***

За праздничным столом общение продолжилось так же зажигательно и весело.

Было здорово, на самом деле. Милли освоилась. И была по-настоящему благодарна бабушкам Коры. Хотя назвать так, молодых и красивых женщин, язык не поворачивался. Как и дедушек, впрочем.

Магда оказала ей услугу, вскрыв гнойник. Теперь Миллисент могла быть собой, без оглядки. И так же видела этих людей. Такими, какие есть. Спокойными, счастливыми в кругу семьи. Уверенными друг в друге и во взаимной любви, что их связывала.

Это было так похоже на то, что было у неё в семье, что у Милли частенько чесалось в носу в тот вечер. Слёзы просились в глаза. Она не пускала. Нельзя портить праздник людям, которые "приютили" их с Гланом и подарили им тепло, и семью в эту волшебную ночь.

Милли верила в новогоднее чудо. В детстве. Не в Деда Мороза или Санта Клауса. Просто в чудо. В волшебство, которое может произойти на излёте старого года. Ей казалось, что тогда мы будто бы "отчитываемся" за то, как прожили уходящий год. И иногда, как утешение или подарок для нас, совершается чудо.

Потом её наивная вера была жестоко растоптана. Так, что она навсегда поняла: чудес не бывает. Как нет и мерила доброты. Какая разница, хороший ты или урод, если и с тем, и с другим могут произойти одинаково чудовищные вещи?

Сегодня... Нет, чудо не вернулось. Но оно мелькнуло где-то за окном, махнув призрачным крылом. Согревая несчастную, разбитую девочку, которая почти перестала верить в добро.

Милли всматривалась в это нечто, выпав из общей беседы. Её не беспокоили. Выглядела она странно и необычно для себя: такой ранимой и юной, что щемило сердце. Потерявшейся и одинокой настолько, что хотелось обнять и обогреть её.

Семья увидела Миллисент Смит такой, какой есть, без всех её масок и выдержанности. Какой видел и любил её профессор Глан... Будет преувеличением сказать, что они полюбили её сразу, навсегда и всем сердцем. Но приняли точно. Как кого-то близкого, ответственность за которого не стряхнуть...

Когда Милли включилась в беседу снова, то порадовалась, что вовремя. Дошла очередь до Натана Глана. Над ним тоже подшучивали. Тонко и доброжелательно. Совсем не обидно. Профессор и сам смеялся над своими особенностями и причудами.

Старший Блайз спросил старика, почему он не привёл с собой ещё одного своего приёмыша. В ответ на подчёркнуто недоуменный взгляд почтенного учёного посмеялся:

- Да, бросьте, профессор, прикидываться! Том рассказывал мне, что вы с ним "усыновили" этого мальчика из-за Барьера! Как там его?.. Александра Хмаря. Что-то вы ни разу ещё не привели его познакомиться... Почему, интересно?

Им, может быть, и интересно. А профессору невыносимо неловко. Он столько сделал, чтобы выправить эмоциональное состояние Коры... Все они сделали, на самом деле. А теперь, что? Разрушить это неуместными вопросами? В праздник?..

Через чур тонко чувствующего учёного ждало потрясение. Случилось оно прямо сейчас. Когда "несчастная девочка, нуждающаяся в том, чтобы её берегли и ограждали от прошлого" ухмыльнулась:

- Зачем мы ему сдались? У парней сейчас веселье в общаге! И девушки!

Профессор вылупился на девочку, как самая натуральная, эталонная сова. А "жертва принуждения" добавила. С ехидной усмешкой:

- Профессор Глан, чтобы вы знали, боится ранить мои чувства. И старается развести нас с Хмарем в разные углы ринга... Бессмысленное занятие, дорогой профессор, если хотите знать моё мнение. Мы видимся каждый день... И даже ставим синяки друг другу. На физподготовке.

Старик так и пучился. А бабушка Магда, как хорошая пиранья, мгновенно ухватила добычу. Собственную внучку. Схватила и подсекла. Мило, заинтересованно спросила:

- И что? В страхах доктора Глана есть доля истины?

Другая бабушка попыталась урезонить её:

- Магда!

Элегантная "пиранья" отмахнулась от подруги:

- Подожди, Ив! Интересно же! А вдруг наша девочка выросла уже?

Перси рассмеялась:

- Не выросла, бабушка! Мы с Хмарем приятели. И всего-то.

