Путь к месту был не длинен, мы бежали, порой прячась за домами и камнями, высматривая медведя. Бежать рядом с девушкой было намного спокойнее, чем в одиночку, дождь уже не приносил того дискомфорта, в тело вернулась уверенность и вера в то, что мы сможем одолеть медведя. Это было важнее всего, наконец то, я знала, что у нас есть возможность одолеть этого монстра, пусть этот самый план и не являлся полностью верным. Это уже было неважно, он давал нам возможность победить, и этого мне было достаточно, чтобы воодушевленно бежать на место собственной казни.

Место о котором говорила Гвин представляло собой чуть ли не идеальную ловушку, которая, впрочем, так же просто могла не сработать. Это были очередные развалины, но в этот раз, имевшие и стены, и несколько подобий комнат но нужное нам место находилось в отдалении, представляя собой древний вход в здание. Это была арка, из камня, которая, держалась на нескольких кривых колоннах, держащихся только благодаря тому, что из-за многовековой грязи, не были в силах сдвинуться с места и упасть. Гвин показала, что может с помощью лезвия ножа сделать так, чтобы они рухнули как карточный домик, порвав многолетнюю грязь, после чего, отметила для меня место, где нужно было стоять. Прямо под аркой, чтобы остатки каменной конструкции рухнули прямо на голову и тело зверя, пригвоздив к земле.

Мне не было страшно или тем более боязно. Я без труда принялась раскладывать вокруг себя капканы, делая это намеренно чуть громче, чем могла бы, чтобы показать медведю, где я. Это оказалось рискованно, уже после двух, вой медведя послышался предательски близко, но это, почему-то, не пугало меня. Возможно, причиной тому было смирение, возможно то... Что умирала я вовсе не для самой себя, а для цели куда более высшей, чем моя жизнь. Во имя Гвин, во имя своего рода, рабочих Рихтер... Это давало мне силы, что восполняли истощение, полученное после недавнего боя. Более того, я доверяла Гвин больше, чем себе. Моя роль здесь ничтожна, я просто приманка, а вот от девушки... Зависит абсолютно все. И я была готова принять любой расклад, поклявшись, что в случае неудачи, не стану винить ее в своей смерти. Лишь помолюсь за то, чтобы медведь обошёл ее стороной, выполнив приказ неизвестного жреца и упокоившись. Мои размышления резко прервал ожесточённый рык, в это время мои руки разорвали землю, готовя ловушку. Сердце бешено забилось, взгляд пересекся с пустыми глазницами, взирающими с ненавистью и болью, я отошла ближе к капканам, что стояли за моей спиной, приготовленные на случай, если медведь явится с другой стороны. Все началось, он бросился на меня.

Ярость разбушевавшегося зверя казалась почти что искусственной, настолько она была неправильной и неестественной. Его скорость была удивительна, его движения даже не смотря на грязь оставались ловкими, казалось, что для такого огромного зверя это все являлось необычно исключительными данными, и подобное вселяло в меня страх, очень сильный страх смерти, которая казалось ожидает меня в глубоких и пустых глазницах медведя. Но я не могла убежать, это поставило бы под опасность всю операцию, нужно было заманить зверя под арку, и пожалуй, это оказалось самым сложным испытанием, которое вообще мне выпадало за всю прошедшую жизнь. Глядеть, как на тебя несется обезумевший от не своей ярости зверь, втрое превышающий тебя в росте и в несколько десятков раз в весе, не имеющий глаз, но при этом, абсолютно точно осознавая, где именно ты стоишь, ведомый запахами и волей неизвестного жреца. Мое тело было готово сорваться в любой момент, я ощущала себя стрелой, что дрожала, ожидая, когда пальцы стрелка сорвутся и тетива выпустит меня в воздух, навстречу гибели. Сейчас, мне нужно было сделать все, чтобы оставаться на месте, отойдя назад лишь на несколько сантиметров, чтобы избежать участи самой оказаться под каменным обвалом, но не давая медведю никаких мыслей о том, чтобы развернуться и броситься на Гвин, все должно быть одновременно по настоящему, и при этом искусственно, продумано. Все тело сводило ужасом, его рев не прекращался ни на секунду, продолжая сокрушенно раздаваться по вымершей деревне раз за разом, словно пытаясь оглушить и запугать меня, во имя убийства еще более простого. Его рывки порой останавливались, замедлялись, грязь попадала ему в разинутую пасть, забивалась в пустые глазницы, замедляла движение, словно намеренно пытаясь дать мне шансы на то, чтобы бежать, ложная надежда... я осталась стоять, не пытаясь попасться на эту ловушку, поддавшись слабости, непоколебимо взирая в лицо самой смерти, исполняя наш план и свой долг. Гвин тем временем аккуратно вычищала грязь из накренившихся колонн, заставляя выбитые из своих мест камни протяжно стонать и скрипеть, постепенно соскальзывая с своих мест благодаря дождю. Казалось, что она делает это все слишком быстро... Но и медведь сближался с неведомой скоростью, в особенности, когда добрался до твёрдой земли, перестав утопать в грязи. Мое дыхание становилось все чаще и чаще, перед глазами пролетела вся жизнь, отражаясь в пустых глазницах зверя, что рвался ко мне так ожесточенно, словно видел главного врага всей своей жизни… и я явно не заслужила этого титула, пусть мы и шли для того, чтобы убить. Ярость была так незаслуженно отдана мне... Я не могла понять, что именно произошло с ним, никогда еще зверье не испытывало столь остервенелой ненависти к человеку, мне стало казаться, что неизвестный жрец не просто подчинил животное своей воле, он дал ему цель, за которую медведь был готов отдать жизнь, но… это ведь всего-лишь животное, разве у него есть что-то, достойное той жажды крови, которая двигала зверем прямо сейчас, посылая его на смерть. Что же дал ему жрец взамен? Мог ли медведь и вправду заключить некую сделку? Невозможно, практически еретически было думать именно так. Животные... они глупы, в них нет разума, лишь звериные инстинкты, что вынуждают их в своей жизни выполнять лишь давным-давно отданные приказы, возможно, продиктованные самими богами, а может, безликой природой. Животные просто… расходный материал, медведи дают плотную шерсть и жир, волки когда-то давно стали человеческими спутниками, любая, даже самая опасная животина, имеет для рода человеческого практическую пользу, будь то материалы, пища или же приручение… И это все их предназначение, смерть и служение во имя нашего блага и процветания. Но награду люди должны были заслужить, одержав победу над зверем, научившись извлекать из их тела дары, что послали нам боги, в форме зверья. Очередные испытания от Них, не удивительно, что некоторые из зверей представляли такую ценность, являясь опасными монстрами, а иные умирали от ударов молний… и сейчас, не было смысла думать, что же именно напел медведю жрец, он по-прежнему оставался бездумным животным, только ведомый больше не Близнецами, а неизвестным, скрывающимся в башне, что дергал его словно игрушку. Теперь, смерть зверя смерть стала не просто необходимостью… а благом, призванная вернуть порядок, держащейся веками, и который продлится до скончания времен, оставив животных лишь придатком к человечеству. Заблудший во тьме медведь, кажется... Это могло быть чем-то удивительным, очень редко маги обращались к подчинению зверья... Предпочитая создавать себе рабов из людей, живых и мертвых. По легендам, магический квартал в столице почти что полностью был сложен из костей рабов, что строили его еще до того дня, когда Империя стала единой.

