— По мне вы, миледи, богиня, сошедшая с полотна непревзойденного художника. Ваш лик подобен лику луны, что бессменным светочем озаряет путь одиноким душам, потерянным в ночи!

Под команду «право руля» матросы кинулись переставлять паруса. «Восход» накренился, угрожающе скрипя реями. Одной рукой Айрин вцепилась в бочку, на которой сидела, а другой прижала к себе миску с похлебкой.

«Какого дьявола „право руля“, если мы должны идти прямо по Синей до самого устья⁈» — похолодела она и невольно взглянула на своего похитителя.

Почему-то раньше ей и в голову не приходило, что наемники могли соврать ей насчет покупателя и пункта назначения, потому что она говорила с ними без поддержки Вариат! Ее руны, конечно, развяжут им языки, а если их будет недостаточно, то Рунар вытянет из них правду иначе.

С центральной мачты свесилась веревка, по которой на палубу спустился мужчина. По движению его рук Айрин опознала в нем мага. В скудном свете лампы его оливковая кожа отливала золотом. Шарибец. Волшебник. Вот и ответ, почему «Восходу» всюду сопутствовал ветер.

Корабль встретил новую волну бортом, затем окончательно развернулся и понесся вверх по течению.

Во время маневра бард потерял равновесие и упал на колено, но не растерялся и, прижав ладонь к груди, продекламировал:

Лишь встретил вас —

И потерял покой!

Я ваш слуга,

Я ради вас герой.

Готов сразить

И словом, и мечом

Сто тысяч армий

С тенью за плечом.

Не мил мне свет,

Не дорог сердцу край,

Где нету вас,

А с вами ад — что рай.

Чтобы заполнить возникшую пустоту Айрин выдавила:

— Не припоминаю эту поэму.

Бард лучезарно улыбнулся.

— Я сочинил ее, чтобы воспеть силу вашей красоты, о, королева моего сердца!

— Ну, хватит, — отрезал наемник. — Пошел прочь, пока я не сделал из тебя евнуха.

Бард возмущенно подскочил, но спорить не решился, подхватил лютню и неспешно удалился на другой конец палубы.

Шахар развернулся к Айрин, которой вдруг хлеб встал поперек горла.

— Наелась? Давай обратно.

Она безропотно отправилась за ним. Задавать вопросы было бесполезно: наемник только повысил бы бдительность. Чтобы провести его, Айрин следовало притворяться овечкой. Шахар и так пристально следил за ее руками.

Когда он ушел, унеся с собой свет, Айрин догадалась, почему женщины в трюме всячески прятались от тусклой лампы. После стольких дней во тьме даже такая малость причиняла им страдания.

— Слышишь, куколка, чего он хотел? — просипела Пэм.

— Чтобы я послушала его стихи, — не удержалась та от маленькой лжи. — Что-что про луноликих королев сердца.

Женщина хрипло рассмеялась.

— Какой же неудачник! В следующий раз пусть тут рассказывает. Мы тоже повеселимся.

Айрин отрешенно пообещала, что так и будет. Назойливое покалывание постепенно распространялось вверх к локтям по энергетическим линиям. До той боли, которую описывали в трактатах, было еще далеко.

— Эй, куколка, — после краткого молчания позвала Пэм, — мы, кажется, повернули. Не заметила, случаем, куда? Если не знаешь, опиши хотя бы местность.

Из темноты раздался смешок:

— А ты, можно подумать, бывалый картограф.

— Я, может, и не картограф, но бывалая уж точно! — с ноткой гордости возразила женщина. — Мужики, знаешь ли, любят почесать языками, а платят за время.

Прерывая перепалку, Айрин произнесла негромко:

— Мы идем вверх по Синей. К утру, возможно, пройдем Южный приток.

— Так быстро⁈ Не путаешь, куколка? Такую махину под силу разогнать разве что всем демонам преисподней.

Она умолчала о наличии волшебника в команде. Пусть думают на демонов. Ее собственные всегда при ней.

Совсем тоненький дрожащий голосок спросил про непонятные притоки и то, куда их все-таки везут. Насколько Айрин помнила, голос принадлежал девушке, которую похитили на улице.

