– Ты же вырвался от них. Я видела – как ты пошел туда. Как ты здесь оказался? Ты вернулся?

– Марта! – это были первые его слова.

– Я ничего не понимаю…, – приложила тряпку к ссадинам на его лице. – Пошли они все к черту!

– Не проклинай никого! Мы в плену волков.

– Здесь люди хуже волков!

Он попытался подняться – Марта ворчала и озиралась на кусты, где он по ее мнению недавно скрылся.

…Держась за руки они пробирались к заброшенному лесному особняку. За спиной возобновилось факельное шествие безумцев из Кодена. Спасение беглецов ожидало совсем рядом, когда Марта, случайно оступившись, съехала в яму, какие часто оставляют охотники. Ее спутник, не раздумывая, последовал за ней.

Сверху яма была укрыта настилом из густых еловых веток, уложенных на струганных бревнах. Оставалось закрыть чем-то образовавшуюся дыру. Священник сдвинул бревна ближе к середине и закидал проход ветками. Все это должно было напоминать кучу хвороста, сохнувшего для растопки или для заваривания хвои в лечебных целях. Щель не просматривалась, но среди факелоносцев могли оказаться охотники.

Они спрыгнул в яму и опустил туда свою спутницу. Там бережно поднял ее на руки и перенес на кучу сена в углу. Марта легла на живот. Ее спину обжигали царапины, еще ныла рана на колене. Он выбрался наружу по корням деревьев, проделал в ветках лаз, и принес подорожник. Оставалось осторожно стянуть с Марты платье, и приложить траву к кровоточащим ранам. Немного плеснул талой воды из выдолбленного деревянного корыта, смахнул ошметки древесной коры. Вода стала лечебной, когда под шепотом молитв полилась на раны Марты. Боль затихала, приходило тепло и спокойствие.

«Благоразумие вернется к людям. Бог не оставит никого» – она услышала эти слова, хотя он молчал…

– Еще скажи!

– Христос – наш Господь по земле ходил, получил раны, пролил кровь, кровь его к Небесам вознеслась. Не разболелось, не гноилось, стерпелось, да будет и тебе также, как Ему. Веруй в Господа нашего…

– Ты так нежен со мной. Я тебя еще не видела таким, когда мы оставались одни.

Он ничего не ответил, и только в молитве двигались его губы.

– Иди ко мне, – она потянула его за полы сутаны.

Он остановил ее порыв.

– Ты меня любишь, скажи?

– Марта! Давай помолчим.

– Скажи? Тебе было плохо со мной?

– Мы никогда одни не были. С нами всегда Христос. Наши беседы…

– Свидания ты называешь беседами?

– Марта!

– Ты не хочешь говорить о наших свиданиях?

– У нас не было свиданий, Марта. Что за бред? Ты выдаешь свои фантазии за действительность. Я тебя понимаю, с мужем тяжело. Ты начинаешь придумывать наши отношения. У тебя разыгралась фантазия. Я буду убеждать его…

– Он убьет тебя.

Он оглянулся на нее. Она села и поджала колени, снова и снова натягивая помятое платье, видно было, как дрожало ее тело. Ей уже давно хотелось спрятаться от свирепого мужа, от дурной молвы, от ненавистников, несущих злобу, а теперь она столкнулась с непониманием человека, с которым впервые в жизни получила капельку счастья. Почему он отказывается от нее? Куда спрятаться от своей дурной судьбы? «Почему он отказывается?» – спрашивала она себя, не в силах найти объяснение этому. И еще ее тревожила мысль. Кто же скрылся за деревьями, когда священник лежал уже избитый, без памяти, за деревом? Она не могла его спросить – он выбрался из их укрытия и смотрел на звезды, под которыми происходила ночная жизнь: слышались крики сов, сопение ежей, да возня барсуков. Он молился. Но слышалось ему, как зловещий хохот раздирал жалкие остатки ночи, раздирал, удаляясь в лесные коридоры. И Марта не спрашивала больше ни о чем – она слушала крики сов.

