Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Нельзя на кладбище к другому обращаться. Нельзя завязывать цикуту. Ядовитая трава завязывается с заклинанием кусточками у самого кладбища. На вред, на порчу. Ходит за домом твоим… ходит уже кто-то.

Ларс оглянулся назад:

– Замолчи ты, каркаешь. Никого там нет.

– Хо-дит, хо-дит, тот, кто ночью принял исповедь ведьмы… Смотри…

– Да что ты несешь! – завизжал на всю улицу Ларс. – Не буду я никуда смотреть!

Люди, перекрестившись, начали расходиться. Видно, правда, Эмилия из ума выжила. Ларс будто громом пораженный, стоял, боясь шелохнуться и вздохнуть. Бабка еще верещала о ведьме, непонятными словами, да так, как может рассказывать лишь свидетель немой сцены прошедшей ночью.

«Как она может знать? – думал Ларс, – Кто еще там был, кроме меня?»

– Ты когда у ведьмы была в последний раз? – решился он спросить Эмилию.

Но соседка все шептала уставившись в одну точку, не замечая никого вокруг себя.

«Сегодня, под утро, я видел ее живой. Со священником они разговор вели. Может он ее исповедовал? А не ровен час, может он ее и лишил жизни-то…»

Ларс перекрестился – неспокойно было на его душе. Растерянно бормотал какие-то несвязные фразы, не слушая этой спятившей из ума бабки. Еще он проследит, как та медленно удалится за ворота, но не зайдет в свой дом. Он выбежит следом, и будет следить, пока перекособоченная бабка не дойдет до края улицы, и не скроется за углом последнего строения. Ларс вернется, и обнаружит, что Эмилия сидит на лавке в их саду – он не поленится и снова выйдет из своих ворот… А там, на улице, в сорока-пятидесяти шагах, стоит та же Эмилия, но без лица – она тянет к нему руки с повисшими костлявыми кистями…

О черт! Где призрак? На дороге или в саду? Нет! Не узнать истину, когда дьявол издевается над тобой.

Марту он нашел за домом – она безучастно сидела, прикрывая платком синяки, и вдруг произнесла: «Он идет за мной…». Но произнесла, едва шевеля губами, Ларс не расслышал слов, и никто этого не мог слышать.

…Вот и сидели они поздней ночью как неживые, как восковые… ждали рассвет. Никто и не думал возвращаться в дом. Еще увидели они, как по улице, берущей начало от костела, пробежали двое человек, по виду будто недоростки…, да еще свинья прошла по улице – тихо, без хрюканья, только рычание какое-то было, привидится же.

Глава 6

По листьям деревьев пронесся ветряной ураган. Неистово каркая, над костелом поднялась стая ворон. К задним воротам костела Непорочного зачатия подъехал экипаж – люди в черном открыли дверцы – вытянули гроб – сняли крышку – медленно внесли гроб в церковь, и выделялись под белом саваном руки ведьмы, сложенные на животе. Ткань доставала до худого носа ведьмы, и черные волосы растрепались под ветром в разные стороны. Похоронщики шли к боковому входу, и перед самой дверью крышку гроба закрыли, и внесли гроб, не перекрестившись.

Несколько любопытных наблюдателей смотрели эту сцену – одному из них показалось, что ведьма повела в его сторону указательным пальцем, другому, что она приподнялась в гробу. Оба поняли, что стали свидетелями чего-то неестественного, что им не следовало видеть… Теперь каждый куст и каждый шорох в кустах вокруг них таили в себе угрозу. И сидеть в кромешной тьме, рядом с костелом, им стало страшно. Они, как зайцы, бросились наутек, позабыв свои плетки для скота и одну из котомок.

На другой день в церкви Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии началась заупокойная месса. Совершал ее приходской священник отец Марк. При жизни старуха Агнесса не посещала церковного прихода. Была ли усердна она в своих молитвах – этого никто не мог сказать – знали только, что занималась она знахарством, лечила кого от падучей, кого от проказы, но не гнушалась и наводить порчу. Люди не ожидали, что гроб поставят в храме, под алтарем. Осторожный шепот проходил между колоннад, под барельефами со сценами распятия Христа, над опущенными глазами прихожан. И шепот нес тревожные новости – на отпевании много чужих. Они присутствуют, скрывая себя под покровами капюшонов. И прихожане поэтому разглядывали лишь тени, бросаемые чужеземцами. Между тем, цветы в просторных садовых вазах, вдруг потяжелели от обильной росы, и бутоны стали срываться с хрупких стеблей и катиться под ноги впереди стоящих. И все неистовее были трепетные метания теней горевших свеч на высоких стенах.

