Люди опешили и отступили назад. Никто не мог поверить своим глазам. Священник обладал недюжинной силой и жестоко расправился со всеми нападавшими на него. Люди ожидали всего, признаний, криков, жалоб о помощи, но не такой жестокости, не такой решительности и силы.

Он вдруг остановился, когда враги его лежали бездыханными. Он повернулся к толпе, посмотрел внимательно на всех, уперся кровоточащим плечом в дерево и приказал забрать их, ибо они еще живы.

– Не бейте друг друга, заблудшие! – вдруг услышали все его слова. – Помни, человек, не демоны распяли Христа, – он поднял руку и вытянув пальцы, стал указывать на каждого, приговаривая: – Ты распял его. И ты. И ты охотно распинаешь его в слепой своей ненависти, в пороках, подозрениях, в страхе и грехах своих.

– Он с ума сходит, пошли от него к черту, – сказавши это, кто-то попятился назад, увлекая за собой остальных. От волнения, один старик закашлялся, захромал и все тер лицо рукавом, еще больше размазывая грязь. Остальные оторопело следили за происходящим.

Священник продолжал:

– Забудьте ненависть. В ненависти вы жертвы Дьявола. Отрекитесь от Бесов и Бог простит вас. Я молюсь ему денно и нощно.

Он подошел к Яану и помог ему подняться:

– Несите любовь туда, где ее нет. И вам ответят любовью. Не предавайте Бога. Не ищите себе ада…

Яан присел у остальных побитых людей. Священник встал между ними и обрушил на них три святых имени, имени Святой Троицы.

В лесу сгущались сумерки. Скрипели под ветром старые деревья. И остервенело ныли подгнившие ветки. С одной могилы слетела корзинка цветов, что приносил священник, и покатилась по скользкой дороге. Он пошел за ней, запнулся и упал, упершись руками в землю, он вдруг заметил, что его оставили силы, и он не может даже упереться рукой, чтобы подняться. Он увидел, что никто не уходит и бросив лежащих, толпа устремилась к нему. Все шептались и тыкали в него прутьями, забыв, что совсем недавно приходили на исповедь и причастие. Кто-то засмеялся. Священник оглянулся на смеющегося – это был Прийду… Они поняли, как он ослаб, и чьи-то руки сразу оторвали его от земли, поставили на ноги и держали. Люди снесли с могил горшки с цветами, и стали привязывать их к его спине и шее теми лентами и веревками, которые были на горшках. Он устоял на ногах и его, обвешанного горшками, повели, выкрикивая вслед шутки и злопыхательства. К этой странной шумной процессии стали присоединяться еще подоспевшие люди. И шли эти люди по лесу, сами не зная куда. Сзади за ними едва поспевали избитые Ларс и Яан, которых вели под руки.

Из толпы кто-то выкрикнул:

– А что он там, на кладбище делал?!

– Он обошел кладбище кругом спиной вперед три раза и тем самым перед лицом дьявола отрекся от христианства, – соврал подоспевший Отто, чтобы все думали, что он тоже был на кладбище.

Священник шел, запинался и падал после каждой коряги – его поднимали и тащили под руки. Силы покидали его, он падал снова – его гнали вперед под свист и улюлюканье… – они задумали провести его в таком «наряде» по городу.

Он вспомнил, как совсем недавно, он вспоминал мучительные сцены Крестного пути Иисуса Христа.

– Вам явится образ Господа, с терновым венцом, несущим свой крест! Несущим в муках за людей! Я все понесу, но свою беду на другого не переложишь! Каждый должен нести свой крест сам!

Он оглядел опущенные головы, он увидел сочувствующие взгляды, но никто не посмел освободить его от унижения. И он продолжил путь.

При переходе бурелома после последнего урагана, неожиданно он свалился в медвежью яму, какую охотники выкапывают для диких хищников. Наверху, над ямой, свесились головы – все наблюдали за его недвижимым телом – он явно потерял сознание от сильного удара оземь. Все начали спорить – кому туда залезть. Но страх победил этих людей – никто не вызвался туда спускаться. А кто-то стал убеждать других, не возиться больше с ним, вдруг он помрет. Они решили оставить священника в покое. Мучители ушли и затихли звуки шагов.

