Кажется, она выбрала не самое удачное утешение для Брока или не самый удачный момент — рыжий замер на пороге погруженного в приятный после яркого уличного солнца сумрак холла и еле выдавил из себя, потрясенно рассматривая фигуру Лиз:

— Какого… Дитя? — Последнее слово гулким эхом заметалось в холле, заставляя дежурного Жаме просыпаться и выпрямляться за стойкой. — Лииииз?

Она немного растерянно улыбнулась — такой реакции от Брока она не ожидала:

— Будущего, конечно, будущего дитя, Брок! Теперь я понимаю, как легко ты порождаешь сплетни.

Брок отмер, почти строевым шагом входя в холл и кидая Жаме:

— Ты ничего не слышал!

— Ка… нечно… — отозвался дежурный, старательно косясь в сторону от Лиз и её живота. — Доброе утро, лера и лер.

Брок с кривой улыбкой, уже почти отойдя от неожиданного заявления Лиз, кивнул:

— И тебе доброго. Вернется лер суперинтендант — тут же сообщи, что лера Элизабет у меня в кабинете. И ради всего святого, не надо так коситься, Жаме! Я все вижу. — Он указательным пальцем ткнул в сторону дежурного. — Это не мой ребенок, и нер Эш вообще еще не ждет ребенка. И лера Элизабет не… Эээ…

Он поперхнулся словами: говорить о том, что лера беременна, неприлично, ведь это значит, что лера занимается с мужем совсем неприличными делами. Лиз фыркнула:

— Жабер, ты феноменален. Я не жду ребенка. Я не беременна, я лишь хотела сказать: когда у нас с Грегом будет дитя — ты лучший восприемник для него. Хотя я уже начинаю в этом сомневаться, если честно.

Жаме судорожно сглотнул и промолчал. Оставалось надеяться, что этот разговор все же останется в тайне и не превратится в сплетню. Взгляд Лиз с Жаме переместился на телефон, и она вспомнила, что сегодня должны прийти в особняк слуги. Неудачно получилось!

Лиз неуверенно протянула руку к телефонному аппарату:

— Могу я телефонировать…

— Конечно! — кивнул Жаме, услужливо пододвигая телефон и вздыхая с облегчением. — Телефонируйте сколько душе угодно.

Жаме отошел чуть в сторону. Брок посмотрел на него и вспомнил:

— Как экзамен у констеблей Байо и Хейг? Уже закончился?

Дежурный пожал плечами:

— Лео выпустили совсем недавно из экзаменационного кабинета, а лера Хейг еще там. На экзамен пришел этот… Лер Фейн. Как проклятый пролетел мимо меня, когда узнал об экзамене. Не к добру это. Лео сказал, что он сперва как клещ вцепился в него, а потом в леру Хейг. Мало того, что там судья Гальяно, так теперь еще и этот особист.

Брок нахмурился — нер Гальяно на экзамене точно не к добру, он терпеть не может современных тенденций на право женщин работать, а уж Фейн… Этого вообще не понять и не предугадать его действий. Вот же незадача!

Телефонировав в агентство по найму слуг и договорившись, что слуги придут после обеда, Лиз положила трубку и посмотрела на заледеневшего Брока — кажется, у него день точно не задался: и в Танцующий лес не взяли, и её пришлось спасать, и с Викторией все непонятно — лететь спасать или не надо.

— Брок?

Мужчина отмер и грустно улыбнулся:

— Пойдем — сперва спасем тебя. — Он попросил Жаме: — пожалуйста, пошли в «Жареного петуха» кого-нибудь — пусть принесут завтрак для леры Элизабет.

Жаме кивнул. Брок поймал Лиз за руку и повел к лестнице. На него смотреть было больно — Лиз не выдержала:

— Иди спасай!

— Не могу, — признался Брок. — Боюсь только все испортить, если честно. Да и не знаю — нужно ли спасать…

Вик сейчас была рада любому спасению. Только никто не придет и не спасет. Стоило признать: она провалила свой главный экзамен. Экзамен, к которому шла всю прошлую осень и зиму.

Это было видно по загрустившим суперинтендантам Верро из Сыскного и Джерому из Северного. Изначально они были на стороне Вик, но теперь кажется, передумали. Из-за судьи Гальяно, который заменил приболевшего Джефферсона.

Это читалось в торжествующих глазах судьи Гальяно, который вопреки всем правилам завалил Викторию вопросами по уголовному праву и сыпал прецендентами, требуя пояснений от неё.

Это чувствовалось в непрекращающихся вопросах внезапно пришедшего на экзамен лера Фейна — его вообще не должно было быть тут. Он упорно на ходу придумывал все новые и новые ситуации, усложняя задачи. В Вик уже недостойная для леры ярость проснулась — даже Эван и их связь не сдерживали её чувства.

Фейн в отличие от всех экзаменаторов стоял, нависая над Вик и рассматривая её с каким-то непередаваемым интересом энтомолога, не иначе. Все же первое впечатление от человека всегда самое верное. Он когда-то Вик казался испорченным ангелом. Испорченный и есть.

— … А нет свидетелей, — в очередной раз усложнил задачу Фейн.

Виктория старательно невозмутимо, хоть внутри все пылало от ярости, сказала:

— Если нет свидетелей — эксперты найдут улики.

— И улик нет — все уничтожено. Например, огнем. Ваши действия? — Фейн сложил руки на груди под довольным взглядом судьи Гальяно. Ему явно нравилось, как Фейн методично, как паровой каток, раскатывает Вик своими невозможными задачами, ожидая её малейшей ошибки.

— Тогда остаются магические следы — их сложно уничтожить.

— И их нет, — в очередной раз усложнил условия задачи Фейн.

— Тогда следует навестить ближайший храм с вопросом: какого ххх… — она подавила рвущееся из груди любимое ругательство Грега. — … Ххххрамовника надо благодарить за усмирение дыхания богов на месте преступления.

Фейн внезапно одобрительно кивнул:

— Хорошая идея. Но храм ни причем! Дальнейшие действия?

Вик скрипнула зубами, впервые желая, чтобы кто-нибудь пришел и спас её… От смертоубийства! Она же прикончит Фейна тут же на месте. Вики, подавляя злость и пытаясь успокоить далекого пока Эвана, принялась перечислять, давая себе время на обдумывание:

— Нет свидетелей. Нет улик. Нет магических следов. Есть архивы — надо проверить их на предмет похожих преступлений. — Заметив, что Фейн пытается сказать очередную гадость, она опередила его: — невозможно уничтожить все архивы. Сгорел полицейский архив — есть библиотечный, есть архивы газет в издательствах, если личные архивы.

Фейн чуть подался вперед под одобрительное безмолвие суперинтендантов и судьи:

— То есть в данном случае вы пойдете дедуктивным путем?

Вик, стараясь не хмуриться и не кривиться, призналась:

— Да. И вы правы: я привыкла пользоваться в расследовании индукцией, а не дедукцией. Я всегда иду от частного к общему. А не от общего к частному, как в дедуктивном способе расследования. Меня так учили. Это помогает совместить кажущиеся несовместимыми кусочки преступлений, как было в деле Чернокнижника…

Судья Гальяно вмешался, веско заявляя:

— И зря вас так учили. Дело Чернокнижника раскрыл храм, насколько мне известно. Для детективов важен дедуктивный способ — это основы расследования. Это только частные сыщики применяют индукцию, выискивая следы преступлений, на которых можно поживиться. Вы совершенно не подходите в детективы, лера Виктория. Вас даже ваша знаменитая фамилия не спасет — вы не годитесь для службы в полиции, тем более в роли детектива.

Фейн согласно наклонил голову:

— Поддерживаю ваши слова, судья Гальяно. В детективы-констебли лера Виктория не подходит.

Она заставила себя встать и спокойно заметить:

— Я свободна?

Фейн кивнул:

— Конечно. Можете идти. Мы чуть посовещаемся и сообщим вам результаты экзамена.

Она гордо покинула зал, хоть ноги и отчаянно подгибались.

Она провалила самый главный свой экзамен. И виноват в этом Фейн.

Крутой горный серпантин наконец-то закончился, и старенький паромобиль вырвался на Окружную дорогу, ведущую в город. Одли то и дело косился на переднее сиденье, где лежала раненая лиса. Она не шевелилась, закрыв глаза. Даже бока прекратили лихорадочно ходить. Повязка на животе пропиталась кровью. Возможно, лиса и не перенесет поездки, даже несмотря на то, что комиссар решил для экономии времени не возвращаться к брошенному у леса Сокрушителя служебному мотору. Забавно, что в мыслях Одли все равно думал об Эване, как о комиссаре — никак не мог допустить мысли, что он, выходец из простых рабочих керов может дружить с одним из Игнисов, потомственным лером с кучей благородных предков в гробах. Они поди уже все извертелись от ужаса — с кем приходится общаться их потомку. Одли поднес руку к носу лисы, проверяя дыхание, и тут же острые зубы сжались на его пальцах. Правда, сил, чтобы прокусить до крови, у рыжей плутовки уже не было. Мужчина легко потрепал лису между черных ушей: