Ник сосредоточенно вылизывал чешую раздвоенным розовым языком, Дро извергал огонь, дым и пепел. Его рык, подобно грому, раскалывал небо.

Ан изогнул шею, потянувшись к Арайю. Его огромная голова застыла напротив них. Он выдохнул и их обдало теплым паром от которого волосы и одежда тут же стали тяжелыми и влажными.

На мгновение сердце Агаты сжалось при мысли о том, что, может быть, Андроник Великий, приняв свое истинное обличье, позабыл их, или растерял всякую привязанность.

— Ваше величество, пожалуйста, вернитесь в ваш человеческий облик и возвращайтесь во дворец! — набравшись смелости, попросила она.

— Еще чего! Мы не станем вновь человеком, пока не покараем всех врагов! — отрезал Ан.

— Но… но ваше величество, ведь битва выиграна. Вы уже победили, — возразила Агата.

Дро пронзительно заревел и всполошенные рухи поднялись в воздух, галдя и закрывая небо живой завесой.

— Мы победили еще не всех, — ответил Ан. — Там за морем лежит целое королевство, чей правитель решил, что он смеет вторгаться в наш дом!

— Да, думает, что все-то ему можно, все-то ему дозволено! — согласился Ник, отвлекаясь от вылизывания задней лапы. — Только нам все дозволено, потому что только мы дракон-император!

— Мы не отступим, пока не отомстим и не уничтожим врагов! — добавил Дро выпуская из пасти столбы черного дыма.

У Агаты закружилась голова и она едва не выскользнула из седла. Ее удержали натянувшиеся ремни и руки Кира Аверина.

— Что говорит его величество? — спросил он, когда она к нему повернулась.

— Дракон-император говорит, что не отступит. Он желает мести и хочет наказать врагов.

— Мы немножко отдохнем, полетим и всех сожжем! — бормотал Ник, вылизывая хвост.

— Кажется, он хочет прямо сейчас отправиться в Андалур, чтобы отомстить, — добавила Агата.

Выслушав ее, Кир Аверин прикрыл глаза. Казалось, что новости не столько напугали его, сколько утомили.

— Хорошо, — сказал он, снова поднимая на нее взгляд. — Скажите ему, что он получит то, что хочет. Мы вместе покараем Андалур, пусть только подождет своих слуг и даст им время подготовиться.

Его величество Невлин Третий, король Андалур, повелитель Штормовых земель, защитника Эвереса, проснулся от удара грома, сотрясшего небеса, и долго лежал в постели, не понимая, что происходит.

Грозы были редким явлением в середине осени, но еще более исключительным была полная тишина в которой он оказался. Обычно, проснувшись, он слышал присутствие других людей: тихие шаги слуги, идущего к камину, чтобы разворошить кочергой угли, слабый звон доспехов дворцовых стражников, всегда стоявших на карауле по углам его спальни, шепот жреца восьми братьев, читавшего утренние песнопения, отгонявшие ведьм и злых духов. Последнее казалось, юному королю особенно странным — толпы ведьм у своей постели он ни разу еще не видел.

Как правило, Невлин начинал утро с церемонии пробуждения: в его покои набивалось не меньше трех десятков знатных лордов, высших жрецов, министров и прочих посторонних, а то и вовсе незнакомых людей, наблюдавших за тем, как слуги сперва открывают сшитый из изумрудного бархата полог над кроватью, а затем помогавших ему провести утренний туалет. Кого-то другого может быть это и смутило, но Невлин привык.

Однако же, сегодня к нему никто не явился. Решив, что все это ужасно странно, Невлин сполз с кровати, и едва не запутавшись в пологе, ступил на толстый шерстяной ковер.

Нет, ему не показалось, в спальне и правда никого не было. Он даже ущипнул себя, чтобы удостовериться, что не спит, а затем встал посреди комнаты, не зная, что ему делать дальше. Подумав немного, он все-таки пошел в отделанную голубым мрамором ванную комнату, а затем и в оббитую красным деревом гардеробную, где впервые в жизни сам выбрал себе наряд. Справиться с тугими крючками и пуговицами у него не получилось, как и со шнуровкой на высоких сапогах, но зато он накинул на плечи горностаевую мантию, которая всегда ему особенно нравилось.