По лесу люди шли молча, и толпа растянулась на сотни шагов. Но последним шел Ларс. Его дождались двое рыбаков и громко крикнули, будто оглохшему, в ухо:

– Зря ты затеял охоту на него! Это все из-за твоей шлюхи. Да-да! Мы как овцы заблудшие. Как овцы! Что мы отыщем здесь?!

– Его надо было сразу убить…, – снова повторил себе под нос Ларс.

– Да если он и виноват – то теперь затаится в своей норе. Он как раненый волк теперь будет выжидать своего часа…

– Вот! Вот! Держись! Ларс!

– …И из норы достанем. Вытравим как зверя.

– Как ты сказал?

– Вытравим как зверя, – сказал Ларс еще тише, с шипением в голосе.

– Да не бубни себе под нос! Хорошо еще кости свои домой донесешь, а не волкам!

– Вытравим как зверя! Я сказал!

– Вот теперь сам вытравливай, охотник хренов! Я сюда больше ни ногой! – высказался рыбак, что был постарше.

– Может и правда, Сатана нас водит за нос? – сказал подоспевший Прийду.

– Как бы с нами чего не вышло… – проворчали в толпе.

– Пошли – выпьем пива. Прийду! Ты нас пригласишь к себе? …Надо пережить как-то.

Ларс прекратил разговор, голова раскалывалась от боли, теперь еще пришла подавленность. Ларс был не из тех, кто вешает нос, он привык бороться до конца. Характер он унаследовал от предков. Они были рыбаками. Из поколения в поколение, на своих шхунах-скорлупках они выходили в море за этой проклятой скумбрией и сельдью. Они выдерживали штормы, чтобы спасти корзину рыбы, а заодно и свою жизнь. Они знали, где берег и куда нужно плыть. «А где теперь тот берег, к которому можно причалить?» – в который раз задавал он себе этот вопрос, хмыкал, и отмахивался. Вроде и Марта с ним ласкова, но стала заговариваться. Несет чушь всякую, хоть бы при людях остереглась – уже пошли сплетни, что она умом двинулась. Да-а – а! Стала она какая-то чужая теперь, и голос изменился. Будто подменили ее.

И снова его мысли приводили к священнику, сколько он не пытался их отогнать. «Зря его отпустили, но отчего ж так тяжко на душе? Ларс ощутил прилив крови, сжал кулаки и оттолкнул идущих рядом. Он решил, что не будет спорить ни с кем. Он залечит раны и пойдет в засаду. Волков он никогда не боялся. А викария и тех, ночных пришельцев в черном, он еще обнаружит в одну из ночек.

«Правда, священник увидел мой настрой, да и сегодня он разбушевался не на шутку, а значит жди беды, в покое не оставит. Явится, но не в своем обличье. Посмотрим, кто – кого, – раздумывал Ларс. – Я сам к нему приду. Лучше встретить смерть в лесу, в море, как отец, но не в своем чулане».

Прихрамывая, Ларс семенил к дому… оглянулся на переулок – вроде бы никого, а вроде кто-то там есть. Может птица слетела с ветки. Он переждал и опять стал напряженно вглядываться…

– Выходи! Кто там есть?! – крикнул Ларс. Ему снова почудилась та нищенка, что слепо протягивала свои костлявые руки. Он узнал в ней на похоронах старуху Агнессу. – А вроде бы и не старуха…

Ларс махнул ей здоровой рукой – но кольнуло в пояснице. Еще постоял, выкрикивая свои проклятия, и строя рожи, пока не наткнулся на занудную соседку, что выходила из его ворот, подозрительно смотрела на него и бурчала себе под нос что-то. В руках бабка несла колбу и несколько банок.

– О! Вы там на пару колдуете?! Еще шабаш провести осталось.

Но старуха не удивилась его виду или не показала удивления – она искоса взглянула на него, и во взгляде ее угадывалась настороженность и еще что-то, будто сочувствие какое-то.

– За тобой ОН придет, – вдруг произнесла бабка, чеканя каждое слово, как молотком по железу.

Он хорошо расслышал ее слова, но выпалил без раздумий:

– Ты что бабка говоришь? Кто придет? Священник? Ну скажи! Не бойся! Не бойся! Говори! Здесь все свои.

Но бабка опустила голову и тихо пошла по дороге.

– Что ж ты молчишь? …К черту вас всех. Я поймаю его – кто бы он не был…