Утром в доме священника веяло хвойным ароматом. Они прошли на кухню, где весело, с шипением, потрескивали еловые дрова. В комнатах было прибрано и тепло. Даже новое стекло успели вставить в коридоре. Это сделал муж здешней домработницы Клары.

На противне жарились кофейные зерна, которые деревянной лопаткой перемешивала статная Клара. Рядом с ней трещала кофейная мельница на коленях девочки, похожей на Клару, возможно ее дочери.

Казалось, будто с погромом и преследованиями просто приснился сон.

– Отец Марк, – обратилась фру Клара к священнику. – Слава Богу! Вы пришли. Тут все двери были настежь! Везде натоптано. Стекла побиты. Кто-то ночью влез в дом…

Она увидела священника в ссадинах и грязи и поняла, что он тоже был участником ночного погрома. Следом вышла Марта.

– Я так испугалась за Вас. Мы успели с мужем немного прибраться.…

Отец Марк подошел к Кларе и что-то прошептал ей на ухо, та закивала, сказала «Слава Всевышнему» и перекрестилась.

– Спасибо, что вы успели прибраться…

– Еще грязь в коридоре надо на второй раз…, – в голосе ее чувствовалась тревога, но признавать гонения на священника ей не хотелось. – Я испугалась даже. Боже! – она перекрестилась. – Ваше лицо, отец Марк. Дайте я полечу Вас.

Священник махнул рукой, всем своим видом показывая, что не хочет развивать эту тему.

– Не скряжничай, поняла? – скомандовала хозяйка своей послушной помощнице, вышедшей из-за шкафа. – Там, в миске, на скамейке, шафран и корица, сахар здесь, на столе.

Священник пригласил Марту к столу, был подан суп, замечательный суп из индейки, приправленный специями и подкрашенный шафраном; закуски из мозгов и печенки. Когда с этим расправились, Клара вынесла ароматное мясное блюдо. Под железным колпаком оказалась великолепная свиная вырезка, бело-розовая и наполненная соками.

Марта искупалась, успела постирать свое платье и зашить порванное место. Она теперь была совершенно другой, какой-то умиротворенной. На ее раскрасневшемся лице не было заметно печати ночных страхов, побегов и странствий.

На праздник Первого урожая с раннего утра лил дождь. В шуме непогоды до притихшего города долго доносились хоральные песнопения из костела, это означало, что Утренняя месса затянулась. Много мужских ушей прислушивались с разных концов, не закончилась ли служба, и не спешат ли хозяйки готовить праздничный обед, но мелодии органа не замолкали.

Много детей привели их набожные родители для принятия святых таинств крещения и первого причастия. Голос викария звучал по-особенному высоко и торжественно… Новость о ночном набеге на дом священника кучки яростных искателей правды вызвала осуждение в Ратуше. До сих пор не было представлено никаких доказательств о причастности священника. Все участники похода пытались теперь от него откреститься, боясь наказания. Но та тревога, что появилась у людей в связи с исчезновением Олины и гибелью в лесу мужчин…, ее нельзя было скрыть – она проявлялась во всем. Что произошло с ними? Где пряталась правда?

После последнего ночного факельного шествия и погрома, который был устроен в доме отца Марка, некоторые люди остерегались ходить в храм, подозревая священника в связях с беспутными женщинами. С Мартой перестали общаться, Ларсу советовали изгнать ее. Ведь она прожила тогда в доме священника, а точнее в жилой пристройке за его домом, больше недели, боясь возвращаться к ревнивому мужу, который клялся в любви, и успевал распускать руки. Но кто не бил своих жен – тот не был женат. Несколько служб священник отменил, не показывался на людях. За это время работников его дома допросили – Клара и ее муж, в один голос утверждали, что между священником и Мартой никаких любовных отношений не было и быть не могло. А из участников набега никто не сознался, видели они тогда Марту или нет.

– Наверное, Ларс побил их, застал вместе и побил…, – догадывались догадливые.

– По городу вести в цепях – и чтоб каждый плюнул, – напутствовали морализаторы.

– Как остаться жить у священника, а не пойти к родственникам? – так спрашивали те, кто пытался в чем-то разобраться.