— Коня тебе в постель, Фани, что за…

— Коня? А почему именно его? Что у вас за фантазия, господин! — тут тахта выскользнула из рук одного из слуг, приземлившись ему на ногу, и тот заорал такими оборотами, что Айрин от неожиданности зажала уши, но его вопли перекрыла Фани, огрев беднягу кочергой: — Ты что, неуклюжая скотина, пугаешь госпожу? Да я сама тебя сейчас так испугаю, что пугалка отвалится! А ну молча поставили и вышли! — мужики грохнули ношу рядом с креслом. — И нечего таращиться на мою госпожу, сейчас вам, таким любопытным, господин Рунар за это глаза натянет на зад!

Они направились к выходу, и один из них, обернувшись, грязно обозвал служанку. Айрин негодующе сжала кулаки и набрала воздуха, чтобы заступиться, но Фани опередила ее, швырнув в обидчика кочергой и попав точно по хребту:

— Ты на кого тявколку открыл, псина подзаборная? Две свиньи, не можете тахту по лестнице поднять! — и обернулась к ошеломленным магам с услужливым поклоном. — Вот, господин, как вы и просили, тахту вам принесла. Ой, что только с замком-то делать? Так я плотника завтра позову! — и взглянув на разъяренного мага, поспешно добавила: — Или сегодня, как угодно.

— Фани, уйди с глаз моих, — Рунар, едва сдерживаясь, потер переносицу, — чтоб я до утра тебя не видел. И остальным передай. Упаси боже кого-то из вас сунуться сюда до рассвета!

— Поняла, господин! — кивнула она и с тем же жизнерадостным тоном обратилась к Айрин: — А вам, госпожа, что-нибудь нужно?

— Наверное, нет, разве что вечером я бы хотела затопить у себя камин.

— Как прикажете, — служанка пригнулась в намеке на реверанс и выпорхнула в коридор, оставив Рунара в безмолвном бешенстве таращиться ей в след.

— Вот же… языкастая девка! — наконец, выдавил он. — Представь себе, закрутила роман с подмастерьем повара, вскружила мальчишке голову только для того, чтобы он ей котлеты из кухни таскал!

Айрин воздержалась от комментариев и сглотнула голодную слюну. Она бы тоже не отказалась от котлет. Чутье подсказывало, что если в ближайшее время она не заставил свечу гореть, Рунар накормит ее свечным воском.

Маг тем временем критически осмотрел пришедшую в негодность щеколду, от чего дверь теперь свободно гуляла туда-сюда и мерзко поскрипывала на сквозняке, затем четким взмахом руки швырнул в нее заклинание, на миг красиво вспыхнувшее на дереве красным узором. Воцарилась тишина.

С блаженным вздохом Рунар растер затекшую шею и вернулся за стол.

— Что вы сделали?

— Запирающее заклятье. Не отвлекайся. Свеча. — С минуту он гипнотизировал черый фитилек и не выдержал: — За что мне это? Я держал себя в руках, был терпелив, не калечил людей. Так за какие грехи ты и эти девицы свалились мне на голову⁈ Все меня боялись, я внушал ужас и благоговение, а теперь стал похож на шута!

Айрин недоуменно похлопала глазами и уставилась на собственные руки, чинно сложенные на коленях.

— Если вам от этого легче, я вас боюсь.

Он с глухим стуком уронил голову на столешницу слишком близко к зажженному канделябру.

— Ты не в счет. Тебе по статусу положено меня бояться.

— Дело не конкретно в вас, — она с сомнением пожевала несказанные слова. — В моей слабости. Я не могу дать отпор, и это тревожит.

— Эта блажь из-за того вспыльчивого юноши, разрушителя чашек? Гуго, кажется?

Чего он пытался добиться? Айрин прекрасно осознавала свою беспомощность и, откровенно говоря, бесполезность. На что она сдалась им с королем, если одно ее присутствие и отвратительно-правдивые слухи о ее северных корнях повергали паству Всепрощающего в неистовство? Порой, проходя мимо часовни, из которой ее со скандалом выгнал прибывший на службу Архимейстер, Айрин боялась, что ее вот-вот обольют священным маслом, а затем чиркнут огнивом. Потому она всюду таскалась за наставником, чем порядком выводила его из себя.

— Мне стоило убить его? — Рунар по-своему интерпретировал ее молчание и невозмутимо пояснил в ответ на немое изумление: — Он дважды напал на меня и нарушил закон. Я имел право.

