Случаются праздники, которые любят сами гулять по улицам городков. Таким и был Праздник Поздних Цветов, преображающий каждый дом затерянного в северных лесах городка Кодена. Это один из последних праздников лета; еще оставался августовский карнавал урожая. Цветы в этот день побеждали деревья, и деревья отдавали свои ветки в руки горожан в знак преклонения перед цветочным праздником. После дождей посвежели дома, из окон выглянули первые цветы, задышали каменные мостовые. Народ нарядился в шутовские костюмы и высыпал на улицу. Веселый праздник созывал всех, от мала до велика, на площадь Ратуши, где всегда происходило представление, и звучала игривая музыка, и танцевали люди… И где можно было найти столько смычковых инструментов и музыкантов? Даже Янек, довольный собой, всем дал попробовать извлечь звуки из скрипки, найденной в том старом доме, куда его затащила Марта. Он умело скрыл ее на той внезапной встрече с викарием, знал ли что скрыл от всевидящего ока. Его угощали, хлопали по плечу – спрашивали, где взял. Он пожимал плечами. И появлялась маска из того же дома. Но едва он пытался проследить за ней – она тут же таяла в толпе.

Под вечер праздник дарил всем подарки, не забывая никого, и незаметно покидал людей. Не прощаясь, он затихал, то прошуршав шелковым девичьим платьем, мелькнувшим за углом, то звонким удалявшимся детским голоском, то грустной песней, то веселым смехом, то щебетом птиц. И вот за тяжелой дверью, протяжно скрипнувшей в последний раз, укрылся, спрятался праздник до следующего года.

В тот день и солнце навеселилось вдоволь. Утомленное, оно в изнеможении скатилось в бездонную небесную мошну, окрасив узенькую полоску в огненные цвета. Так прощалось солнце, всего на одну ночь. Только оно так умело прощаться… И как же было не посмотреть на такое диво? Молодежь по традиции уходила на холмы, и еще долго веселилась после заката до густых сумерек…

Кристина и Янек спустились с холмов раньше. Девушке нужно было успеть домой, она жила теперь у фру Паулины, которая приходилась ей отдаленной родственницей, и старалась выполнять наказы и наставления заботливой старухи. Еще ей жаль было хризантем, подаренных Янеком, цветы увядали без воды и ждали своего спасения.

Они вышли на улицу св. Генриха, и остановились у ворот.

Они молчали – что скажешь, если это только вторая встреча?

«Что с тобой? – говорили ее глаза. – У тебя изменилось лицо».

«Я не пойму что творится со мной? А когда пойму – ты узнаешь первая».

«У тебя чужие глаза»

«Я хотел спросить тебя…».

– Эй, Янек! Не увлекайся! – голоса проходивших парней и их дружный хохот уязвили Янека, но Кристина крепко вцепилась в его руку.

Они снова молчали. И опять с дороги кто-то их окрикнул. Бедняга Янек споткнулся, он так и не починил башмаки после многодневных поисков Кристины – разволновался, забыл расспросить ее о странном священнике.

– Янек, я хотела сказать тебе…

Он не слушал, просто стоял как одуревший и следил за движениями ее губ. Наконец он выдавил из себя ее имя.

– Янек? Послушай меня…

– Я не уйду.

– Янек, да отпусти же, – Кристина пыталась вырваться из его крепких объятий. Он пытался ее удержать, но получилось неловко, и футляр от скрипки съехал с плеча на руку.

– Я хочу остаться с тобой. Разреши мне, – попросил Янек.

– Нет. Ты какой-то сам не свой сегодня. Пирогов объелся? – Кристина улыбнулась и сказала серьезным тоном: – Я ношу траур по бабушке. Уже поздно. Иди домой. Да, еще не забудь забрать свою скрипку и на ночь прочесть молитву «Благослови».

Он кивал.

– Обещай! Священные слова, а также дозволенные наговоры спасают людей от нечисти, от зла. Помолишься? Обещаешь?

Он послушно кивал.

– А теперь отпусти меня и прощай.

– Кристина?

– Прощай же. Я помолюсь за тебя.

– Кристина, послушай, – Янек опустил голову на грудь, и вздохнул, насупившись как молодой бычок.

Кристина встала на цыпочки, поцеловала его в щеку, и задиристо заглянула в его глаза.

– Янек, ну что с тобой?

Он сделал движение к ней. Она отстранилась. Растерявшись, он развернулся и пошел без оглядки к мощеной булыжником дороге. Кристина не уходила, пока он не скрылся за поворотом. Она почувствовала неладное, но было поздно. Янек пошел не в ту сторону.

Городские ворота загородили груженые повозки. Большая их часть возвращалась с ярмарки. Одна или две, видно не выдержали веса прикупленного товара и завалились прямо на дороге. Теперь стража и возчики пытались восстановить движение.

