Сестра Акилина вскользь заметила, что во время Великого неистовства убежищами воспользоваться не удалось, по понятным причинам — имея в виду, что убийцы, посланные Верхней ложей, атаковали все Святилища и служителей в них.

Услышав про неистовство, Иренеус крайне заинтересовался и потребовал рассказать подробнее, что тогда произошло. Отказать в такой просьбе дракону было нельзя, как и соврать.

Кир недовольно покосился на побледневшую сестру Акилину. Могла бы и лучше держать язык за зубами и думать о том, что и кому говорит. Брат Сильвий и брат Коинт сидели вжав голову в плечи, как испуганные воробьи. Пришлось Киру взять ответственность на себя и честно рассказать о том, что случилось сорок лет назад, и как Верхняя ложа устроила покушение на дракона-императора и попыталась устранить его Культ, а тот в отместку спалил половину Альторы.

— Но все это в прошлом, — подытожил Кир. — Изменников, переживших неистовство, казнили. Их семьи лишились титулов, земель и привилегий. В Совете сейчас заседают совсем другие люди, и они верны дракону-императору.

Ему казалось, что окончание его речи Иренеус даже не слушал. Лицо дракона исказилось, пухлые губы задрожали, и он прикрыл их когтистой, чумазой ладонью.

— Вот оно как! — хрипло воскликнул он. — Теперь-то ясно отчего Трехглавик, то есть Андроник, уже сорок лет не принимает истинную форму. Выходит, что люди его предали, убили всех, кто был ему близок, всех, кого он любил, и видел каждый день. Неудивительно, что, что-то в нем поломалось! Я так понимаю, что средняя голова бодрствует. Я с ней сейчас говорил. А что с остальными? Они все спят?

Кир на мгновение смешался, вспоминая рассказ госпожи Агаты об ее видении и пытаясь сообразить, какой личности соответствует какая голова. Также, он воскресил в памяти запечатления вещательных кристаллов, которые просматривал в хранилище.

— Сперва, после неистовства, его величество был не в себе, — осторожно сказал Кир. — Затем пробудился Ник. Он… ребячливый и… незамутненный.

— А, так это правая голова! — воскликнул Иренеус.

— Он был ведущим в сознании дракона-императора почти все сорок лет. Иногда появлялся Ан — средняя голова, но последний месяц или чуть больше, есть только он. Ник больше не приходит.

— Так, а левая голова? Дро, я так понимаю.

— Есть подозрения, что он пробудился совсем недавно, но я пока с ним не встречался, — ответил Кир.

Сидевшая рядом сестра Акилина вдруг словно вздрогнула всем телом. Как будто по водам безмятежного пруда прошла рябь от порыва ветра. Кир заметил это, но не подал виду.

— Так это выходит тогда, что правая голова теперь уснула, — протянул Иренеус.

Кир свирепо покосился на сестру Акилину. Ник исчез после ее ссоры с Фролом Зерионом. Он не выдержал того, что двое самых приближенных к нему служителей воюют, и не знал на чью сторону ему встать. Все равно, что ребенок, не способный выбрать между отцом и матерью.

Их задача, как служителей — делать все, чтобы Андроника Великого ничего не огорчало и не могло расстроить, а они поставили свои дрязги и интриги превыше долга!

На себя Кир тоже злился. Он сидел тогда, закидывая орешки в рот, и ничего не сделал, чтобы их остановить. Где-то под ребрами его кольнуло стыдом и отчаянием, но он отогнал эти чувства. Было не время корить себя или других о том, что уже произошло. Вместо этого надо решать, что делать дальше.

— Ой, так все просто тогда, — продолжал тем временем Иренеус. — Просто надо сделать так, чтобы все три головы бодрствовали. Просто разбудите Ника и все. Тогда он сможет защититься от Цицелии или улететь от нее подальше.

Иренеус поднялся, видно сочтя разговор оконченным.

— Мне вот крайне неловко просить, но может вы сможете дать мне какую-нибудь ненужную одежду и кувшин воды, чтобы умыться? — смущенно спросил он, словно был не древним и могущественным драконом, а простым юношей.

