— Чистенько, — одобрила Агнес и забросила свой тюк на одну из кроватей. — Мы с Лени ляжем здесь…

— Отлично, — перебила Айрин. — Гуго постелем у стены, — и бухнула два своих мешка на бугристый матрац.

— Мы не можем оставить его валяться на полу! — возмутилась сестра.

А лечь с Лени она, значит, может?

— Мы все устали, Айрин, не надо на меня так смотреть!

— Хорошо, не смотрю, — та с готовностью отвернулась и принялась разворачивать одеяло.

Лени же почесал в затылке, однако, смолчал, рассудив, что спать на кровати удобнее, чем на полу, а Агнес уже почти его жена. Подумаешь, днем раньше, днем позже… И кому их стыдить: Айрин, которая дальше своего носа не видит, или Гуго, который только Айрин и видит?

Из коридора донеслись тяжелые шаги, и в дверях появился предмет всеобщего спора.

— Только представьте, старая ведьма чуть нас не обдурила! — Гуго от души пнул подвернувшийся стульчик, и тот жалобно хрустнул ножкой. — Я с ихним конюхом перекинулся парой слов, так он сказал, что на время ярмарки за жратву для лошадей дворам и трактирам платит казна! — не добившись раекции от молчаливых спутников, он махнул лапищей. — Забыли. А это что такое? — его палец уперся в гордо возвышавшуюся посреди стола свечу.

— Статуя Всевышнего, — съязвила Айрин и незаметно запнула свой мешок поглубже под кровать.

— Зачем вообще на такую ерунду деньги тратить? — возмутился парень.

Под встревоженным взглядом невесты Лени успокаивающе похлопал друга по плечу:

— Брось, Гуго, она гроши стоила.

— Медяк серебряный бережет, — назидательно ответил тот и приосанился с важным видом. — Так, что стоите, как три памятника Его Величеству? Решили, как разместимся?

Он добавил несколько душевных оборотов, а услышав решительный ответ, скорчил спине Айрин гримасу, но от комментариев благоразумно воздержался. Все село хорошо помнило, как с виду хрупкая язвительная девка до поросячьего визга отходила отцовским пастушьим кнутом зарвавшегося ухажера. Гуго тогда хотел добавить, чтоб не повадно было заглядываться на его зазнобу, но на парне без того не осталось живого места.

Храп и сопение смешивались в столь отвратительную какофонию, что в один момент Айрин зажала уши. Дома ночи стояли тихие, разве что сверчок зашуршит или бабочка стукнется о стекло.

На минуту ей удалось забыться тревожным сном, но тут Гуго перевернулся на спину и захрапел вдвое громче.

Айрин села, оглядев комнату стеклянным взглядом. Агнес лежала с таким умиротворенным выражением лица, будто ее обнимало облако, а не тяжеленная лапа Лени. Небо, между тем, едва-едва посветлело.

Она тихо поднялась и на цыпочках прокралась к столу, где под очередной раскат храпа запалила свечу.

— Силы природы, духи, что правят миром, поведайте о том, что будет сегодня на ярмарке, — она достала ветхую колоду, развернула карты веером и задержала над ними ладонь, внимательно следя за пламенем. — На что надеяться, чего опасаться? — огонек дрогнул и вытянулся.

Первая карта полетела в центр. Король — подчинение власти. За ней еще две. Шут и Колесо фортуны — выбор, ведущий либо в небытие, либо на пьедестал. И четвертая завершила расклад. Маг. Девушка осторожно коснулась чуть шершавой бумаги, повторила про себя: «Маг — новый жизненный путь и великий исход». В этой карте было заключено слишком много смыслов. Бабушка учила, что она выпадала захваченным судьбой.

«Великий, по-северному значит Вихрес», — негромко рассказывала она. — «Он указывает на великую победу или на великое горе. Запомни, Айрин, эти карты взывают к духам, и трактовать их ответы надо осторожно, уж слишком они туманны».

Ее взгляд остановился на потертом от времени изображении мага — фигуре старца в огненном ореоле с книгой в руке. До нее долетали слухи, что на новых колодах сначала рисовали портрет нынешнего Придворного мага, но очень скоро перестали, так как богатенькие девицы скупали их подчистую ради одной единственной карты и теряли голову от любви. Говорили, что Придворный маг необычайно силен и высок, необычайно умен и благороден, необычайно красив и много чего еще.