Пэм охотно разъяснила, что Рейненберн с запада на восток пересекает необъятная река Синяя с пятью крупными притоками: Русалочьи волосы, Озерный, Тихий, Южный и Северный, который идет до самой столицы и дальше на север к горам.

Названия поставили девочку в тупик.

— Почему Русалочьи волосы?

— Дьявол их разберет, — звякнула цепь. — Говорят, что там не река, а десятки мелких бурных ручьев.

Айрин тихонько выдохнула. Дубовый Перевал находился у самого истока Тихой реки. Там почти не было течения, но водилось много рыбы. Когда Айрин была маленькой, отец часто брал ее с собой на рыбалку и каждый раз, хвастаясь богатым уловом, называл ее своей удачливой звездочкой.

Айрин стиснула зубы и, чтобы разогнать мысли, ударилась затылком о борт.

Рядом Пэм продолжала объяснять простейшую географию, пока ее не оборвала одна из рабынь:

— Значит, все же Аулукс, не Барамат. Спаси нас Господь.

— Почему? — наперебой заголосили пленницы.

И тут впервые заговорила та, которую, по словам Пэм, ночами забирали матросы. От звука ее голоса Айрин покрылась мурашками. Его мелодичность и природная нежность сделали бы честь лучшим певицам королевства. Раз услышав, его невозможно было вытравить из памяти. Так, по легендам, мифические русалки зазывали моряков, чтобы те направляли корабли прямо на скалы. И потому вдвойне жутко было слышать в этом голосе неприкрытую ненависть.

— Из Аулукса один путь — на тот свет. Там вам всем наденут рабские ошейники, и вы забудете, что значит свобода и надежда. Вы будете жаждать одобрения хозяина, потому что одобрение — избавление от боли. А если помыслите о побеге, ошейники выпустят острые жала и разорвут ваши глотки, чтобы вы долго и мучительно захлебывались кровью.

Когда она закончила говорить, наступила тишина. Одна за другой девушки начинали всхлипывать — все громче и громче, — пока скрытый трюм не наполнился воем и причитаниями.

На палубе при свете луны Айрин жирным пальцем нарисовала на ладони Оффан, но без завершающего штриха, иначе Оковы и все, что на ее одежде имело замки, попросту бы спало.

Теперь у нее оставался один шанс: или она точно проведет недостающую линию, или испортит все.

Айрин глубоко вздохнула, успокаиваясь, и чиркнула ногтем по ладони.

Ничего не произошло.

Она оперлась спиной о сырой борт. Рубин бился испуганной птицей. Океан внутри стихал, тогда как река снаружи набирала мощь.

«Шахар не забрал кулон, потому что знал: меня по нему не отследить. Кто-то сдал нас с Рунаром», — Айрин сжала в кулаке цепь. — «И я заставлю этого человека пожалеть».

Последняя ночь, что они с магом провели вместе, словно осталась в прошлой жизни. Благодаря руне, спасающей от ядов, Айрин протрезвела почти сразу, как завернулась в одеяло и сильно устыдилась своих слов и действий. Она даже решила, что Рунар выгонит ее, когда вернется из ванной, или уйдет сам, но он лег совсем рядом, словно напрашиваясь на шалость.

В порыве смелости, Айрин закинула на него сначала руку, потом ногу, ожидая, что чаша его терпения переполнится. Но когда Рунар накрыл ее ладонь и прижал к груди прямо над сердцем, всего, чего ей хотелось — это целовать его, пока не кончится воздух.

Она надеялась помочь, а вместо этого подставила его.

Аулукс. Богатый портовый город на юго-западе, омываемый теплыми волнами Мраморного залива, важная остановка на знаменитом морском Шелковом пути из Таурукских островов в Рейненберн. Там базировалась треть всего королевского военного флота, а регулярная армия Аулукса численностью равнялась столичной.

Город от остального Рейненберна отделяли две сходившиеся клином горные гряды высотой до небес. Благодаря историческим хроникам Айрин знала, что Аулукс подчинялся короне, только пока видел в этом выгоду. Брать его силой было глупо: потери превзошли бы награду и открыли уязвимости перед морскими соседями. Шарибцев и таурукцев же вполне устраивали торговые контракты. Для них этот лакомый кусок земли не представлял ценности без Мраморного залива.