— Да, конечно, разумеется! — брат Сильвий вскочил на ноги, как будто только этого и ждал. — Пожалуйста, пойдемте, господин! Мы поможем вам умыться, одеться и заплести волосы!

Он подошел к Иренеусу, и, взяв его ладонь, положил ее себе на сгиб локтя. Похоже, что он привык, так делать со своей слепой наставницей.

— Ой, да я помыться и одеться и сам смогу, — лепетал Иренеус, выходя из зала в его сопровождении.

— Не беспокойтесь, мы вам поможем!

— «Мы»? Так вас еще и много будет?

Брат Коинт ушел вслед за ними, сказав, что распорядится начать подготовку убежищ в горах, чтобы принять жителей Альторы. Они договорились, что Кир известит обо всем Совет.

Кир тоже хотел уже идти. Елена была до сих пор бледная и он собирался попросить сестру Акилину позаботься о ней, или хотя бы отвести в комнаты, где она могла бы отдохнуть.

Когда он повернулся к служительнице, та схватила его скрюченными пальцами за рукав. Безмятежное и холодное выражение лица, которое она еще удерживала в присутствии Иренеуса, и которое тот все равно не мог увидеть, сползло с ее лица.

— Этого нельзя допустить! — прошипела она. — Нельзя, чтобы проснулись все три головы.

— О чем вы?

— Ваш предшественник, князь Дуаре, он разобрался в том, как все это работает. Его величество может обратиться в дракона только когда бодрствуют все три головы, когда хотя бы одна из них спит — он безопасен. Князь считал самым приемлемым Ника — он наиболее управляем, и его светлость старался все делать так, чтобы именно Ник был ведущей головой. Ан — в целом, тоже допустим, но ни в коем случае нельзя, чтобы пробудился Дро! Он самая темная, злая, жестокая и неуправляемая голова.

— Похоже, что вы много об этом знаете, сестра Акилина, — протянул Кир. — Вы, наверно, были близки к князю Дуаре?

— Его светлость всегда выделял меня среди прочих, — задрала подбородок сестра Акилина. — Когда верховным служителем избрали не меня, а Фрола, он очень меня поддержал.

— Пока мы с вами говорим, к нам плывет морской дракон в сопровождении флота и дирижаблей Андалур. Дракон-император должен полностью пробудиться и встать на защиту Визерийской Империи в своем истинном обличие.

— Знаете ли вы генерал, что это истинное обличие из себя представляет?

— Догадываюсь, но так или иначе выбора уже ни у кого нет. Драконы проснулись и мир больше не будет таким, как раньше.

Времени оставалось решительно мало. Едва их разговор завершился, как Кир отправился в птичник, где служители держали фератов, чтобы отправить два письма. Одно было адресовано Верхней ложе — Кир требовал созвать срочное заседание, объяснив это тем, что должен донести крайне важную волю дракона-императора.

Второе письмо он отправил генералу Тару.

Поздним вечером, когда небо уже заволокла тьма, а на западе меркла алая полоса заката, Кир вошел в круглый зал со скромным убранством. На уступах, где обычно располагались вельможи из самых знатных семей, почти половина мест оставалось свободными. Зато все восемь старейшин пришли, заняв длинный стол, стоявший по центру.

Тару сидел на скамье в самом низу подле других генералов. Кир смерил их долгим взглядом, встав за кафедрой.

Слева от начальника Тайной стражи сидел генерал Хейни — начальник Небесной стражи. Он был молод, всего на пару лет старше Кира, и как и он стремительно вырос в должности во время подавления восстания. Год назад Кир сам метил на его место, тогда он хотел подобно деду руководить крылатыми всадниками. Должность почти была у него в руках, и когда она выскользнула, и вместо нее Кир получил золотую цепь гласа дракона-императора, то воспринял случившееся истинной трагедией и едва ли не концом жизни. Сейчас от тех мыслей ему самому было смешно.

По другую сторону от Тару сидели генерал Эйран и генерал Астор. Обоим шел четвертый десяток. Один руководил городской стражей и защитой стен, а второй альторским флотом.

От того, как эти трое воспримут то, что донесет до Совета Кир, зависело очень многое.