И он пошел, забыв, как на прошлой седьмице от розыгрышей кицуне было плохо многим парнями из управления. Впрочем, Каеде же не было в Аквилите, так что бояться иллюзий было глупо.

Пришел он в себя в незнакомой комнате, перед ним, заслоняя странных людей в драной одежде, стояла его прекрасная нерисса и шипела, выставив вперед руки с впечатляющими размером когтями:

— Сссссделала, как просссссили! Тронете его — сссссъем! И не побрезгаю. Его печень только моя!

Длинный рыжий хвост метался под её одеждой, то и дело вылезая из-под юбки.

— Ну твой же дивизион! — ругнулся Одли. И почему стоит только поверить, что прекрасная нерисса испытывает к тебе интерес, как тут же выясняется, что он чисто гастрономический!

Она развернулась к нему:

— Молчи! А то ссссъедят! Или сссъем!

Мужчина в синем полицейском кителе устаревшего как лет двадцать образца криво улыбнулся:

— Дамы вперед! — Прозвучало галантно, но Одли это ни капли не утешало. Он чувствовал, как чужой эфир сковал его с головы до ног, мешая двигаться. Он ничего не мог ему противопоставить. Одли кинуло в ледяной пот: а смогут ли все маги Аквилиты противостоять шестерке немертвых?

Дом в трущобах, куда привел запах Одли, смешанный с ярким лисиным ароматом, выглядел обычно. Разваливающаяся крыша, грязные каменные стены, слепые, забитые досками окна. Ни капли прорывающегося эфира — даже эфир Одли обнаружить не удалось. Может, инспектора утащили из дома в катакомбы? Только зачем. Думать, что его уже нет в живых, было откровенно страшно.

Все высокоранговые маги, служившие под началом Кейджа и Алистера, плотно окружили дом. Наложить на него антимагический щит не удалось — эфир исчезал в доме, растворяясь в его стенах. Он поглощался самим домом или тем, кто прятался за ними. От щита пришлось отказаться.

Вик стояла и не знала, что ждать от лисы, которая увела Одли. Зачем он ей? Подчинится ли она Виктории? Каеде говорил, что Вик главная, но является ли она главной для этой новой лисы, непонятно откуда взявшейся в городе. Она прикрыла глаза в попытке понять, что же тут происходит. Рядом стояли и совещались Эван, Грег и Брок. Их голоса отвлекали, но не просить же их замолчать. Вик искала эфир Одли или эфир лисы — она же тоже маг, — и ничего не находила. Дом был голодной до эфира бездной. На пальцах то и дело от волнения прорезались когти. Вик от обращения удерживала лишь одна мысль — не при Эване. Только не при Эване.

Клонящееся к океану солнце грело спину. Пахло… Пахло трущобами: непередаваемая смесь гнили, человеческого зловония и тлена, как на кладбище. Тонкий язычок сквозняка из дома с запашком разложения тревожил ноздри Вик, заставляя чихать и морщиться. Она сегодня уже сталкивалась с этим запахом.

— В доме, кажется, хранится голова адера Уве, — тихо сказала Вик, подходя к мужчинам.

Грег нахмурился. Эван понятливо кивнул, а Брок уточнил:

— Идем на штурм? Или…

Эван, разглядывая странно притихший дом, отрицательно качнул головой:

— Нет. Если там не только лиса-оборотень, а еще и немертвые…

— Там Одли! — напомнил Брок.

— … тем более нельзя рисковать. Сперва попытаемся поговорить.

Дом словно ждал этих слов — дверь его со скрипом открылась. На пороге стоял высокий, бледный, еще очень худой для живого человека мужчина в костюме не по размеру: тот откровенно болтался на нем.

— Рад, что вы готовы к переговорам, — сухо сказал мужчина. — Оскар Ванс к вашим услугам.

— Немертвый, — пробормотал Брок.

Мужчина чуть наклонил голову на бок, соглашаясь с Броком:

— И так можно сказать. — Он приподнял вверх небольшую корзину, которую держал в руках: — у нас для вас есть подарок.

Виктория, уже догадавшаяся по гнилостному запашку, что там, не удержалась:

— Лучше душу Брендона Кита верните. — Она не сомневалась, что его душой овладели именно немертвые во главе с этим очередным Вансом. Теперь хотя бы понятно, почему на их с Эваном дом напали.

