Грег вернул карту в маготдел и направился к ближайшей точке границы — на Золотые острова. У него было чуть меньше двух часов до того, как Лиззи проснется, так что времени впритык. Только-только успеть добраться до Старого князя — самого большого острова в дельте Ривеноук. До реки он добрался на паромобиле довольно быстро — обеденное время, когда вся Аквилита рванет со службы домой, а потом обратно, еще не наступило. Припарковав паромобиль на стоянке у набережной, Грег быстро поднялся на кружевной, белокаменный мост Князей — тот самый, где принято признаваться в любви и делать предложение. Тот самый, где можно поцеловать любую девушку, и чисто теоретически тебе ничего не будет за это. На практике у лестницы со стороны набережной всегда дежурил констебль. Из Речного участка — сегодня что-то от него никуда не сбежать.

Грег на пару мгновений задержавшись на горбатом, выгнувшем спину, как кошка, мосту, любуясь сизой, темной водой, а потом быстро спустился по каменной лестнице и по узким, полностью затянутым в камень — от мостовой до почти смыкающихся над головой черепитчатыми крышами домов, — улочкам направился к дальней оконечности острова, лавируя между людьми. Упоительно пахло цветами — тут на каждом окне стояли цветочные ящики. У немногих открытых зимой террас кафе стояли пальмы в больших терракотовых горшках, трепеща на ветру резными, нежными листьями. За столиками ворковали редкие парочки. Аквилита — город любви, но даже приезд принца не сильно оживил её. Толчея осталась в центре — там, где можно было поймать принца и добиться его внимания. Добропорядочные леры с девицами на выданье еще не знали, что принц Анри ночью покинул город, разбивая не один коварный матримониальный план. Грег с горечью подумал, что их роман с Лиззи хоть и начался в самом центре города любви, но начался как-то неправильно. Они так и не побывали с ней на площади Танцующих струй, не танцевали там каталь, не целовались на мосту Князей, не гуляли до утра по набережной, чтобы потом лакомиться там в ресторанчиках жареной рыбой свежего улова. Их единственное романтическое достижение — посещение леса Танцующих деревьев, — состоялось из-за жесткой шутки Ренара Каеде, а не по велению души и любви.

Чем ближе к реке, тем легче становилось идти — поток людей почти иссяк: все же еще не все местные жители, покинувшие дома из-за угрозы войны, вернулись назад. Большинство предпочло отсидеться в более спокойной и более защищенной Тальме. Дома слепо смотрели закрытыми ставнями на противоположный берег Ривеноук. Пахло тиной и чуть застоявшейся речной водой — здесь цветов не было. Берег, наглухо стиснутый гранитом узкой набережной, был пуст. Грег надолго замер, опираясь на парапет и прислушиваясь к эфирным потокам. Уловить отклики защитных амулетов так и не удалось — слишком хорошо замаскированы. Или нерабочие.

Бились волны о камни. Плескалась вдалеке рыба. Ветер тем временем крепчал, становясь явно горячее — возможно, в этом году сезон шаррафы начнется раньше. Тучи на горизонте откровенно рыжели, неся с собой красноватый песок Карфы. Надо было спешить. Грег спустился по лестнице к воде и направился к ближайшему амулету, уходя почти по колено в холодную, высокостоящую сейчас воду. Первый амулет, спрятанный в гранитную стену набережной, был рабочим, и это согрело Грега нечаянной надеждой — возможно, не все потеряно. Второй амулет тоже был рабочим. Третий, заставивший Грега уйти в воду почти по пояс в его поисках, оказался пустышкой. Четвертый, пятый, шестой тоже.

Словно насмехаясь, на Грега смотрела слепая и пустая оборонная линия Меца с другой стороны реки. Сейчас там не было войск. Сейчас там не было орудий. А по прямой от Ондура до Аквилиты через неспособную защищаться линию Меца и вернийские земли всего ничего — шестьдесят миль. На паромобиле часа три пути.

К двум часам Грег все же не успел вернуться: сперва пришлось заехать на гидроколонку, потому что заканчивалась вода, потом забежал в аптеку за баком с топливом — в центре города заправки были под запретом, а затем банально попал в пробку на запруженной паромобилями Фиалковой улице, и до Дубовой пришлось почти ползти, пока усталые дорожные констебли пытались разобраться с затором.