Дальше ему видимо следовало наведаться в Сапфировый зал, расположенный в южном крыле королевского дворца, где обычно заседал Парламент и проверить все ли в порядке.

С улицы доносились крики, грохот и топот шагов. Скорее из любопытства, чем от тревоги или страха, Невлин решил выглянуть в окно. Он потянул за тяжелую ткань портьер, чихнул от поднявшейся пыли, и, когда они все-таки поддались, посмотрел наружу, через забранное мелкой сеткой окно.

Внизу, по покрытому брусчаткой, внутреннему двору, в панике метались люди, небо казалось черным от поднявшейся в воздух стаи птиц, а вдалеке над крышами и над опоясывающей столицей стеной, возвышалась искрящаяся золотом громада.

Невлин даже не сразу осознал, что это переплетение змеиных шей и огромных крыльев живое и только, когда оно задрало одну из голов и выдохнуло пламя, разом уничтожив целую флотилию дирижаблей, он понял, что это настоящий дракон.

Обычно, король Андалур занимался делами серьезными и возвышенными — участвовал в обрядах (на каждый день андалурского календаря был положен свой обряд, и если его не выполнить, или выполнить ненадлежащим образом, то на королевство бы непременно обрушилась страшная кара), также он подписывал принятые Парламентом законы (часто их набиралась такая куча, что потом у Невлина до вечера болела рука), и непременно раз в три года объезжал все земли королевства.

Что касается Парламента, то заседавшие в нем лорды придумывали законы, объявляли войны и следили за тем, чтобы все в Королевстве шло своим чередом.

Иногда у Невлина возникали сомнения в том, все ли делается правильно и единственным верным способом. Например, опасения посетили его полгода назад, когда первый министр — лорд Аустер подал ему на подпись очередной документ.

— Что-то не так, ваше величество? — спросил он, когда Невлин дольше обычного задержал взгляд на бумаге.

— Здесь написано, что вы хотите отправить две сотни кораблей и три сотни дирижаблей сперва в Гиблые земли, затем в Кархену и потом… потом в Визерию. Не слишком ли странный маршрут, с учетом того, что мы не торгуем с проклятыми колдунами?

— Этого хочу не я, такого решение Парламента, ваше величество, — поправил его лорд Аустер. — И на то есть свои причины, но поверьте, вам не следует о них беспокоиться. Лучше подумайте о том, чтобы Обряд весенней девы прошел должным образом, ведь без него…

— Без него не наступит весна, а восемь братьев разгневаются, я знаю, — отмахнулся Невлин.

Иногда его поражало, как паровые машины и механизмы соседствовали с требованием подчиняться обрядам и охотой на ведьм, но свои сомнения он, разумеется, держал при себе. Хоть он и был правителем Андалур и всех колоний, это еще не значило, что инквизиция не могла объявить его отступником, а то и колдуном и отправить на костер. Бывали и такие случаи.

Невлин до боли в пальцах сжал автоматическое перо, занеся его над бумагой, но не решаясь поставить аккуратную королевскую подпись, чтобы затем закрепить ее печатью.

Лорд Аустер прожигал его затылок взглядом. Невлин глубоко вздохнул. Он сотни раз убеждал себя ни во, что не вмешиваться и смиренно играть отведенную ему роль, но ведь миллионы жителей Андалур зависели от его решения, и мог ли он их подвести?

— Вас, что-то гнетет, ваше величество? — поинтересовался лорд Аустер. — Прошу вас, поделитесь со мной своими сомнениями.

— Я не могу дать согласие на то, чего не понимаю, — почти жалобно протянул Невлин. — Объясните мне, зачем засылать флот в Гиблые земли? Там же ничего нет кроме скал и вулканов…

Он знал, что первый министр не очень высокого о нем мнения, и считает его едва ли не слабоумным, но… весьма упрямым. Иногда высокородному лорду было проще уступить юному королю, едва принявшему правление от регента, чем спорить с ним.

— Все дело в том, ваше величество, что в Гиблых землях, под слоем пепла и земли спит морской дракон, — холодным и чуть скучающим тоном сказал лорд Аустер.