Чандлер упрямо повторился:

— Я сделал все, чтобы освободить свою сестру.

— Так сделайте еще чуть больше — признайтесь и сдайте своих подельников, ведь паутина фальшивоамулетничества затянула не только Эребу, но и Генру. Помогите закону, не дайте появиться новым жертвам подделок, и это вам зачтется. Думайте.

Вик пошла прочь — её ждали дома: муж, дети, друзья и новая родственница. Вслед её неслось:

— Я дам показания!

Закон восторжествует. Вик сама себе дала обещание, что больше никогда и ни за что не будет нарушать его, например, воруя улики, как было в деле нериссы Бин.

Город как с ума сошел после объявления независимости: веселье перевалило за вторую седьмицу и останавливаться не собиралось, словно в город вернулся прерванный Тальмой и войной Вечный карнавал. Страшно было представить, что будет твориться в Летний карнавал. Город пел в сотни голосов и плясал, как в последний раз, осыпаемый лепестками расцветших персиков и лайл. Пахло сладко и горьковато, и от одного этого аромата голова кружилась от счастья. Ночи стали теплыми и звездными. Вик старательно гнала прочь действующую даже на неё романтику Аквилиты. Дел по-прежнему было много.

Посетить площадь Танцующих струй Вик уговаривали долго. Брок настаивал, что им всем есть, что отпраздновать, но город не спал и завалил Управление по особо важным делам новыми нераскрытыми преступлениями. Да и Вик еще помнила, как встретила площадь Танцующих струй её в прошлый раз. Она еще помнила давку, кровь на мостовой и умирающего Тома. Брок уверял, что такое больше не повторится: будет выставлено оцепление, и на площадь не пустят больше горожан, чем она может вместить, а на крышах будут дежурить парни Алистера, готовые вмешаться по любому поводу. Дело взяла в свои руки лера Августа — она решила проблему одним словом:

— Каталь!

Это был аргумент, против которого Вик возразить не смогла. Каталь всегда живет в девичьем сердце — танец-признание, танец-любовь, танец, который они с Эваном давным-давно не танцевали. И вот… Площадь Танцующих струй снова распахнула свои объятья. В этот раз было чуть иначе. Не было дикой толпы, в которой Вик в прошлый раз чувствовала себя чужой, не было масок, и опасаться появления Чумной Полли не стоило опасаться — Полли спала дома в кровати под защитой всегда готовой отразить нападение Ноа. Та крепко во сне прижимала к себе единственную научившуюся плавать уточку — в игрушку, приехавшая из Вернии Андре вставила потенцитовую пластинку с рунами. Потенцита у Андре было много.

Беззвучно взрывались в небесах шары магического фейерверка, до земли летя яркими мотыльками, беззаботно опускавшимися на плечи танцующих и просто прогуливающихся по огромной площади. Подсвеченные разноцветными электрическими фонариками струи фонтана плясали в такт каталю. Казалось, само сердце Вик билось в такт музыке. Раз-два-три, раз-два-три, и летит голова прочь, и не надо думать, не надо бояться — рука Эвана твердо лежала на её талии, а сам он готов был жизнь отдать за неё. Сердце кипело от его любви и нежности. Все будет хорошо. Рядом в беспечном танце кружились Одли и его лиса, Грег и Элизабет, полностью выздоровевшая от потенцитовой интоксикации, нерисса Орвуд и еще не подозревающий о ее матримониальных планах Хогг, Брок и нерисса Идо. За последнего было отчаянно радостно — Вик знала, что для него значит этот каталь — возвращение к прежней жизни. На его мундире с новыми нашивками суперинтенданта Управления по особо важным делам горели возвращенные боевые ордена. Прошлое с контрабандой и подвалами Особого отдела ушло навсегда.

Неру Андре Кит уверенно вел в танце король Генрих Восьмой, приехавший в Аквилиту инкогнито. Брендон уступил первый танец со словами: «Болезным надо уступать!» Вик сперва не поняла этой фразы — ей Эван пояснил: в Вернии из-за готовящегося королевского манифеста королева-мать собиралась объявить Анри душевнобольным. Она не хотела уступать власть. Оставалось надеяться, что у короля Генриха Восьмого хватит упрямства настоять на своем.

Леру Вансу не повезло — его в приглашении на танец леры Августы опередил Йорк. Здесь не было непоколебимых правил бала, и бальная книжка леры была пуста — она намеревалась до последнего увиливать от лера Ванса. Соперников в борьбе за благосклонность леры Августы у Ванса хватало. Немертвых в Аквилите теперь было девять — пришли новые из Моны. Времени на «племянниц» у Ванса почти не оставалось.

Музыка на миг притихла, и это было сигналом к смене пары. Вик с легким разочарованием рассталась с Эваном, шепнувшим, что следующий каталь снова его, и протянула руку Броку. Он не удержался и поцеловал её руку:

— Спасибо за все. Я рад, что прошел все эти испытания с тобой. Я рад и горд нашей дружбой.

Вик улыбнулась ему:

— А я благодарна тебе за то, что помог изменится. Я перестала быть нерой, которая мечтает об одном, а вынуждена делать что-то совершенно противоположное.

Брок легко повел её в танце, заставляя все же чуть-чуть сожалеть, что это не Эван. Музыка пьянила, но чуть иначе. Носа Вик коснулся странно знакомый запах, которого не должно было быть в Аквилите — обладатель этого аромата прочно осел на каторге в одной из дальних колоний за нападения на нерисс. Доказать его причастность к убийствам тогда не удалось даже отцу Вик. Она вздрогнула, отпустила руку Брока и выскользнула из его объятий, не слыша его вопросов:

— Вики, что случилось?

Она бросилась через толпу танцующих в поиске носителя запаха — его нужно было поймать. Эфир сорвался с её пальцев в надежде, что он достигнет сбежавшего с каторги преступника и пометит его для констеблей. С ближайшей крыши спешно спускался Алистер для помощи в поисках.

Брок выругался в яркое от вспышек фейерверка небо:

— Небеса и пекло! Она совершенно не умеет отдыхать! — Он заметил, что Шарлотта танцует с Хоггом, и рванул за Вик — ей может понадобиться помощь. Может быть. А может и нет.