто это ты?

Путилин — это был он — громко расхохотался.

— Что, удивлен? Таким ты еще меня никогда не видел?

— Черт знает что такое... Ты, кажется, твердо решил сводить меня с ума своими сюрпризами...

— Однако живо, живо! Нам нельзя терять времени, доктор! Мы должны ехать.

— Куда?

— Далеко. В Колпино.

— Что? В Колпино? Сейчас? Ночью? Зачем? Да сейчас уже и поезда нет.

Моему изумлению не было границ.

— Когда ты только избавишься от этой постоянной привычки засыпать меня вопросами? А как мы доберемся туда, не беспокойся: нас ожидает лихая тройка.

Через несколько минут мы уже находились в коляске.

— Ну, лихо валяй, Николай! — возбужденно крикнул кучеру мой друг.

По его голосу я понял, что он находится в отличном состоянии духа, какое у него бывает всегда, когда он нападает на верный след.

Признаюсь, меня разбирало сильное любопытство. «Что за история? Зачем мы ночью катим в Колпино?» Но, наученный горьким опытом, я знал, что все расспросы бесполезны до тех пор, пока мой друг сам не сочтет нужным объясниться. Я только кряхтел, ожесточенно куря сигару.

— Любопытно? — вдруг спросил Путилин, лукаво поглядывая на меня.

— Ничуть... — с притворным равнодушием ответил я.

— Ой, врешь, доктор! — тихо рассмеялся он. — Вижу по тому, как ты дымишь сигарой. Признайся, что моя форма тебя смущает.

— Отчасти...

— С чего, дескать, Иван Дмитриевич обратился в гусарского полковника? Правда?

— Правда.

— Ну, так знай, что я тебе еще и не такой сюрприз приготовил. Знаешь ли ты, куда и зачем мы едем?

— Понятия не имею, за исключением того, что мы едем в Колпино.

— Мы... — Путилин сделал паузу. — Мы едем в церковь венчаться с тобой.

Как ни был я искушен всевозможными трюками сыщика, я не поверил своим ушам.

— Что такое? Венчаться? Мы с тобой?!

— Венчаться. Мы с тобой. Вот в этом чемодане твой подвенечный наряд.

Я не мог выговорить ни слова от изумления.

— Ты шутишь?

— Нимало, — ответил Путилин, раскрывая чемодан и вынимая из него белое платье, белые туфли, фату, флердоранж. — Помилуй Бог, если в фешенебельной петербургской церкви могла венчаться купеческая дочь с гусарскими усами, то почему в скромной колпинской церкви не может случиться такая оказия? Прошу покорно, доктор, скинуть с себя все, что полагается, и облачиться в наряд невинной голубицы.

— Иван Дмитриевич, не рехнулся ли ты? — воскликнул я.

Путилин передернул плечами.

— Честное слово, доктор, ты заставляешь меня сожалеть, что вместо тебя я не взял с собой мою агентшу. Но я хотел доставить тебе удовольствие... Ну-ну, мой друг, облачайся...

Не прошло и пяти минут, как рядом с Путилиным сидела невеста, не скажу, чтобы очень изящная.

— Скорей! Потрогивай, Николай! — покрикивал на кучера Путилин.

Мы ехали по шоссе, тянувшемуся рядом с полотном железной дороги. Душная июньская ночь, когда еще заря с зарей сходится, кончалась. Вот-вот должно было появиться солнце во всем своем сверкающем великолепии.

— Что же я должен делать? — обратился я к моему «жениху».

— Молчать. Остальное предоставь мне, — невозмутимо ответил Путилин.

Мы подъехали к Колпино.

Колпино в то время было совсем маленьким, глухим посадом с церковью, с небольшими деревянными домишками, пользовавшимися недоброй репутацией. Несколько раз там обнаруживались тайные притоны фальшивомонетчиков, воров-рецидивистов и даже убийц.

Когда мы въехали в него, посад еще спал. Ни души, ни звука. Даже собаки не лаяли.

— К дому священника, около церкви! — отдал Путилин приказ кучеру.

Мы проехали несколькими узкими улицами, если только эти закоулки между домишками можно так назвать, и остановились около одноэтажного деревянного домика, потонувшего в зелени сада.

— Ну-с, вот мы и приехали, — пробормотал мой друг. — Теперь прошу тебя опустить вуаль на лицо и не произносить ни слова.

Он вылез из коляски.

— А я?

— Пока погоди.

Подойдя к высокому крылечку и поднявшись по его ступеням, Путилин постучал в дверь.

В саду неистово залаяли собаки.

— Кто там? — раздался недовольный женский голос.

— К батюшке приехали... — ответил Путилин.

— Да кто вы будете?

— Отворите, тогда увидите.

— Как бы не так! А если вы разбойники?

— А вы сами кто будете?

— Я матушка попадья.

— Так вы вот что, матушка: пойдите к вашему супругу... Он спит?

— Почивает.

— Будите его скорей, скажите, что из Петербурга гусар приехал с барышней. Он знает, по какому делу.

Но будить батюшку не пришлось. Очевидно, он или кого-нибудь поджидал, или же сон его был очень чуток.

Дверь распахнулась.

— Иди-иди, не твоего ума тут дело, — бросил старенький священник своей попадье.

Та, однако, терзаемая, по-видимому, острейшим любопытством, выглянула и всплеснула руками.

— Военный! Невеста! Батюшки святы!

И быстро скрылась.

На лице священника, вышедшего в одном подряснике, при виде Путилина изобразилось некоторое недоумение.

— Ну, вот, батюшка, доставил вам невесту. Позвольте представиться: однополчанин нашего друга, полковник Путилин.

— Весьма приятно-с... Польщен честью. Изволили сказать — Путилин? Не родственник ли нашему знаменитому начальнику сыскной полиции Ивану Дмитриевичу Путилину?

Путилин усмехнулся.

— Нет-с, батюшка, не состою в родстве.

Несмотря на все мое необычайное положение в роли и костюме невесты, я еле удержался от смеха.

— Простите уж великодушно, что стою перед вами в столь неприглядном виде, — пробормотал старый иерей. — А скажите, какую же из двух невест изволили вы привезти?

— Как какую из двух? — в сильнейшем изумлении вырвалось у Путилина.

— Так-с. Ведь сейчас двух будем окручивать... — улыбнулся старик.

Путилин провел рукой по лбу — этот жест появлялся у него всякий раз, когда его что-либо сильно озадачивало — и вдруг громко рассмеялся.

— Невесту первого обратившегося к вам, батюшка!

Хохот Путилина был настолько заразительным, что и батюшка тихо рассмеялся.

— Девицу Сметанину, значит? Ах, бедокуры вы, бедокуры! Эдакие фортели выкидываете! Нагорит мне здорово за ваши гусарские проделки...

Путилин расхохотался еще пуще.

— Однако, батюшка, я думаю, что коляску следовало бы ввести во двор, не равно кто увидит. Хоть и рано еще, а вдруг кто проснется.

— Верно-верно, — смущенно залепетал иерей. — А невестушка?

— Я ее сейчас высажу, и мы подождем вас здесь, у крылечка.

— А в горницы? Милости просим в горницы...

— Нет, не беспокойтесь. Мой друг ведь говорил вам, когда мы приедем? Когда назначено венчание?

— Да часов в пять утра, а может быть, и раньше. Они ведь, как вам известно, вместе приедут.

— Да-да... Но он просил меня прямо привести невесту в церковь. Уж вы будьте добры, батюшка, одевайтесь скорее. Времени терять нельзя.