Это время было особенно тяжелым для Ивана Дмитриевича Путилина, моего гениального друга. Обилие сложных дел разрывало его на части.

И вот в один из вечеров начала сентября, когда я сидел у него, ему подали депешу.

По мере того как он читал, лицо его становилось все более и более удивленным.

— Помилуй Бог, какие чудеса стали твориться в белокаменной!

Я сгорал от любопытства, зная, что с пустяками к нему не обратятся.

— Терзаешься, доктор? — улыбнулся Иван Дмитриевич.

— Что уж тут говорить...

— Ну, слушай. «Глубокоуважаемый и высокочтимый Иван Дмитриевич! Случилось нечто выходящее из ряда вон по своей загадочности и странности: в Москве появился какой-то призрак...»

Далее шло подробное описание случившегося, вплоть до сцены появления загадочной фигуры на Сухаревой башне.

«...Москва начинает не на шутку волноваться. Появляются признаки паники. Сознавая себя побежденным в этом деле, уповаю на ваш блистательный талант. Если вообще можно разобраться в этой загадочной истории, то нет сомнения, что единственно вы можете сделать это». Недурно, доктор?

Я не мог прийти в себя от изумления.

— Это Бог знает что такое, Иван Дмитриевич! Да неужели во всей этой истории есть хоть доля правды?

Путилин усмехнулся:

— Отчего бы и нет? Ты ведь сам частенько мне толковал о материализованных духах.

Он потер руки и добавил:

— Нет, но какова штучка этот мой московский коллега!

— Какая штучка?

— Да хитрость его!

— В чем же хитрость?

— Не догадываешься? Доктор, ты поразительно несообразителен. Знаешь В.?

— Знаю.

— Ты помнишь, как он бесился, когда я раскрыл «иверское дело»?

— Как не помнить...

— Так вот, теперь он хочет взять реванш и посрамить «непобедимого» Путилина. Если мне не удастся распутать эту загадочную историю, он будет иметь возможность только ликовать: «И на Путилина бывает проруха!»

Иван Дмитриевич рассмеялся:

— Так отчего же тебе не отклонить приглашение? Ты ведь не обязан помогать своему московскому коллеге...

Глаза его загорелись, и он с удивлением посмотрел на меня.

— Спасибо за совет! Пора бы тебе знать, что я всегда принимаю вызов. Не в моих правилах отступать перед опасностью.

Иван Дмитриевич сел за письменный стол и написал ответ:

«Советую поторопиться поимкой Петра Великого или его самозванца, иначе поймаю я. Выезжаю. Путилин».

На вокзале нас встретил В.

— Ну, пойман? — были первые слова Путилина.

— Смеяться изволите, дорогой Иван Дмитриевич, а мне не до смеха.

— Начальство небось заело? «Подайте, дескать, нам призрака в двадцать четыре часа, на то вы и начальник сыскной полиции». Знакомая штука. Утешьтесь, коллега, меня шпыняют этаким манером не хуже вашего.

Мы сели в коляску. Был поздний вечерний час. Моросил мелкий противный дождь, сквозь сетку мрака и дождя свет уличных фонарей наводил тоску.

— Через Сухаревку! — отдал приказ кучеру Путилин.

Всю дорогу он молчал, зябко поводя плечами.

Вот и она, виновница волнений Москвы. В осенней мгле, почти не освещенная уличными фонарями, Сухарева башня казалась необычайно странной неуклюжей громадиной.

— Бр-р! — услышал я восклицание московского шефа сыскной полиции.

— Вам холодно? — насмешливо спросил его Иван Дмитриевич. — Или... Неприятное воспоминание?

— И то и другое вместе, ваше превосходительство.

Когда мы поравнялись с башней, Путилин выхватил свой фонарь и направил свет на башенку, около которой являлся загадочный призрак.

— Эта башенка?

— Да, эта, Иван Дмитриевич.

— Скажите, когда вы увидели привидение на крыше башни, как вы поступили?

Разговор происходил в номере гостиницы «Лоскутной», самой лучшей в Москве.

— Я решил немедленно исследовать внутреннее помещение башни.

— И?

