«Всевышний, почему я не послушала бабушку?»

— Я не знаю, Ваше… — она запнулась, не зная, как к нему обратиться.

Мужчина коротко посмотрел на веселящегося короля и покровительственно ответил:

— Можешь звать меня господин Придворный маг.

И Айрин поняла, что ей конец.

Со стороны Его Величества донесся еще один смешок, но на лице Придворного мага не дрогнул ни один мускул.

Айрин протянулась к платку, чтобы выиграть время. На мгновение ее пальцы коснулись его руки, и она вздрогнула от того, насколько та была горячей.

Рунар едва удержал маску равнодушия. Руки у девчонки оказались ледяные, как если бы он опустил пальцы в студеный горный ручей. Почему именно сегодня он решил обойтись без перчаток?

— Я их сама придумала, господин, — чуть хрипло отозвалась торговка, возвращая ему платок.

Занавесь позади девушек всколыхнулась, и из прорези высунулась голова какого-то детины.

— Агнес… Ох, мать моя! — у головы обнаружилось тело. Детина бросился на колени и ударился лбом о землю.

Девчонка снова вспыхнула чернотой.

С минуту Рунар колебался, а затем спросил:

— Сколько?

— Десять медяков, господин, — тут же с поклоном отозвалась вторая.

С покровительственной улыбкой маг вытащил из кошелька монету.

— Держи серебряный.

— Ой, — она едва не уронила подачку и кинулась доставать что-то из-под прилавка. — Я сейчас…

— Сдачу оставь себе, — пренебрежительно бросил мужчина, ловко засовывая платок во внутренний карман мантии.

— А я, пожалуй, куплю вот этот рушничок с пестрыми цветами, — весело отозвался король. — Как думаешь, Рунар, Катрисе понравится?

— Безусловно. Ее Милость высоко ценит… народное творчество.

Жара сводила его с ума.

Айрин провожала взглядом удаляющуюся королевскую процессию. В груди поселилось тягучее предчувствие чего-то необратимого. Ей никак не удавалось выкинуть из головы образ Придворного мага.

«Он знает. Он придет за мной. Казнит меня».

Айрин нахмурилась и мысленно отругала себя за то, что позволила страху затуманить свой разум. По стране ходили слухи, что король любил общаться с простым народом. Встреча могла быть не более, чем совпадением, а интерес мага — желанием выслужиться.

Сзади раздалось угрюмое сопение Гуго.

— Подумать только! — преувеличенно громко воскликнула Агнес. — Сам король! — в ответ повисла неприятная тишина. — Жаль, Лени не видел! А ты была права, Айрин, этот маг и правда горделивый. И красивый такой! Удобно же ему с такими волосами?

— Да чего удобного? — подбоченился Гуго. — Длинные желтые патлы, как у девки. Смех, да и только!

— Это у тебя патлы, придурок! — возмутилась Агнес. — А у него волосы точно золото.

— А что у него с лицом? — не подумав, ляпнула Айрин. — Впервые такое вижу. Интересно, это из-за магии? И глаза опять же странные. И руки слишком горячие…

— Когда это ты успела его за руки потрогать? — Гуго едва не взорвался от ревности, и она поспешно прикусила язык.

— Я передала ему платок.

— А, ну тогда, все ясно, — едко бросил парень, сжимая кулаки. — Может, ты ему еще что сделала, а?

Айрин развернулась и наотмашь ударила его по лицу.

— Даже не смей открывать рот, мерзавец! Еще хоть раз ты…

Он бешено рыкнул и со всей дури махнул рукой. Агнес взвизгнула, а Айрин ничком свалилась на влажную землю. Гуго склонился над ней и рывком дернул вверх, но Агнес повисла на нем и отчаянно прошептала:

— Гуго, пожалуйста, не здесь… Покупатели…

Он окинул взглядом наполняющуюся гомонящими людьми улочку и уволок свою невесту за занавесь.

— Ты напросилась, Айрин. Не надо было меня доводить. Сама знаешь, я ревнивый. Глаза у него, руки… Вот вернемся домой, свадебку справим, и ты забудешь и про столичных магов, и про свои колдовские штучки. Мигом из тебя всю дурь выбью! Займешься нормальными делами.

— И какими же? — прошипела та, языком ощупывая зубы. Кажется, все были целы.

— Детишек родишь, будешь стирать, стряпать, за скотиной ухаживать. Наконец, в поле с другими девками выйдешь.