— Глупые. Разве можно влюбиться в… — Гуго всхрапнул особенно громко, и Айрин оборвала себя на полуслове.

Разве можно влюбиться?..

Она скрупулезно обдумывала каждую мысль со всех возможных сторон: об Агнес и ее свадьбе, о Гуго и своем будущем в Дубовом перевале. Тяжким грузом на ней висела перспектива скорого замужества. Иначе сельские проходу не дадут: заплюют, разнесут небылицы и начнут обсасывать сплетни, как жирные говяжьи кости. Село у них было хоть и большое, но тихое — по гроб жизни вспоминать будут.

Да и Нарс ей не простит. Брату и так приходилось несладко. Ему давно полагалось привести в дом невесту, а он упрямо тащил на себе всю семью.

Был бы Нарс также добр к сестре, если бы знал, что на самом деле случилось в ту проклятую ночь в амбаре…

Еще библиотека. Бабушка убеждала, что ничего там про север не найти. Все сгорело на священных кострах, но когда еще представится шанс?

Сердце ныло, стоило Айрин представить, что всю оставшуюся жизнь ей придется прятаться на задворках мира, в опостылевшем Дубовом Перевале и, не дай Всевышний, рядом с Гуго. Она никогда не узнает, кто вынес ее семье смертный приговор, не сможет дышать спокойно, живя с оглядкой на двери храмов. Не искупит свою вину.

Айрин впилась ногтями в столешницу. На мягком дереве остались борозды.

Она имела право знать, что бы бабушка не думала на этот счет! А пока у нее было только имя. Каямина.

Зажмурившись, Айрин медленно выдохнула, поспешно приказав себе успокоиться. Воспоминание о потере контроля потянуло за собой цепь не менее горьких воспоминаний, и девушка отчаянно сжала голову, изо всех сил подавляя крик. Слезы ручьем покатились по ее щекам. Несколько капель украсили магические карты. Она стерла их трясущейся рукой и задула оплывшую свечу.

Рассвет не принес желанного забвения. Айрин не позволила себе забыться сном, опасаясь, что прошлое настигнет ее и там.

— Ты чего это? — разглядев ее опухшее лицо, встревожился Гуго, со сна взъерошенный, будто его потрепала свора собак.

Агнес легко вспорхнула с кровати и заметила на столе карты.

— Ты ночью гадала? Маг, Фортуна, а это Шут? И еще одна, самая нижняя, — она нагнулась над столом. — Что там?

— Король.

— И что это значит? — с подозрением спросил Гуго.

— Не знаю, — сестра сморщила носик. — Бабушка не захотела меня учить.

— Новый путь это значит, — Айрин рывком вскочила с постели и смахнула карты в колоду. — Тропу судьбы. Понимайте, как хотите.

— А может, — сестра лукаво блеснула глазами, — этот твой путь к алтарю?

Гуго сзади радостно замычал. Айрин швырнула сумку на пол — Агнес перестала улыбаться — и принялась усердно сворачивать постель просто, чтобы занять руки. Нет, свадьба навеки запрет ее в Дубовом Перевале, а сейчас она близка к цели, как никогда.

— Да это бредни! — вдруг разозлился Гуго. — Ты кем себя возомнила? Магичкой что ли?

— Дружище, давай-ка сбавь обороты, — подал голос Лени.

Тот только отмахнулся.

— Кидаешь их одну за другой и думаешь, что они тебе что-то предсказывают, а это просто разноцветные бумажки! Чего ты кобенишься, ведь кроме меня ты никому не сдалась. Хочешь в девках ходить? Никто тебя не возьмет в жены, если будешь из себя принцессу строить!

— Гуго, закрой рот. — Лени преградил ему путь и попытался взять за плечи, но тот сбросил его руку и огрызнулся:

— Ты вообще не лезь. Иди свою жену воспитывай, а в мои дела не суйся!

— Во-первых, я не твоя собственность, — голос обычно холодной Айрин звенел от ярости. — А во-вторых, я не давала тебе никаких обещаний, так что не смей оскорблять меня. Больше тебе скажу: теперь даже не посмотрю в твою сторону, так что хоть оборись!

— А мне не нужно твое согласие, я уже все порешал с твоим братом!

Наступила гробовая тишина.

Айрин неотрывно смотрела на перекошенное лицо Гуго. Затем ее взгляд скользнул на такого же удивленного Лени, а после на сестру.