— И ничего, буквально ничего не обнаружил!

На следующее утро Путилин сделал несколько визитов. Его приезду обрадовались.

— Сделайте милость, Иван Дмитриевич, освободите первопрестольную от призрака!

— Постараюсь, — улыбался Путилин.

— А как вы полагаете, трудно это?

— Попробуйте! — отшучивался сыщик.

Он заехал за мной вместе с В., и мы отправились.

— Можно узнать, куда мы едем? — спросил я своего друга.

— Отчего же нет, доктор! Мы осмотрим Сухареву башню, надо же мне взглянуть, что там такое творится.

С чувством жгучего любопытства подошел я к дверям башни, ведущим в ее таинственное «нутро».

— Где только не приходится мне бывать с тобой, Иван Дмитриевич! — сказал я Путилину.

— Раскаиваешься? — улыбнулся он. — Ну-с, позвольте мне ключ!

С тихим протяжным визгом-стоном раскрылась старая железная дверь.

— Пожалуйте, господа, — произнес В. и пошел вперед.

Путилин спокойно захлопнул дверь и зажег фонарь. Это было необходимо — здесь царила почти могильная тьма. В воздухе стоял запах страшной сырости, плесени, какого-то тлена.

Мы стали подниматься по узкой каменной лестнице. Несколько раз я споткнулся, один раз чуть не упал из-за того, что под ногами обрушился кирпич.

— Какая ветхость, — пробормотал Иван Дмитриевич.

Скоро наше восхождение окончилось. Только мы собрались войти в какое-то темное помещение, похожее на конуру, со сводчатым потолком, как оттуда вылетело что-то большое, черное.

— У-у, ха-ха-ха! — прокатилось над нашими головами.

Это было до такой степени неожиданно и страшно, что у меня кровь заледенела в жилах, а московский коллега Путилина едва не упал с лестницы.

Путилин же остался невозмутимым.

— Не бойтесь, господа, это еще не наш призрак, это только почтенные совы. Они здесь премило устроились.

Действительно, только мы вошли в башенную комнату, как множество крыльев захлопало над нашими головами, к этому шуму примешивались громкий писк и визг крыс, пробегавших мимо наших ног.

— Вот это будет поопаснее и сов, и, пожалуй, самого призрака. Они могут здесь разорвать всякого, черт возьми! Призрак — существо, безусловно, храброе!

Путилин погасил фонарь.

Сквозь оконца башенки врывался тусклый свет.

— Ну-с, приступим к осмотру.

Каменная комната-склеп была абсолютно пуста.

— Что же тут осматривать, Иван Дмитриевич? — слегка насмешливо спросил В.

— Вы думаете, нечего?

В. пожал плечами. Признаюсь, я разделял его недоумение.

Путилин принялся внимательно осматривать пол и стены. Бормоча, по своему обыкновению, что-то про себя, он вынюхивал, выстукивал каждый камень, каждый кирпич.

Зная, что он никогда ничего не делает зря, я с любопытством следил за его работой.

Прошло часа полтора, а он все еще не окончил своего осмотра. Особенно долго он возился у стены, в которой на порядочной высоте виднелось окно.

— Сейчас полезу на крышу! — возбужденно проговорил он.

— Но как вы это сделаете, Иван Дмитриевич?

— А вы не пробовали, коллега?

— Нет.

— А почему я не могу туда попасть?

— Да потому что единственный способ попасть на крышу — через окно, а оно высоко, вы его не достанете. Конечно, можно бы...

— Раздобыть лестницу... Браво, это остроумное разрешение вопроса, но... быть может, обойдемся без нее?

Мы оба, и я, и В., раскрыли рты — Путилин полез по стене! Правда, лезть ему пришлось немного, но все же он сделал два перехода по стене.

Концы носков Путилина вошли в какое-то углубление, он ухватился руками за железный стержень, торчавший вершков на пять, подтянулся и попал во второе углубление. Еще усилие — и он добрался до окна!

— Браво! — воскликнул В. — Вы поистине акробат, Иван Дмитриевич!

Путилин рассмеялся:

— Благодарю вас, коллега! Но должен сознаться, позиция у меня чертовски неудобная.