— А ты что будешь делать? На печи лежать?

— Что надо, то и буду. Брось пререкаться. Уж я-то научу тебя послушанию! Еще раз голос на меня подымешь, и не так пришибу.

Она едва сдержалась, чтобы не плюнуть ему в морду.

«Сволочь. А еще пел мне про любовь! Проклясть бы его к дьяволу».

Вскоре, низко повязав платок, Айрин вернулась к сестре. Цена взлетела с десяти медяков до пяти серебряных. Когда поползли слухи, что король, да что король, Придворный маг купил у них платок, потянулись не только простые люди, но и важные господа. К концу дня из всего запаса осталась едва ли пара дюжин.

— Ох, отлично управились! — Агнес перепрятала туго набитый монетами кошелек. — Завтра продадим остатки и поедем в обратный путь. Как ты, Айрин? Ни слова не проронила.

Айрин высунулась из тени, в которой все это время пряталась от любопытных глаз торговок, захвативших соседние лавки. Сизые тучи грозно наползали на солнце, нанизанное на шпиль высочайшей дворцовой башни. Замок возвышался на утесе в стороне от города, будто незыблемый страж всего Рейненберна, оплот власти и справедливости. Айрин читала, что он был построен еще до Великой Войны с северянами — его камни простояли там больше пяти веков.

Сестра вновь окликнула ее, но Айрин продолжала смотреть на далекий дворец, защищенный горными хребтами на севере и западе. С южной стороны разливалось большое озеро, питавшее город и пару ближайших деревень. Сигнальные башни на холмах по четырем сторонам света мерцали путеводными звездами. Айрин заметила их на подъезде к Реймекару. Как же тогда южане смогли взять столицу за жалкие пару месяцев? Как они, прибыв из-за моря, смогли так быстро пройти половину материка?

— Перестань дуться, Айрин!

Она чуть повернула голову в сторону сестры, не двинув больше ни единым мускулом.

— Признайся, Агнес, этой отвратительной поездкой ты мстишь мне за угрозу подставить тебя перед Лени?

Та ненадолго потеряла дар речи, затем угрожающе подбоченилась, бросив незавязанный мешок на прилавок.

— За это тебя вообще надо было за волосы оттаскать! Сама сунулась к тому заезжему барону, а потом заставила себя покрывать! Спасибо Всепрощающему, Гуго не прознал про твою ночную вылазку. Это я-то могу поверить, что ты за книжками бегала, а его вша в голову укусит — от нас обеих мокрого места не осталось бы! — и прежде, чем Айрин успела вставить слово, Агнес шлепнула ее по руке веревкой, которой собиралась стягивать горловину мешка. — И как у тебя язык змеиный повернулся обвинять меня в такой гнусности? Я тебе баронша какая, гадкие интрижки плести?

— А что мне остается думать⁈

— Не суди людей по себе, — прошипела Агнес, запоздало понижая голос. — Все тебе добра желают, а ты нос воротишь только из-за того, что бабушка тебя грамоте обучила! — она ткнула в Айрин пальцем и припечатала: — Ты не особенная, что бы бабушка тебе не нашептывала, и никакой барон не увезет тебя в свое красивое поместье! Гуго отличный парень, подумаешь, стукнул раз? Так ведь он ревнив. В селе-то к тебе никто не сватался, вот он и… Любит он тебя до смерти, хоть и вспыльчив. — Она принялась возиться с оставшимся товаром, собирая его по прилавку. — Все так живут и ничего. Ты на Нарса зла не держи, брат ведь боится, что ты старой девой останешься, и что тогда? Ему тоже нелегко вместо отца семью тянуть.

— А останусь, то что? Замертво упаду? — Айрин комом засунула в сумку платки.

— Не глупи, дурная. Куда ты без мужа?

— Я лучше утоплюсь, чем выйду за него.

Агнес развернулась так резко, что ее коса просвистела в воздухе и ударила по спине, будто плеть.

— Умом тронулась такое говорить⁈ — взвизгнула она. — Или Гуго тебе разум отшиб? При матушке не вздумай такое сморозить!

Айрин стиснула зубы и закинула за спину мешок. Хотелось бы ей забыть день, когда их с сестрами понесло на лед. В ту зиму выпало много снега, и впервые за много лет замерзло озеро. Казалось, сам воздух трещал от мороза, и они втроем бодро топали по сугробам, похожие на трех неуклюжих медвежат в теплых шубках и в пушистых шарфах, намотанных до самых глаз.