Желая остаться незамеченным, Янек пошел в заросли у стены, под которой был прорыт проход. Но его окрикнули – попросили помочь. За работой стемнело, тогда он вдруг бросил один из тюков и побежал через ворота.

Его заметил конный дозор. Пришлось бросаться в лес, где лошадь не пройдет. Он пробежал неизвестно сколько, пока не стихли голоса и конский топот, и пока он сам не упал, чтоб отдышаться. Погоня отстала, где-то шумел ручей. Янек припал к нему, жадно напившись – он окунул голову, умылся, посидел немного, услышал вечернего одинокого соловья. Вокруг сгущались сумерки, журчание ручья стало громче и звонче. Зачем оказался в лесу, он знал, он понимал, что назад путь его отрезан.

Он надумал навестить дом ведьмы. Пришлось побродить в поисках этого дома, спрятанного в непроходимых зарослях вьюнов, но вдруг этот дом сам выплыл из мглы. По мере приближения – дом принимал все более реальные очертания. Холодно блестели под луной его окна, уныло и причудливо выглядели озябшие деревья. Свежая нетронутая трава покрылась обильной росой.

Дальше высокие стебли торчали копьями у окна, с них как добыча, свешивались крупные цветки лилий. А дальше, дальше торчали беловато-розовые метелки астильбы.

Скорее всего именно в этом доме могли встречаться Кристина со священником. Иначе где она пропадала? Да и сегодня, при расставании, Янек почувствовал, будто спешила она выпроводить его поскорее.

Замок сорван с дверей. «Кто-то вломился». Янек потянул кольцо – дверь была заперта изнутри, как в тот раз, когда он бегал за гостинцами. Загнивающие яблоки еще валялись на каменных плитах, брошенные на откорм червям. Янек взялся пинать эту гниль и догадался: «Да отсюда они не заходят в дом!» За деревьями он увидел еще один вход, освещаемый луной. Подкрался. Сутана священника мелькнула за деревьями. Сколько раз Янек в последнее время Янек замечал священника, вдруг исчезающего с поля зрения. Зачем он выхаживает по этим старым домам? Он знает входы, неизвестные никому? Скорее везде есть потайной вход.

Спрыгнув с крыльца, Янек громко насвистывал знакомую мелодию, показывая всем своим видом, что уходит. Скрывшись за деревьями, он нырнул в сторону и побежал в обход дома, к старому саду. Теперь он затаился под окнами и выглядывал Кристину.

Прошло много времени. В потемках он успел окончательно продрогнуть, и уже не в силах был унять дрожь. Но решительность не покидала его – он ввалился в окно, разбив стекла ботинком.

В нос ударил едкий смердящий запах. Янек выпрямился во весь рост, и на ощупь стал перемещаться по комнате, судя по всему просторной и освобожденной от мебели, наткнулся на железный канделябр, залитый воском. Глаза привыкали к темноте, уже можно было разглядеть отдельные предметы, и главное, привыкнуть к этому смердящему запаху.

Когда он зажег свечи, пламя осветило стол с гниющими яствами и роем копошащихся червей. Янек брезгливо помял нос, потер глаза и, отвернулся. В тишине он различил далекий крик выпи, и сам пропищал по-птичьему, ошалело оглядываясь от собственного голоса, так изменившего ему, потом повторил этот птичий выкрик. И лицо стало вытягиваться по-птичьему. Его всего передернуло, и он покинул то место, и прислушался в который раз к безмолвию комнаты. Навязчивое ощущение, что кто-то здесь скрывается, преследовало его. Длинный стол тоже ждал того, кто за ним угощался. Больше всего сверкало лезвие кинжала, вынутого из ножен. Янек быстро схватил оружие, и с разворота, вытянутой рукой очертил воздух. На стене хрустнуло картинное полотно в широкой раме, и одновременно послышался слабосильный человеческий вскрик. Но картина была дальше вытянутой руки, и никак не могла быть задета. Он рассмотрел следы пореза и не обнаружил их. Он не задел портрета. Но выступила кровь на груди изображенного мужчины, в упор смотрящего перед собой. Отчего на картине появился кровавый порез? Янек присмотрелся к портрету мужчины, так разительно похожему на священника. Но мужчина был худ, и в светской одежде, по которой уже катилась капля выступившей крови. Края раны стали расползаться на уровне лица изображенного господина. Янек распорол ему лицо от рта до горла, придав портрету самое зловещее выражение. Кинжал застрял в побелевших от напряжения пальцах, и бесчувственные пальцы отказывались разжимать рукоять кинжала. Повернув кисть руки, Янек начертил в воздухе круг, и поднес лезвие к пламени свечей. Высветились слова на неизвестной ему латыни. Первые буквы напомнили Янеку схожую надпись, замеченную им на стене того дома, у кладбища, куда его затащила Марта. Но он не знал их значения.