— Гуго просто дурак. Он никогда не пугал меня по-настоящему. — Айрин поднялась с ноющих колен и подошла к столу якобы за пустым свитком, который ей ни сдался, на самом деле раздумывая, стоит ли рассказывать. — Однажды по осени к нам в село заехал сынок местного барона. Он был начитан и обходителен, а еще чисто вымыт и хорошо одет. Представляете, каким чудом он был супротив… на фоне простых сельских парней. — Она протянула руку к канделябру и провела пальцами по основанию горящего фитиля, где пламя не было таким обжигающим. Откровенность, о которой она уже успела пожалеть, давалась с большим трудом. — Его намерения не стали для меня секретом. Остальным девушкам родители хорошенько всыпали, чтоб носу не высовывали со дворов, и мама с бабушкой тоже доходчиво объяснили нам с Агнес суть да дело. Но мне казалось, что уж я-то точно не поведусь на его уловки. Идиотка. — Айрин гневно фыркнула, злясь на себя. — Пошла за ним, как коза на веревке, в обмен на обещание показать подлинные рукописи эскальтских легенд. И ведь ясно дала понять, что меня интересует только беседа. — Она снова хмыкнула, сдерживая дрожь в голосе. Как же жалко она, наверняка, выглядела в глазах Придворного мага! — Когда мы остались наедине, он… не принял отказ, — огонь на ее пальцах разгорелся ярче, превратив узкую свечу в подобие факела. — Я разбила вазу о его голову. Шум привлек людей, и я сбежала через окно. Мне пришлось полночи просидеть в болоте, держать за корягу, чтобы не утонуть. Когда поиски докатились до Дубового Перевала, я заставила Агнес обеспечить мне алиби: пригрозила, что пущу слух о ее потерянной невинности, что, разумеется, было ложью. Я месяц тайком носила с собой нож.

Рунар схватил ее за запястье, перекрывая магический поток своим, и едва не сорвавшийся со свечного фитиля огненный шар обратился в дым.

— Он выжил?

— Живее всех живых! — Айрин нарочито небрежно сбросила его руку и невзначай добавила: — А его папеньку-заступника искромсала банда Бешеного Лиса. Поделом.

Маг сдвинул брови, словно что-то припоминая, и промычал:

— Так это был он?

— Вы его знали?

— Пересекались раз, — уклончиво ответил наставник. — В ноже нет надобности — ты управляешь огнем. Хотя, я бы советовал что-то менее грязное, например, заклинание удушья.

— Я не такая, как вы. Я не могу отнять человеческую жизнь, — отвернувшись, прошипела она. — Даже у последнего подонка.

К ее удивлению, Рунар негромко рассмеялся.

— Ох, милосердная леди, если бы нам довелось поговорить об этом до моей ссылки, я бы клялся именем Всевидящего, что никогда в жизни не убью человека! Но жизнь всегда вносит коррективы.

— До ссылки? — переспросила Айрин. Ее охватило неприятное предчувствие, которое усилилось, как только маг помрачнел, осознав, что сказал лишнего.

— Как бы то ни было, некоторое время тебе придется провести в моем обществе, так что можешь обложиться ножами, если это поможет тебе зажигать свечи.

И он взмахом руки указал ей на пол, куда она уселась с самым недовольным видом, на который была способна, а сам налил себе полный кубок вина.

Некоторое время спустя покачивавшемуся на стуле наставнику надоело наблюдать ее потуги, и он вновь подсел к ней, на этот раз обняв одной рукой за плечи, а вторую бесцеремонно положив ей на ключицы, где, по его словам, находился один из магических узлов.

— Не понимаю, в чем твоя проблема? Я вижу, как ты задействуешь источник и каналы, так почему не выходит? Попробуй снова.

Айрин постаралась дышать не слишком глубоко, явственно ощущая мягкую ткань перчатки там, где ее быть не должно.

Все же она сосредоточилась и потянула из себя силу, однако, на этот раз вместо скудного ручейка ощутила мощный поток совсем рядом. Для верности закрыв глаза, Айрин почувствовала Рунара как сгусток спокойной прохладной магии, удивительно гармонично резонирующей с миром. Но что-то еще проскальзывало среди умиротворения и покоя. Нечто острое и ледяное, как хребет морской твари, показавшейся из пучины.