***

Прошло ещё некоторое время и девушек выгнали из-за стола. Отправили "веселиться со сверстниками". На диво единодушно. Профессор Глан, обращаясь к отцу Перси, важно заявил:

- Вы, мой друг, можете совершенно спокойно отправлять Кору с Милли. Моя девочка совершенно не пьёт. Никогда и ничего.

Профессор солидно кивал, гордо переглядывался со старшим поколением семьи, и поэтому упустил то, как волной покраснела та, которая "никогда и ничего". И как Том Блайз позволил себе ехидно улыбнуться той, кого тащил на себе в гостевую комнату в полной отключке ровно год назад.

Кора, чтобы эту сцену не заметили глазастые родственники, отвлекла внимание на себя и быстренько утащила подругу.

Попыталась утащить... Папа пошёл следом "проводить". И, уже в открытую улыбаясь, благословил:

- Веселитесь, девочки. Я потом заберу вас.

Кора фыркнула:

- Твои флайеры знает вся академия!

- Не волнуйся, дочь. Я отвезу Глана и заберу вас на его флайере. Сообщи только откуда и когда.

***

Сначала они отправились в академию и влились в бурно веселящуюся массу студентов. Милли, в её весёленькой футболке, принимали за свою. Даже ребята, пускавшие на неё слюни в прошлом году, не сразу узнали холодную красотку в этой милой девочке.

Потом, ближе к утру, когда народ начал рассасываться, "спецы" отправились в бар, который считали уже "своим". Тем более, что его владелец был родственником одного из парней. Он оставил для них просторный зал, где вся компания разместилась с комфортом.

Веселье напоминало броуновское движение: ребята соединялись в компании, расходились, объединялись снова, пили, танцевали, болтали и даже флиртовали немного.

А Кора смотрела на них всех, как на смертников. Именно так. Страх последних дней, подавленный неимоверными усилиями, поднял голову и щерился на неё уродливым, беззубым ртом. Вынести это было невозможно. Поэтому девушка забилась в тёмный угол, стиснула кулаки так, что ногти впились в ладони, уговаривала себя и ждала, когда отпустит:

- Тихо, тихо. Всё хорошо. Пока всё хорошо. И, может быть, так и будет. Нечего паниковать заранее...

Плохо помогало. Поэтому она втихую набиралась. Благо, что рядом стоял какой-то алкоголь. Она влила в себя... Сколько, и не помнила... Словила потрясённый взгляд парня-бармена, который, оказывается, наблюдал за ней. Встала быстро, но так, чтобы не привлекать ещё больше внимания, и вышла из зала.

Пошла на поляну, которую хорошо помнила, и улеглась на скамейку. Не потому, что кружилась голова. Она, конечно, кружилась, но что это для неё?.. Просто звёзды успокаивали. Она насмотреться на них не могла, с тех пор, как убралась из-за Барьера. И сейчас смотрела во все глаза...

До тех самых пор, пока чья-то голова не перекрыла обзор.

Хмарь легко присел перед ней. Спросил, настороженно блестя глазами:

- Что с тобой?

- Всё нормально.

Он ответил насмешливо, но смотрел внимательно, остро:

- Ну, да! Так я и поверил! Особенно после того, как ты выпила в одно лицо... сколько там?.. И даже не заметила!

Кора хмыкнула:

- Ты знаешь, сколько. Ты всегда всё считаешь, маньяк! Ну? Сколько? Бережёшь мою гордость, Хмарь?.. Зря!

- Берегу,- согласился Алекс и негромко рассмеялся.- У того бармена глаза натурально выкатились...

- А ты и это заметил!- съехидничала Кора.- Всё-то ты замечаешь!

- Всё. Всё, что касается тебя.

Это прозвучало так... Как обещание какое-то... Поэтому, наверное, её снова понесло на шутки дурного толка. Фыркнула:

- Всё, что касается меня и твоих девушек! Ты у нас многозадачный!

Он не принял весёлый тон. Склонился к ней чуть ниже. Ответил негромко и, кажется, зло:

- Ты сама оттолкнула меня!

Алкоголь, как оказалось, развязывает языки даже мутантам. Проверено опытным путём. Кора Блайз доказала это. Брякнула то, в чём никогда не призналась бы в трезвом уме. Со смешком, правда: