Андре проснулась от запаха еды. Она открыла глаза и вспомнила, как злилась на Каеде. Ей надо было работать, ей надо было заниматься пароэфирником, а он её усыпил. Обеспокоенный лис, заметив, что она проснулась, тут же отошел в сторону — побоялся, что она вспылит. Андре прикусила губу — пустота в сердце подсказывала, что глупо терять время на ссоры и ругань. Брендона в её жизни было и так мало, а сколько еще времени они потеряли из-за его иголок. Терять время из-за собственных игл и обид Андре не будет. Она нашла в себе силы улыбнуться Каеде:

— Спасибо.

Мужчина безмолвно склонил голову и направился прочь, за звукоподавляющий щит, за которым круглосуточно кипела работа. Андре видела, как голем обрастал плотью — на его конечности навешивали броню. В дальнем углу, где был пароэфирник, рабочие спешно разбирали котел — видимо, очередное испытание, которое Андре проспала, опять пошло не по плану. Да что же не так с потенцитом⁈ Или с самим котлом. Или с ней самой — собрала один раз рабочий двигатель и возгордилась собой. А ей всего-то повезло. У Фейнов, у которых пруд-пруди высококлассных инженеров, пароэфирники тоже взрываются. Стало больно и обидно. Тишина в сердце угнетала — Андре привыкла, что там был солнечный лучик, связывающий её с Бреном. Она заставила себя улыбнуться — не время себя жалеть.

Андре встала с топчана, на котором спала, потянулась, посмотрела на поднос с едой на столе и все же первым делом придвинула к себе игрушечный паровой котел, из тех, что дарят детям на Явление. Она проверила уровень воды и керосина, зажгла спичку, в последний момент вспоминая, что она эфирница и в спичках не нуждается. И снова болью резанула пустота в сердце. Никогда больше там не будет сиять солнечный лучик, никогда больше она не согреет Брена, и никогда больше он не засияет в ответ.

Спичка догорела и обожгла кончики пальцев. Андре вздрогнула, прищелкнула пальцами, и котел ожил, нагревая смесь воды и потенцита. Больше она не будет понапрасну терять время. Хочется обнять — обнимай. Хочется поцеловать — целуй! Хочется согреть — грей. Хочется защитить… Она оглянулась на голема, по которому как трудолюбивые муравьи сновали мелкие на его фоне фигурки рабочих… Она не будет терять время на слезы и ненужный траур. Брен бы не понял. Она хочет защитить и защитит. Только бы пароэфирник заработал.

Андре присоединила к паровому двигателю игрушечную карусель — её когда-то подарил Грег. Яркий шатер уже потерял цвет, лошадки, бегущие по кругу карусели облупились, лера, благородно сидевшая на одной из лошадок потеряла свой лоск. Её наряд запылился и стал ломким. Надо бы разобрать карусель и привести её в порядок: ошкурить, заново покрасить, нанести лак, сшить лере новый наряд, но руки пока до этого так и не доходили.

Пароэфирник заработал — снова заработал! — и каруселька ожила: зажглась цветная лампочка под шатром, заиграла незатейливая мелодия, а лошадки привычно поскакали по кругу. Если и в этот раз ничего не получится с пароэфирником для голема, то она возьмет и разберет этот, только и всего.

Андре опустилась обратно на топчан и принялась смотреть, как круг за кругом на карусели едет прекрасная лера. Звукоподавляющий щит чуть тренькнул. Андре повернулась к разбившему её одиночество. Невысокий, все еще лысый, со зверским шрамом на виске, с насмешливой, убийственной по отношению к сердцам юных нерисс улыбкой и одетый в непривычный, неприметный серо-зеленый китель и форменные брюки. Анри. То есть его королевское высочество принц Вернии Анри.

— Только тебя здесь не хватало…

Он совсем расцвел в улыбке и опустился рядом на топчан, беря со стола поднос с едой и пристраивая его себе на колени:

— И тебе доброе утро. И я знаю — меня везде не хватает. Советники уже сбились с ног, таская меня с одного совещания на другое, и везде без меня никак. — Он сунул в рот первый попавшийся сэндвич и замолчал, жадно перемалывая его мощными челюстями.

— Проглот! Это мой завтрак. — Андре забрала поднос к себе на колени и яростно принялась за кофе с булочкой.

