Эдгар задохнулся от возмущения.

— Я не узнаю тебя. То, что ты сделал с мейстером Кароси…

— Не надо! — перебил маг. — Он хотел денег — он их получил.

— Он скончался этим утром! Лекари не смогли достать все монеты… Всевышний! Если бы ты их ему скормил, было бы меньше вреда!

— За все придется заплатить, — процедил Рунар себе под нос, но Эдгар его услышал.

— Тебе в том числе!

Рунар развернулся, окидывая его нечитаемым взглядом.

Оба понимали, что в их шатком положении Эдгар не сможет отправить Рунара под трибунал или иным образом ограничить его влияние.

Причина тому была свернута в тугой свиток и перевита алой лентой с печатью Придворного мага. Аулукс слишком долго оставался предоставлен сам себе, и Эдгару попросту не хватило бы опыта справиться с ним самостоятельно без советников и учителей, оставшихся в столице. Он либо полагался на Рунара, который всего за несколько дней забил городские тюрьмы до отказа, либо рисковал прогнуться под влияние местной знати, с самого его приезда штурмовавшей поместье.

— На моем столе список из трехсот двадцати шести имен, которым ты вынес смертный приговор. Объяснись.

— Специально для тебя напротив каждого имени я указал нарушенный закон.

Некоторое время Эдгар смотрел на друга так, словно видел его впервые.

— Ты безумен, Рунар.

У мага вырвался изумленный смешок. Он схватил со стола свиток с приговоренными, сорвал ленту и развернул его перед Эдгаром.

— Я безумен? Эти люди занимались контрабандой, продавали людей в рабство, издевались над женщинами, — он указал пальцем на отдельные имена, — и детьми. Годами. Откупаясь от закона золотом. Как считаешь, кто пожаловал Горгаду титул и земли, когда я вышвырнул его из столицы за изнасилование и попытку свались вину на меня?

Эдгар отвел взгляд. Он помнил тот громкий скандал.

— Сможешь доказать, что это сделала она?

— У меня нет иных улик. Аулукс замкнут сам на себе: все нити оборвались, кроме одной. — Рунар вытащил из-за пазухи клочок бумаги и протянул принцу. — Эта метка была на теле человека, найденного в лесу. Подозреваю, что он и есть тот наемник, который похитил Айрин.

Эдгар с тяжелым сердцем рассматривал схематичный рисунок распустившегося лотоса.

— Черный Лорд? Он работает на тетушку?

Маг упал в кресло и закинул ноги на стол.

— Сначала я решил также, только мотивы не сошлись. Медовии нет резона избавляться от нас с тобой накануне приезда шарибцев, потому что это ослабит позиции Рейненберна. Ты ее племянник…

— А ты любовник, — перебил принц и смял бумагу в кулаке.

Ему надоело стоять перед Рунаром, как школяр перед наставником. Так что Эдгар обогнул стол и опустился напротив, с извращенным удовлетворением подмечая, как его слова задели Рунара за живое.

— В твоих рассуждениях есть смысл, — некоторое время спустя признал принц и окинул взглядом сложенные горкой свитки. — Значит, мы имеем дело с двумя противоборствующими силами.

— Что ты узнал в Барамате?

От Рунара не укрылось то, как Эдгар спрятал взгляд и откинулся назад, неосознанно скрывая лицо в тени.

— Как ты и говорил, незаконная работорговля.

— Конкретные зацепки?

Тот покачал головой и вдруг перевел тему:

— Я не подпишу эти смертные приговоры.

— А тебе не нужно, — маг рывком поднялся. — Приорат их подпишет. Они сделают все, что я скажу. Видишь ли, Эдгар, выбор прозрачен: мы либо сразу отрубаем змее голову, либо каждый раз отрезаем по кусочку от хвоста в наивной надежде, что эта самая змея однажды сдохнет сама собой.

Принц вскинулся, но Рунар остановил его властным взмахом руки:

— Мейстер Кароси успел поведать мне кое-что любопытное перед тем, как я сделал из него кошель для монет. Шарибский взрывчатый порошок — порох — изобрели далеко не вчера. Держать его в городе опасно, поэтому им забили тоннели под горой. Надеюсь, перед смертью ты заставил его подписать признание?

— Много на себя берешь! — не выдержал Эдгар. — У тебя нет полномочий пытать людей.

Рунар уперся руками в стол и угрожающе навис над принцем.

— Я буду пытать и казнить каждого, кто рискнет покуситься на то, что мне дорого! — Эдгар вжался в кресло. — Можешь считать меня дьяволом во плоти, но я нужен Рейненберну. Как бы твой отец не грозился четвертовать меня, он прекрасно осознает, что в данный момент я — наименьшее зло.

— Если бы мать не спасла тебя…

— Он бы вытащил меня из темницы, как только протрезвел.

У Эдгара на языке давно вертелся опасный и весьма личный вопрос, и, решившись, он все же не был уверен до конца, что готов услышать ответ:

— Ты жертвуешь всем ради любимой женщины. Пускай, не сейчас, но по возвращении в столицу ты понесешь наказание. Неужели чувства стоят того, чтобы поставить на кон все?

На секунду Рунар опешил. Он ожидал истерик, обвинений в измене, ультиматумов или даже несвойственного Эдгару шантажа. Принц в очередной раз удивил его, доказав, что привык играть открыто.

Тугая пружина ярости ослабла — не до конца, но ровно настолько, чтобы ощутить, как ноет душа. Рунар считал, что лишился ее в тот день, когда впервые убил на арене человека.

— Не стоят, — произнес маг глухо. — Благополучие народа дороже жизни одного человека. Только вот… так думаешь до тех пор, пока эту самую жизнь не отнимают у тебя, — Рунар резко замолчал. Ему в голову пришла совершенно иная — ужасающая — мысль, обдавшая затылок ледяным дыханием. — Мишень.

— Мишень? — удивился Эдгар.

Рунар горько рассмеялся.

— Ты спрашивал, стоят ли того чувства? Не так. Стоит ли того смерть. Я невольно сделал из Айрин мишень, поэтому она здесь. Тебя ждет то же самое, Эдгар. Они не позволят вам двоим быть вместе.

Его сознание заполонили образы объятого огнем Реймекара, летящего с небес раскаленного черного снега, огненных рек, изливающихся на город. Толпы сгорающих заживо горожан, треск магических щитов. Земля содрогалась, раскалывалась на части, и дворец, пошатнувшись от основания до башенных шпилей, сорвался в бездну. И над всем этим сияли, будто небесное клеймо, распростертые алые крылья.

— Рунар!

Он пришел в себя от пощечины. Наглец ударил-таки его по лицу.

Пережидая приступ головокружения, Рунар ощупал колючую шерсть под пальцами. Ковер. Он потерял сознание?

Комната еще раскачивалась, но маг упрямо поднялся сначала на четвереньки, затем в полный рост, опираясь о подставленное плечо Эдгара.

— Надолго я…

— Ты, ублюдок, какого дьявола? — зашипел принц, удерживая его за лацканы куртки. — Что значит, «надолго»? Это еще и не первый раз⁈

Рунар сбросил его руки.

— Айрин исцелит меня, когда очнется.

— От чего исцелит? Ты твердил о конце света, как гребаный пророк! Что с тобой творится?

— Я не знаю, — огрызнулся он в ответ. — Возможно, меня достали проклятьем во дворце или по дороге сюда. Воздействие схоже с ментальной магией аймаррских хекс.

Лишний раз напоминать о подчиняющих рунах Рунар не стал. Не в стиле Айрин накладывать отложенные проклятья, она бы, скорее, придушила его лентой для волос.

— Сучьи аймаррцы! — выпалил принц и глубоко вздохнул, успокаиваясь. — Надо будет раскрутить шарибцев на альянс и вышвырнуть, наконец, этих пиратов из нашей акватории.

— Аймаррцы для них более выгодные союзники, чем мы, — заметил маг, осторожно разминая шею. — Если не сделать Сетару щедрое предложение, нас всех отправят на рисовые плантации, — Эдгар глухо застонал. — Я что-нибудь придумаю. Слышал, Император имеет слабость к пари.

— Над этим стоит поразмыс… Стой!

Рунар, воспользовавшись замешательством Эдгара, уничтожил замок и исчез за дверью.

Он направился в покои Айрин. Заметив на пороге Придворного мага, лекари обменялись настороженными взглядами. Старший из них выступил вперед.

— Господин Рунар, мы сделали все, что могли.

Рунар прищурился. Начало очень ему не понравилось.

— Мы обработали телесные повреждения, — продолжил мужчина. — К превеликому сожалению, у леди останутся шрамы, но при соблюдении предписаний и полном покое ей ничего не угрожает. По нашему прогнозу, через четыре дня, максимум, пять, можно будет окончательно снять повязки.