Эти мысли отвлекли меня от страхов, вернули уверенность и указали верный путь для сознания. Я была существом высшим, разумным, я обязана была отринуть страх, так же, как отмела сомнения… бесстрашно взглянув на зверя, я приготовилась к любому исходу, видя, как тот стремительно приближается к ближайшим капканам, арка над нами начала качаться из стороны в сторону, дрожа под стылыми ударами ветра и готовая рухнуть по мановению руки Гвин. Я напряглась, скорее для уверенности выхватив кинжал из-за пояса, после чего внимательно всматривалась в пустые глазницы, словно надеясь увидеть там проблеск чего-то, кроме безумия, возможно, рассчитывая найти доказательства того, что зверь сохранил в себе звериное. Но в итоге, лишь испытав приступ тошноты, вызванный их внешним обликом и пульсирующими внутренностями, которые заставляли меня отводить взгляд. Лапа медведя опустилась в первый капкан, вдавливая его в потресканный камень, зубья клацнули, сжимаясь и заставляя зверя запнуться. К моему удивлению, сталь пробила жир и мех, обхватив лапу и пустив кровь, багровые капли обагрили серый мех и засияли на полу, гранатовый цвет казался почти что красивым, но стремительно растворяющимся под дождем. Боль, кажется, отрезвила медведя, он остановился, поднимая лапу и пытаясь сбросить с себя ловушку, резко в воздухе размахивая лапой и пытаясь вырвать стальные зубья из своей плоти. Гвин уже была готова, ее ножик остался в расщелинах между камней, видимо, одного движения будет достаточно. Коротко кивнув мне, она кивнула в сторону зверя, словно намекая на что-то. Я поняла, что если он будет возиться с этим слишком долго, камни рухнут, не дождавшись свою жертву, этого было нельзя было допустить... Во чтобы то ни стало, он должен продолжать движение. Быстро сделав несколько рывков в сторону медведя, но оставаясь на достаточном расстоянии чтобы не попасться под шальной удар, я метнула в его морду кинжал, привлекая к себе внимание, после чего резко отступила назад. Лезвие угодило аккурат в его череп, проклятая сталь врезалась в кожу, начиная с жадностью углубляться в мясо и жир, утопая в своей жертве. Словно по волшебству, лезвие продолжило скрываться в морде зверя, вгоняя себя по рукоять в свежую плоть, заставив медведя обезуметь от боли. Взметнув лапу с капканом, он отбросил ловушку в сторону, устремляясь на меня, кровь заливала его морду, кинжал пульсировал, с морды тек гной. И тут, я услышала крик, который заставил мое сердце замереть. Все будто стало медленнее, тягучее, позволяя узреть абсолютно все, что произошло за секунды, ставшие годами. Глаза видели, как летящий капкан приближается к колонне… К Гвин… сталь ударила девушку в живот, заставив упасть, перед этим отбросив на несколько сантиметров назад, вогнав в землю. Ее глаза закрылись, тело обмякло, руки безвольно опустились в грязь, лезвие выпало из камней, которые оказались сломлены вихрями ветра. В тот же миг, обрушилась арка, грохот камней был оглушительный, земля задрожала под градом некогда белокаменных плит, одна из них ударила меня в плечо, заставив так же упасть на пол, отползая в сторону. Боль свела всю правую половину тела, казалось, будто кости сломаны и крошатся прямо в плоть, я не ощущала плеча и руки, но при этом, боль не уходила, перед глазами мир то темнел, то вновь обретал краски, дождь начал затекать под сползшую на бок маску, приятно щекоча разгоряченную кожу. С трудом удерживая себя в сознании, я пыталась проползти к Гвин, слезы текли не переставая, при движении пальцев боль отзывалась очень глухо и мелко, полностью исчезая спустя мгновения, это было хорошим знаком… возможно, мне не повредило ничего важного, но двигаться оказалось предательски сложно, и несколько раз, я была готова упасть лицом в грязь, закрыв глаза и сдавшись.