Лиз ждала его на улице в компании с зонтиком — видимо устала от опеки Брока. Она сидела на ступеньках крыльца управления, подтянув колени к груди, и смотрела в небеса. Кепка чуть не сваливалась с затылка из-за крепчающего ветра. Лиз то и дело придерживала её рукой, но не сдавалась — щурилась, морщила нос и ловила последние, уже редкие лучи солнца — просветов среди рыжеватых туч почти не было. В своем драном свитере, с кучей затяжек и дыр, в штопаных-перештопаных штанах, с полным игнорированием этикета и тягой к приключениям она была для Грега элегантнее и желаннее любой леры даже в наряде от Триэра — законодателя женской моды Тальмы. Его маленькая сумасшедшая лера. Лера, которую надо защитить от всяких там Хоггов. Сердце зашлось в тягучей, сладкой боли — родничок тут же ожил, превращаясь в согревающий океан. Надо будет — Грег плюнет на службу и увезет её куда-нибудь далеко, давая время прийти в себя и забыть Хогга. В конце концов ему положен отпуск для свадебного путешествия.

Грег вышел из паромобиля, не гася огонь в топке. Лиз тут же вскочила со ступеньки, держа в руке бумажный кулек с масляными пятнами — кажется, она прихватила у Брока пирожки. Главное, чтобы это оказались не жаберы, от которых Брок, как истинный верниец и гурман, сходил с ума. Грег ни причислял себя ни к первым, ни ко вторым, и пряные пирожки с жабьим мясом на дух не переносил. Такое могут есть только вернийцы.

— Привеееет! — Лиз подскочила к Грегу и улыбнулась. Забытый на крыльце зонт не растерялся и сам допрыгал до паромобиля, игнорируя Грега и тут же заскакивая в салон. Лиз тихо призналась: — а я проспала твой отъезд.

— Это ничего, — Грег церемонно на глазах спешащей обратно на службу толпы поцеловал ей руку. — Домой?

— Домой, — согласилась она, оставив кулек с едой в руках Грега. — Чур, я за рулем!

Лиз обогнула его и скользнула на водительское сиденье. Ему ничего не оставалось, как занять пассажирское.

— Как твое самочувствие? — спросил он, когда паромобиль неспешно встроился в левый ряд и поплелся в плотном движении в сторону океана.

Лиз косо посмотрела на него:

— Это ты о Хогге? Уже отошла и не боюсь возвращаться домой. Если ты об этом, конечно.

Грег подтвердил:

— В том числе и об этом. — Он всматривался в неё, ища затаенный страх и заодно признаки потенцитовой интоксикации. К счастью, Лиз выглядела подозрительно здоровой и не боялась. Значит, можно оставить восстановление эфирной защиты дома на вечер — за полдня ничего плохого не случится, а Лиз не выглядит испуганной, как утром.

— Не волнуйся — теперь я точно носа из дома не вытащу до твоего приезда: у меня много дел. Приедут слуги, должен добраться из Вернии наш с тобой дворецкий и даже, быть может, мой управляющий — это было бы замечательно. Надо будет изучить торговые каталоги и заказать мебель. Заодно планирую заняться кое-чем… Брок сказал, что ты попросил Байо разработать план по ликвидации трущоб. Я бы хотела с этим помочь, если ты не против.

— Я всеми руками за. — Грег чуть скривился, вспоминая Фейна: — я должен повиниться. Я невольно лихо рискнул твоими финансами.

Лиз даже на миг отвлеклась от дороги:

— О! Что-то новенькое. — Она заметила, что Грег так и не притронулся к пирожкам: — ты ешь, а то меня Жабер закормил, а у тебя, наверняка ни крошки с утра не было. Волка ноги кормят, но на сытый желудок службу нести легче. Просто поверь.

Грег с легким недоверием зашуршал бумажным пакетом, выуживая первый пирожок с мягким, пропитавшимся маслом румяным тестом.

— Это с капустой, — подсказала Лиз. — Жабер хотел от сердца оторвать тебе свои любимые жаберы, но я не позволила, отстояв для тебя более привычную еду.

Грег вспомнил свою службу в Ренале и не сдержался: