— Кинжалом? — протянула Исора. — Откуда у нее взяться кинжалу? Ведь нам нельзя иметь оружие…

— Кинжал принадлежал отцу Лидии. Откуда-то он потом взялся у Миры, и от той попал в руки Пинны, вот так. Странный такой кинжал был… черный и словно не из металла, а из камня… или из кости…

Агата слушала их смущенно покраснев и не зная, как прервать Магду. Ей казалось, что та выбалтывает то, что лучше держать в тайне. Хорошо, что сейчас с ними была одна только Исора, которой было можно доверять.

— И правда, какой загадочный кинжал, — промурлыкала Исора, откидываясь на подушки. — И куда же он делся потом?

— Кажется, Лидия отдала его на хранение Аг… — она не успела договорить, потому что Агата сделав вид, что тянется за медовым кольцом опрокинула на нее остатки вина, плескавшегося в чаше.

— Ох, какая я неловкая! — запричитала она.

— Мыльный корень все отстирает, — махнула рукой Магда.

Они принялись разглагольствовать о платьях и прическах, и про кинжал все забыли.

За окном едва ли не пробивалась новая заря, когда они наконец собрались ложиться спать. Магда уснула прямо на полу, развалившись на подушках, а Агата легла на постель рядом с Исорой.

Засыпая, она вдыхала аромат персиков, исходивший от ее кожи и волос, и смотрела не четкое очертание ее профиля, выделявшееся на фоне светлеющего неба за окном.

Исора лежала с открытыми глазами, и Агата следила за тем, как трепещут ее ресницы.

— О чем ты думаешь? — спросила она.

— О том, как я устала…

— Ты устала?

— Ага. Но ничего, скоро все это закончится. Ты воссоединишься с драконом-императором, а я отправлюсь домой. Я так соскучилась по семье и по родителям…

— Ты хочешь домой? — удивилась Агата.

— Все хотят домой, светлячок, — та повернулась к ней и убрала за ухо, выбившийся у нее локон. — Но, ведь отсюда нельзя уйти просто так, верно? Так, что все мы останется тут до конца, какой бы он ни был.

Наутро у Агаты болела голова. Она перебралась от Исоры в свою опочивальню и дремала до обеда, пока к ней не явилась графиня Дэву.

— Мне знакома ваша болезнь, — сказала она, смерив Агату тяжелым взглядом. — Я велю принести вам особую настойку. Выпейте его, а затем приведите себя в порядок и вставайте. Постарайтесь, впредь больше так не болеть, это вредно для лица и для фигуры.

Агате ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

После настойки, присланной графиней ей и правда стало легче. Служительницы помогли ей одеться и убрать волосы. На обеденной трапезе Магда выглядела сонной и вялой, а Исора казалась, свежей будто горный цветок, хотя пили они одинаково.

После трапезы невесты отправились гулять вдоль Серебряного ручья под присмотром графини Дэву и служительниц. Солнце было горячим и жарким, а воды ручья холодными и манящими. Агате так и хотелось броситься в них, подняв вокруг себя тучи брызг. Она подумала, что будь она императрицей, то так бы и сделала. Тогда все были бы ей не указ, и даже графиня Дэву ничего бы ей не сказала, а бросилась бы в ручей вместе с ней.

Агате не хотелось ни с кем общаться и она брела одна. Магда и Исора, тоже шли порознь и молча, а вот Елена следовала подле Лидии и тихо с ней о чем-то говорила. Лидия похоже больше молчала, чем отвечала ей, а затем, вдруг резко сорвавшись с места, оставила бредущую с тростью Елену далеко позади, почти нагнав графиню Дэву.

Елена посмотрела ей в след с явным разочарованием, а затем обернулась к Агате и, когда та ее нагнала, вступила в разговор уже с ней:

— Лидия ведет себя странно, не находишь?

— Тут, наверно, надо спросить, что ты ей сказала, — улыбнувшись, заметила Агата.

— Ничего особенного, — Елена повела плечом, медленно и острожно ступая и постукивая тростью камни перед собой. — Просто спросила зачем она порезала платья и подкинула осколки в туфли Исоре. А, и спросила еще, почему она подбросила тебе змею.

Солнце светило все также ярко, но Агате вдруг сделалось холодно.