Ванс холодно улыбнулся, показывая острые и длинные клыки:

— Это будет вторым пунктом нашего обсуждения. Первый — ваш офицер Одли.

— Торгуетесь? — не сдержался Брок.

— Не я такой — жизнь такая. Приходится опускаться до отвратительных нравов низших сословий и торговаться.

Было непривычно тихо. За последние дни Андре привыкла, что фронт всегда слышно. Он рокотал несущей смерть грозой по утрам, он взрывался внезапными атаками по вечерам, он стрекотал пулеметными очередями по ночам, и всегда, всегда ощущался всепоглощающей, жадной воронкой в эфирном плане. Сейчас было тихо. Рабочие собирали в спешке вещи и покидали мастерскую почти в тишине. Все ощущали жаркое дыхание проклятья ничейной земли. Оно словно заглядывало в души и переворачивало все в сердце. Оно искало новых жертв и пока не находило их.

Андре замерла перед готовым големом — ночью на него навесили броню, прикрывающую кабину пилота, и проверили работу всех механизмов. Он был готов и ждал движения. Его осталось только освободить — снять удерживающие его на кранах цепи. Только что может сделать один голем? Ему нужен еще кто-то, чтобы растянуть и удержать защитное плетение. Надо было собирать сразу двух андроидов. Не подумала, а теперь поздно. Она сложила руки на груди — сердце громко стучало в груди, словно там проснулся карфианский боевой барабан. Он звал куда-то, он просил, он умолял. В конце концов, что она теряет?

Страшно подумать, что всего в паре миль вместо мира — тьма. Что она дюйм за… Андре поправилась: тут не дюймы, тут сантиметры и метры. Первое время она путалась в новой для неё системе измерений, но сейчас почти привыкла. Тьма метр за метром захватывала мир, поглощая и перемалывая всех, кто не успел убраться прочь. Военных, мирных жителей, зверей, птиц.

Рядом с Андре застыл недовольный Каеде. Она повернулась к нему — одной ей не запустить голема:

— Прошу, помоги с активацией андроида.

Он прищурился и напомнил очевидный факт:

— Милер Анри просил меня проследить за тем, чтобы ты эвакуировалась. Он сказал, что если ты откажешься уезжать или начнешь творить глупости, то лично приедет за тобой и ты об этом пожалеешь. Ему нельзя приезжать сюда — это слишком опасно. Голема можно собрать нового. Потенцита много — еще не на один пароэфирник хватит, а жизнь у тебя одна.

Она зло улыбнулась:

— Сама справлюсь! — Она направилась к кранам, чтобы освободить голема от пут. Андре видела, что их с Каеде не замечают — последние военные покинули мастерскую, словно тут никого не было. Каеде использовал иллюзию. Почему он не хочет использовать иллюзию и на ней? Он может заставить её уйти.

— Андре… Это не из-за Брендона? — Каеде был чрезвычайно серьезен.

Она резко повернулась к нему:

— Нет. И не из-за обиды на то, что голема так и не испытали. И не из-за глупой гордости, и не из-за желания утереть всем нос. Я не знаю, как объяснить. Просто я не могу стоять в стороне, когда проклятье дюйм за дюймом захватывает земли и убивает всех вокруг. Никто не знает, насколько хватит его сил. Никто не знает — где проклятье остановится. И остановится ли — инквизиторов больше нет. Они все погибли. А если проклятье не остановится? Я хотя бы буду защищена броней голема. Я смогу дойти. Как уничтожать проклятье я знаю — брат учил.

Он кивнул и подтащил к голему лестницу — запускать пароэфирник.

Андре лишь улыбнулась, забираясь по скобам в кабину пилота. Наверное, надо было написать Анри письмо на прощание, чтобы он не наказал Каеде, но… Она собиралась вернуться, на зло всем проклятьям! Она вернется и соберет столько големов, сколько понадобится, чтобы обезопасить Вернию и Аквилиту, чтобы никогда война не коснулась этих земель. Она вернется.

Каеде проверил ремни безопасности на Андре, захлопнул колпак кабины и хлопнул по стеклу:

— Удачи!

Она храбро улыбнулась: как бы она не отрицала родство с Блеками — она одна из них, она одна из тех, кто идет даже в безнадежную битву собираясь победить. Она вернется. У неё гонка Трех океанов — не ради Анри, ради Брена, который тоже собирался в ней принять участие. Она увидит мир за него.