- К сожалению… и для многих с прискорбием о кончине ближайших людей, вынужден сообщить, что сегодняшний день оказался испорчен беспрецедентным вторжением северных повстанцев, что намеревались убить всех здесь собравшихся, а в особенности, Караул Ревнителей, наших достопочтенных гостей, что остановились в родовом имении Рихтер по моему настоянию и просьбе к дорогу другу нашей семьи, Годрику Грау. - Тиер указал ладонью на собравшихся воинов, что никак не отреагировали на собственное представление, лишь некоторые чуть склонили головы, в знак почтения. Годрик стоял где-то позади, так, что его даже не было видно. Я подозревала, что он общался с Гвин, прощаясь с внучкой. Аристократы тоже никак не отреагировали на подобное, видимо ожидая извинений или компенсации. Лишь некоторые, видимо недавно явившиеся, обернулись, глядя на вооруженных и заключенных в тяжелые панцири воинов, на которых сверкала кровь. - Годрик Грау, вы должны знать его, это прославленный и запечатленный в вечности магистр Ревнителей, благосклонно поделился информацией, которая пусть и не сможет унять боли, но даст цель и облик тех, кто стоит за смертями ваших родных, друзей и союзников. Северные Соколы, проклятые своими же богами мятежники, терроризирующие не только собственную страну, но и наши поселения, которым не посчастливилось находится на границе. Это бесчестные, жестокие и беспощадные бандиты, которые обязаны поплатиться за пролитую сегодня кровь имперцев. И они поплатятся, я вас уверяю!
Я всегда поражалась умению отца говорить, пусть и могла стать свидетелем подобного всего несколько раз. Но то, как он вкладывал в свой голос силу, которой, порой, не обладали даже воины, я неизменно задумывалась, откуда же в нем столько власти и могущества, и кем они были ему дарованы. Неужели, есть иные способы получить уважение, кроме боевых заслуг? Ведь я была абсолютно уверена, и многое подтверждало это, что отец никогда не был на поле боя, но несмотря на это, неизменно к нему прислушивались самые закаленные, безумные, порой даже потерянные в войнах, воины, которые зачастую даже не обращают внимание на чины и должности, но несмотря на это, Тиер Рихтер неизменно оставался для них голосом, способным унять гнев. Я до сих пор помню, как на одном вечере, младший из рода Вир, что впрочем, уже достиг совершеннолетия и без труда управлялся с своими фамильными топорами, повздорил с мелким, можно сказать неважным, аристократом, и намеревался убить его прямо здесь, в нашем имении. И лишь голос Тиера, смог образумить его, заставить отступить и опустить топор, перенеся конфликт на другой уровень, не доведя его до смерти. До сих пор, я не знала, в чем же сила отца, и почему перед ним так просто и беспрекословно начинают склонять колени многие, кто не сделали бы это ни перед кем, кроме разве что, самого Императора. Но когда я пыталась спросить, отец лишь улыбался, отвечая, что даже самые отчаянные обязаны склониться перед мудростью, не смотря на то, какой силой бы они не обладали. Я не понимала этих слов тогда, и не могла понять сейчас, искренне полагая, что если человек сильнее, то его не остановит ни мудрость, ни молитва, ни собственный разум. Но как и говорил мне Тиер, что-то придет ко мне с опытом… и я надеялась, что это одна из тех вещей, которые я смогу понять, когда наконец вырасту.
- По твоей вине убиты моя жена и двое сыновей, Тиер! Твои стражники не сделали ничего, ты не смог защитить даже собственных гостей! - И после этого, ты обещаешь, что сможешь отомстить им!? Что сможешь найти этих мерзавцев!? - Явно опьяненный мужчина, что попытался прорваться сквозь толпу, но не смог сохранить равновесие, упав на середине пути, с трудом начиная подниматься, был мне не знаком, но казался крайне жалким и при этом страшным. Казалось, что он не аристократ, не дворянин, а последний пьяница, что случайно забрел сюда. Его мантии оказались испачканы алкоголем, на лицо красовались остатки еды, глаза заплыли от алкоголя и слез. Я подняла испуганный взгляд на отца, но тот сохранял спокойствие, хотя было видно, что глубоко в глазах оставила свой след печаль. Я не знала этого мужчину, с пышной бородой, округлым лицом, который был одет в тяжелые шкуры зверей, искусно сшитые между собой в подобие мантии, но казалось, что для отца, его слова оказались ранящими. У меня же, он вызывал отвращение и жалость, его попытки встать оказались тщетными, он вновь рухнул на колени, а после, остался стоять так, горестно плача, среди толпы таких же испуганных и смятенных аристократов, что расступились, образовав вокруг него небольшой круг.
- Это правда, увы, Леске. - Когда мужчина наконец поднялся, от его пламенного гнева не осталось и следа. Утерев рукавом мокрые от слез глаза и влажную от алкоголя бороду, Леске оперся рукой на стол, пытаясь вновь не упасть. - Мы не были готовы к столь беспрецедентному нападению, которое унесло жизни слишком многих. Я сожалею о потере каждого, но вместе с этим, должен отметить, что сегодня слезы проливают столь немногие, благодаря двум детям, что смогли первыми раскрыть готовящееся покушение. Я знаю, что потерявшим от этого легче не станет, семья Рихтер окажет вам всяческую поддержку, как материальную, так и будет способна произнести несколько лишних слов, дабы обеспечить вам нечто, способное загладить вину. Теперь, мне бы хотелось представить вам свою дочь, Лизастрию Рихтер, что сегодня, по праву достойна считаться героем. Ее руками был убит один из нападавших, который готовил отравленные блюда, из-за которых никого из вас здесь могло бы не быть. Более того, вместе с юной Гвин Грау, дочерью магистра Ревнителей, они оказались способны отрезать от запасов оружия остальную группу налетчиков. Сегодня, в этот темный день, я бы хотел, чтобы мы подняли бокалы за павших, и за мою дочь, что смогла спасти множество жизней, ведомая благими намерениями и Их волей. И клянусь… что моими руками, свершится кара над теми, кто стоял за этим нападением.
Аристократы не поверили ни на секунду, глядя на меня. Даже несмотря на то, что я подавила в себе дрожь и вышла вперед, в них читалось недоверие к каждому слову. На секунду, это сбило меня с толку, неужели они думают, что отец лжет? Никто не поднял бокал, никто даже не попытался порадоваться. Я уже было хотела отойти обратно, ощущая, как краснею, но внезапно, расталкивая гостей, через толпу стал пробираться Годрик, не встречающим на своем пути никакого сопротивления. Он несколько раз безэмоционально сбил с ног мужчин, отталкивал женщин, животных, стражи и слуги расступались перед ним сами. По залу прошел тихий шепот, в основном недовольный, но магистра Ревнителей это не волновало. Ловко запрыгнув на помост, что казалось мне почти невозможным, учитывая его возраст и тяжелый доспех, он заново вывел меня вперед, практически ставя на край. Его взгляд был как всегда спокоен, но вот резкость движений выдавала злость, таящуюся за панцирем спокойствия. Его пальцы обхватили мое плечо, заставляя на секунду задержать дыхание, чтобы не пискнуть от боли, отец наоборот, сделал шаг назад, видимо понимаю, что Годрик собирается говорить.
- Все вы, плачущие, ноющие псы! - Внезапно, с ожесточенной ненавистью и злостью, начал Годрик, заставляя и без того недовольных аристократов застыть, будто только что, он каждого лично ударил по щеке. - Каждый из вас, потомок имперцев куда более достойных, чем вы сами, взяли ли вы в руки ножи, дали ли отпор этим оборванцам!? Ты, Леске, что ты делал, пока эти безоружные северные ублюдки резали твою семью столовыми приборами? Что делали твои сыновья, а Леске!? Отвечай мне, жалкое подобие мужчины! - Я была готова поклясться, что если бы в руках Годрика было хоть что-то, кроме меня, он бы швырнул это в Леске, чей заплетающийся язык не смог ответить магистру. На лице Годрика проявилась жестокая, кривая ухмылка. - В своих потерях, в смертях своих близких, виноваты только вы, изнеженные слугами и стенами вокруг, это вы не смогли защитить своих родных, вы потеряли их! Вы дали им умереть, и я хочу чтобы вы запомнили это... вовсе не вина Тиера, что скрываясь за солдатами, за легионерами и нами, вы разлучились держать удар. Что теперь? Вы не способны даже спасти самих себя! Что будет с вами, когда слуги поднимут ваши изнеженные туши на вилы? Что произойдет, когда в дом вломятся убийцы!? Вы способны оказать им хоть какое-то сопротивление, презренное, испуганное зверье! - Многие в ужасе отступили от помоста, глядя на Годрика так, будто перед ними стоял демон, воплощенный в человеке. Я... Испытывала лишь радость. За меня, за мою семью заступился Годрик, не заботясь о их мнении, он действительно взошел на помост только из-за меня. - На этом ребенке, след самих Близнецов, но вы слепы, чтобы узреть это. Она смогла совершить нечто, на что такие, как вы, плюете. Ведь солдаты, легионеры и мы, для вас пыль, которая обязана убивать и умирать ради того, что бы такие как Леске не были способны защитить собственную семью. Почему ты жив, а!? Признайся, что ты сбежал... Бросил их, спасая свою шкуру. И вы все поступили так же! Только она спасла вас сегодня. Только ей хватило воли, чтобы не бежать, как вы... Мне больно, ведь видя, какое же отребье составляет некогда великие роды, я ведь знал ваших предков, я помнил то, какими вы были, и зная, кем стали сейчас … Я сомневаюсь, что вы вообще достойны спасения. А она не сомневалась, дери вас всех демоны! Она была готова умереть, пытаясь спасти свой дом и семью, а такие как вы, слабые черви, подобные Леске… не могут защитить даже членов собственных семей, бросая их на произвол судьбы, игнорируя всех вокруг, видя в центре мира только себя, но вот что я вам скажу... Прямо сейчас, мои воины могут перерезать вас в течение пяти минут, каждого из вас, и никто из вас не сможет оказать нам даже минимального сопротивления. А теперь задумайтесь, будут ли мешкаться южане, северяне, когда явятся в ваш дом? И еще лучше, представьте, как они убьют ваши семьи, не внимая ни жалобному плачу, ни попыткам подкупить их. Вот почему Тиер показал вам ее, а теперь, поднимите бокалы… ведь возможно, на обратном пути, ваши жизни будут прерваны обычными разбойниками, которым вы тоже не сможете дать отпор. Ведь все вы, не больше чем презренные черви, достойные того, чтобы вас раздавить.