— О чем ты говоришь? — омертвевшими губами спросила она.

— Ну как же, ты ведь и сама уже давно все знаешь, не так ли? — Елена косо на нее взглянула. — Я заподозрила это все еще когда узнала, какой у Лидии дар. Обладая такой скоростью она могла легко пробраться ночью в Павильон алых цветов, чтобы испортить платья, и подкинуть незаметно осколки фарфоровой чаши в туфли Исоры, пока несла их до комнаты для переодевания. Это ведь она вместе с Пинной забрала их тогда из кладовой, верно? Со змеей, думаю, все было чуть сложнее. Однако, я слышала, что ее отец — князь Дуаре, предыдущий глас дракона-императора изучал золотых императорских кобр, в качестве развлечения. Говорят даже, что одну или двух он держал у себя в особняке в Альторе, пока княгиня не заставила его избавиться от них и тогда он передал своих питомиц в Императорский зверинец. Какое удивительное совпадение, не правда ли? Возможно, что Лидия умеет не только обращаться с кобрами, но и даже знает ту именно змею, которую тебе подбросила.

— Елена, это все только твои фантазии, и они не подкреплены никакими доказательствами, — насупилась Агата. — Мне очень жаль, что яд краснорогих лягушек так повредил твой ум.

— Как забавно, что ты ее защищаешь, — ухмыльнулась Елена. — Но вместо того, чтобы спорить со мной лучше задумайся — зачем она так поступает. Конечно, может быть, она знала о твоем даре и хотела помочь тебе на Испытании оловянного кольца. Извини, конечно, но твой танец был просто ужасен. С ним ты бы никогда не прошла испытание, а вот танцующая змея — это другое дело. Ты привлекла тогда внимание его величества и он сделал тебя своей фавориткой. Или, может быть, Лидия не знала о твоем даре и просто хотела убить тебя? Тогда, я бы советовала тебе быть осторожнее.

— Ты сошла с ума! — яростно зашипела Агата. — Несешь, сущий бред и недоказанные глупости!

Ускорив шаг, она вырвалась вперед, не желая больше оставаться наедине с Еленой.

Вечером, впервые за долгое время дракон-император вышел из своих покоев и согласился присоединиться к ужину. Он сидел во главе длинного стола, застеленного шелковой скатертью и уставленного золотыми блюдами с запеченным окороком, форелью и уткой, ягодными пирогами, раками, мидиями, устрицами, тушенными в вине, спелыми яблоками, персиками, гроздьями винограда и раскрытыми алыми сердцевинами граната.

Агата сидела по правую руку от него, а место слева пустовало. Раньше оно принадлежало Пинне и никто не смел занять его вместо нее. Скользящие молчаливыми тенями служители, наполняли их чаши и накладывали кушанья.

Опустив глаза, Агата смотрела на свои руки. На указательном, среднем и безымянном пальцах плотно сидели кольца — медное, оловянное и, полученное самым первым — железное. Яркий свет свечей упал на него, играя бликами, и она заметила то, о чем забыла уже давно — тонкий золотистый волос, обвивавший железное кольцо. Когда-то во время своей первой аудиенции с драконом-императором она вырвала его из его головы, и обернула вокруг кольца, уложив в выгравированные на нем линии узоров. Агата попыталась его отодрать, но волосок сидел так плотно, словно намертво прирос к железу.

Сидевшая по правую руку от нее Магда, удивленно на нее покосилась, и Агата смутилась, словно пойманная за чем-то неприличным. Неловко улыбнувшись, она ухватилась за нож и вилку и принялась резать на мелкие кусочки разложенную на тарелке форель.

За столом висела тишина больше подходившая склепу, чем обеденной зале. Девушки ели склонив головы, служители передвигались так тихо, что не было слышно и шелеста одежд. У стены, скучая стоял генерал Аверин. Он никогда не садился с ними за стол, и Агата гадала было это потому, что он не хотел или же его не звали. Графиня Дэву, тоже обычно с ними не ела, но присутствовала в зале, стоя возле генерала и хватаясь за его локоть так, словно без него она бы упала. Иногда Агата ловила на себе ее пристальный взгляд, отчего сразу чувствовала себя неуклюжей и судорожно пыталась вспомнить, каким прибором ей следует сейчас есть, и ничего ли она не путает.