Всех тревожили давние слухи о причастности старухи к колдовству. Те, кто не верил этому – молчали, не пытаясь однако оспаривать подобные домыслы. Треск свечей был явственно слышен в настороженной тишине. От алтаря будто веяло холодом. Угрюмость сводов, отстраненность лиц сгущали царивший в костеле дух тревожных ожиданий. Разговоры стаями ходили по залу и незнакомец, незаметно проникший с толпой, прислушался к разговору прихожанок.

– Ведьму отпевают в церкви. Глаза б мои не видели.

– Пришла же…

– Кто? Она?

– Да ты, прости Господи.

– Пришла, потому как люди не верят, что померла она. Ведьмы тяжело отходят. Вон сколько народу ждали ночью, что она пройдет… Слышала, фру Анна? Мой-то старичок тоже поплелся…

– Слышала другое – ведьмы передают колдовство свое перед смертью, иначе долго мучаются. Вот и ищут кого за руку схватить тогда и испустят дух. Кто был с ней, когда она помирала?

– Страсти какие рассказываешь, фру Анна. Хватит об этом. Смотри-ка, Кристина приехала…, – и пожилая прихожанка одернула другую, сидящую рядом, указывая на молодую девушку у гроба старухи. – Выросла и не узнать ее…Только волосы такие же, так и вьются.

– Ах, Кристинка, – задумчиво вздохнула Анна, – худенькая большеглазка. Ну ты знаешь, я не узнала сразу ее. Она вытянулась вся… расцвела, как цветок.

– Худая трава быстро растет.

– Видела бы ее мамка, да пропала, наверное, и косточки в земле уже погнили. Хоть схоронена или нет, вот что важно.

– А Агнессу то клянут, по чем свет стоит. Ведьма – не ведьма, а подобрала сироту, вырастила, отправила в девичий пансион.

– Слушай, фру Хельга, говорят, покойница имела сына?

– О сыне давно идут пересуды, да никто его не видел. Агнесса одна поселилась в наших краях, потом, на старости лет, Кристину приютила.

Зазвучал орган, мгновенно заполнив пространство протяжными звуками, и едва смолкли трубы, как разговор старух возобновился.

– Фру Анна, ты помнишь дом за Туманным озером? – Хельга не могла никак успокоиться.

– Зачем вспоминать – в нем живет отец Марк.

– Нет, фру Анна. Другой дом… Заброшенный дом, по левую руку от кладбища. В нем когда-то проживало одно семейство. Давно это было. Мы еще девчонками бегали в тех местах собирать землянику, костянику. Помнишь? Около дома ягоды росли, одним словом, ковры красные, а не ягоды. Столько их высыпало на опушке. Но к дому подходить мы боялись.

– Да-а… Хозяйка там была, – Анна вздохнула.

– Не говори, злая, как собака. Мы боялись. У нее прозвище было «ягодная собака».

– Вот ты сказала, а меня аж всю передернуло.

– А потом мы узнали, что похоронила она мужа, горевала по нему, а может сама и замышляла сжить его со света.

– Господь с тобой, – Анна перекрестилась.

– Так вот тронулась она, сказывают, умом, после этого. Мальчик, сын ее, когда его привезли в город, был как скелет, ага, такой худющий. Он оказался в приюте святого Петра, потом поступил в семинарию. Теперь может и священствует где… Покойная Флорина хорошо знала эту историю. Она тебе не рассказывала? Вот по ее словам, вроде Агнесса и была той самой хозяйкой.

– Да ты что!

– Ведь Агнесса поселилась в наших краях лет семь-восемь назад, не больше. А истории той семьи десятка четыре минуло. Еще подозрительно, старуха жила в доме, один в один похожем на тот пустующий.

– Попробуй, дознайся до правды…

– Какая она красивая в гробу…

– Повзрослела, ничего не скажешь…

– Да я про покойницу… Говорю, красивая она в гробу, помолодела…

6
{"b":"919779","o":1}