Анри с таким-то совсем диким умилением посмотрел на неё:

— Вот, умница! А Мийо говорил, что ты есть отказывалась вчера. И сегодня не будешь… — Он как-то моментально растерял весь свой задор и еле слышно сказал: — прости. Прости, что не был рядом, когда был нужен. Прости, что так случилось с Брендоном. Прости, что не успел тебя поддержать. Я нужен был тебе вчера, когда тебя разрывала боль, а приехал только сейчас.

Она уперлась взглядом в поднос с едой и все же заставила себя доесть булочку.

— Анри… Не надо. Я все понимаю — на тебе куда большая ответственность, чем на мне. Я справлюсь. Я уже справилась. — Она улыбнулась через силу и посмотрела на него: — я справилась. Хоть капля веры в меня у тебя есть?

— Есть, конечно, есть. Ты сильная и уверенная, но даже таким ле… Керам нужна поддержка. — И явно в жесте поддержки он снова увел с её подноса сэндвич: в этот раз с бараниной и сыром: — прости, есть хочу ужасно. Все утро в дороге, даже поесть было некогда.

Он заглотил сэндвич и потянулся за следующим — Андре стукнула его по загребущей руке:

— Моё! — она забрала последний сэндвич с мясом, чуть не давясь им.

Анри вздохнул, смирился и очень серьезно её спросил:

— Ты уже решила, что будешь делать дальше?

— Разве планы изменились? — она отставила в сторону поднос с едой. Есть расхотелось. Анри с тоской во взгляде проводил поднос, и Андре сунула ему в руки булочку, в которую тот тут же вгрызся. Дожили, принцев не кормят! И куда смотрит Лепаж.

Вместо ответа на её вопрос Анри поймал её за левую руку и развернул ладонь, на которой все еще был шрам. Шрам был, а в сердце по-прежнему пустота. Андре проглотила комок в горле. Сейчас не до траура. Она оплачет Брена потом.

— Ты поедешь в Аквилиту под защиту брата?

Андре возмутилась — взрывной характер ей достался от Блеков:

— Нет! — Она чуть тише, заставляя себя успокаиваться, добавила: — я нужна тут. Пароэфирник. Забыл? Тебя же Каеде сюда дернул именно поэтому.

Анри потемнел лицом:

— Да, именно поэтому. Пароэфирники. — Это слово он буквально выплюнул. — Что же еще.

Андре потянулась и приобняла Анри за плечи:

— Дурачок. Я долго запоминаю, но запоминаю навсегда. Ты здесь потому, что боишься за меня. Не бойся — Грег мне выдал два флакона лекарства от потенцитовой интоксикации. Тут низкий уровень потенцитового напряжения, даже с учетом взрывов котлов. Я успею добраться до Аквилиты, если заболею. — Она провела пальцами по его небритой щеке: — не беспокойся.

Андре подалась в сторону — нечего принцев смущать: Анри как-то нездорово заалел. Он пристально смотрел ей в глаза и словно чего-то ждал или на что-то решался.

— Я тут единственный маг…

Андре отмахнулась — Анри сказал очевидную глупость:

— Каеде тоже маг. И что? — Про инквизиторов, которые тоже сплошь маги, она благоразумно промолчала.

— Ты проведешь со мной этот ваш ритуал общего эфира? Клянусь, это все с искренними намерениями заполучить пароэфирники, а не тебя.

Андре резко отпрянула в сторону — такого от Анри она не ожидала. Вот зачем портить хорошую дружбу? Он заметил её испуг: сжал ладони в кулаки, потом заставил себя расслабиться и со своей запрещенной улыбкой и выгнутой в иронии бровью сказал:

— Не смотри так. Я предприимчив, брав, облечен властью… — Он сделал паузу, собираясь с мыслями. То, что сказал он затем, подкупило Андре своей искренностью и полной беззащитностью: — … и дико напуган. Тут все кишит от инквизиторов. Один лишний взгляд, и тебя объявят ведьмой. В лучшем случае наложат печать. В худшем — отправят в монастырь. Андре… Из монастырей не выходят. Из них не возвращаются. Всей моей власти не хватит вытащить тебя из монастыря, если ты туда попадешь. Тут Верния, тут другие законы. Эфирницы имеют право на владение эфирными навыками только под присмотром инквизиторов и только в монастырях. Там нет королевской власти — мы не Тальма, где король — Хранитель веры и глава храма. Монастыри неподвластны королям и тем более испуганным принцам. Ты тут в опасности. Я предлагаю провести обряд общего эфира только, чтобы не бояться самому. Никогда не воевал с храмом.