атливое тепло, которое лилось через небеса прямо ко мне. Чистый разум… я соскучилась по свободе, которую мне даровало отсутствие мысли, ничего не стесняло эмоции, больше не было никаких ограничений. Я попросту существовала, не сильно задумываясь о том, что будет дальше. Это действительно прекрасное чувство абсолютной свободы... Но вот, подобно первому вздохну при рождении, я испытала прилив эмоций, которые запачкали белый лист моей чистой мысли. Сначала это была боль, она явилась ко мне первой из всего, что может почувствовать человек. Если так подумать... Боль всегда приходит первой, неизменно являясь основной человеческого существования. Жизнь есть череда болезненных испытаний, начиная от самого рождения, когда человек способен умереть от любого неаккуратного шага, продолжая зрелостью, в которой становится все больше опасностей, и кончая старостью, когда один удар способен прервать линию жизни. Боль была вечна, неизменна в своей притягательной запретности и таинственной опасности. С детства нас учили, что она является злом, и если тебе делают больно, то должен следовать ответ, боль за боль, справедливая кара. Но почему мы столь предвзяты к ней? Она доставляла дискомфорт, но в боли рождается праведный гнев, раскаяние, новые мысли, страдания закаляют, учат человека. Боль показывает, что есть человек, как долго он способен держаться под пытками и ударами судьбы, как велика его выдержка и воля. Мне жгло тело, но я приняла боль, не желая покидать небытие. Жар ластился около моей шеи, на глазах, в груди и на запястьях рук, я пыталась пошевелиться но не могла, принимая это как испытание или необходимость. Боль вряд ли когда-нибудь закончится, она была есть и будет у каждого живого существа, нет смысла противится ей, и я позволила палящему жару развиться там, где он желал. Действительно, ведь какая разница… но ведь если подумать, то мертвые не испытывают тепла, боли и сомнений, разве… Нет? Тогда почему их ощущала я? Неужели конец так и не настал? Это посеяло новые сомнения, и итогом их стало пришествие второй волны, подарившей мне новые эмоции и вопросы. Из тёмной глубины сомнения, ко мне явились новые страхи, наполнив сознание ужасом… Неизбежно, на протяжении всей жизни, человек боится, это закономерное явление, не нуждающиеся в оправдании или смысле. Дети страшатся взрослых, возможно, сверстников, когда взрослеют, начинают боятся смерти, окружения, самих себя. Войны, голод, боги и демоны… все это вызывает естественный страх, тогда почему люди тянутся к подобному? Идут в армию, церковь, словно ища собственную гибель, или же за этим стоит нечто большее? Я ведь тоже боялась смерти, но смогла покончить с волком, что мною двигало? Почему я смогла сделать удар в собственное сердце, хотя всю жизнь страшилась того, что за той стороной. В чем был секрет этого? Неужели в каждом из нас существует нечто, что затмевает страхи и сомнения. Мною двигала праведность? Или же ненависть? Быть может вера? Ужас от осознания того, что я стану той самой, кто допустил в этот мир нечто могущественное, нечестивое, достойное смерти, или святая уверенность, что я окажусь сильнее, смогу побороть жреца и его хозяина. Наверное, да, вот она причина, первородная, слепая уверенность… моё высокомерие толкнуло меня на этот поступок, я не могла позволить себе стать обителям ереси. Я выше этого, я лучше чем демоны и павшие, еретичные боги, которые отвернулись от света, отдавшись тьме. И мне, как наследнице Рихтер, непозволительно пасть во тьму вслед за ними, как бы не было тяжело, предательство никогда не станет тем шагом, на который я соглашусь. Но что дальше, куда привело мое высокомерие, к смерти? И что куда важнее… стоила ли плата результата? Раз я по-прежнему мыслила, значит, не умерла, но что тогда со мной? Что происходит в реальности, от которой я сбежала? Неужели, Волк смог захватить меня, и теперь я просто тень на окраинах моего сознания? Вряд ли тогда я смогла бы испытывать хоть какие-то эмоции… он бы просто уничтожил меня, стер всю память и забрал тело себе. Но тогда… что остается… Я… жива?

Последняя эмоция явилась ко мне, во всем своем лживом величии. Надежда, самая ложная из всех, самая коварная и предательская частичка человеческого разума. Надежда это свернувшаяся змея, яд которой может помочь тебе… или убить. Люди тянутся к ней, веками возлагая надежды на лучшее… но зачастую, остаются обмануты, брошены своей непостоянной богиней, которая в своей сути не представляет собой ничего кроме лжи и бессвязных, не имеющих ничего общего с реальностью видений. Это просто дымка, которая маячит перед глазами, призрак лучшего будущего, что не свершится никогда. Нельзя никогда полагаться на надежду, ее никогда не существовало, не будет существовать, ведь историю творит человек в единении с Богом,и у последнего есть план, по которому мы живем, в нем нет места для чего-то столь хаотичного, как надежда… и все, кто подобятся ей, возносят её словно Бога, в конце обретут лишь горечь. Я надеялась на Близнецов, но их свет не смог помочь мне, в следущий раз, я не допущу такой ошибки, как слепая вера в помощь богов… я возложу всю тяжесть только лишь на свои собственные плечи, не взирая на то, как трудно станет мне держать это на себе. Я больше не буду верить в надежду… ибо одно ее предательство уже стоило мне жизни. В следующий раз, ошибку не простят, никто не выдернет меня из небытия, и вина будет только на мне... И на том, что однажды, я выбрала для себя надежду, как идола, способного помочь. Но она не может, надежды нет... И никогда не было. Выдумка людей не заслуживает внимания, и тем более, поклонения.

Тепло… и мягко, я отпустила от себя злостные мысли, вновь возвращаясь в блаженство, которому к сожалению было не суждено продлиться слишком уж долго. Жар спал со всего тела, кроме рук, которые по прежнему испытывали его на себе. Я просыпалась, отходя от долго сна… который казался мне концом, но по итогу, обернулся лишь усталостью. Что произошло, как мы выжили, и что делали… на поверхности? Солнце... Теплое, оно было где-то рядом, но его не могло быть там, внизу, под тяжестью земли и массивами камня. Тогда откуда весь этот свет? Я не знала ответа не на один из вопросов, мне было непонятно, и больно думать о том, что нас спасли боги. Неужели они явились только после того, как мы пережили столь ужасный бой? После всей крови, ранений, после его ужасной песни, которая повергла меня в ужас, смогла сломить Гвин. Почему они не помогли нам раньше, не уничтожили жреца самостоятельно, одного из света хватило бы, чтобы испепелить его, оставить на земле просто дымящийся столб? Была ли то проверка, или же… Что-то иное, более глобальное и важное для мира, но что осталось сокрыто от нашего разума, спрятано в глубинах небес. Я не помнила ничего, ничего кроме тьмы и клекота, который не могла никак осознать, казалось будто он исходил от животных, но в нем была осмысленность, теплилась идея и мысль, понять которую, увы, мне не удалось. Какой великий замысел мы помогли им осуществить, был ли он вообще? Странно, но я ощущала, будто за всем этим крылось нечто большее, но что именно, понять не могла. Мысли возвращались в свой привычный темп, от чистоты и спокойствия не осталось ничего, я медленно пробуждалась, возвращаясь в реальность. Окончательно подняла меня из мертвых боль, которая неспешно расползалась по всему предплечью. Она жглась, но уже не было так приятно, тепло обернулось палящим жаром, даже не до конца очнувшись, я быстро дернула руками, пытаясь спасти ее от боли, и только после этого, мой испуганный взгляд упал на кисть, от которой шел кровавый пар, поднимающийся к небу и рассыпаясь под солнечными лучами.

Все это было божественным мановением, спасением от высших существ, их благодарность или же милость за проявленную отверженность, стойкость и уничтожение ереси… Но либо от случайности, либо в назидание, либо в знак, они оставили мои оголенные, бледные кисти под палящим Солнцем, что показалось на таком чистом, голубом небе, которое могло бы сей быть таким чудесным символом если бы не адская боль. Кровь запеклась, даровав временное спасение для остальной части кожи, но на тыльной стороне ладони и около кистей зияли глубокие раны, которые, как я прекрасно знала, никогда не затянутся и не заживут, оставшись напоминанием бо конца моей жизни. Я не веря глядела на них, лишь чуть-чуть убрав из-под палящего солнца, скрывшись под сенью деревьев и осматривая то, насколько ужасающе выглядит моя обугленная кожа, которая покрылась коркой из пепла, смешанного с кровью. Пальцы двигались, я ощущала их, абсолютно точно могла держать оружие либо вещи, ничего важного не пострадало, по-прежнему позволяя мне существовать как полноценный человек. Но вот то, что было сверху… кривые, врезавшиеся в юное тело раны, которые добирались в своей пылающей природе до самых глубин тела, пролив на них сжигающий свет. Я видела собственные кости, и плоть, и мясо, которое запеклось под пламенем солнца, видела связки и капельки крови, стекающие по стенках, в ужасе отведя руки в сторону, лишь бы не видеть их, я тяжело выдохнула, постепенно сжимая пальцы и вновь убеждаясь, что способна пользоваться руками. Если бы я лишилась возможности и права владеть собственным телом, стала бы калекой в столь юном возрасте... Подобное было просто отвратительным, ужасающе несправедливым. Но к счастью, почему-то я знала, что смогу и дальше обучаться войне. Рядом, словно в насмешку, лежали мои же перчатки, полностью целые, без единого пореза или дефекта, казалось, будто они даже стали чуть новее… моляще подняв голову к небесам, я беззвучно спросила, за что мне было это наказание, но в ответ, разумеется, прозвучала лишь звенящая тишина. За любое спасения была назначена своя плата. За любое благо, боги взымали свое. Нужно смирится, что платой за спасение, стали символы на руках. Тускло опустив глаза на обезображенные руки, я сжала их в кулаки, вызывая боль по всему телу. Неважно. Я была способна жить дальше и с шрамами, они ничто… Просто внешний дефект, который никак не влияет ни на что, это ничего не поменяет, ничего не уничтожит. Я огляделась, пытаясь понять, где именно мы оказались… и было ли вообще “мы”. Эта мысль вмиг вытеснила боль, связанную с изуродованными руками, заполнила все сознание и заставила взметнуться на ноги, оглядываясь вокруг, я стала искать девушку взглядом, надеясь, что богам хватило справедливости спасти и ее тоже.