-Завтра вечером я уезжаю в Дублин на десять дней. Группа забронировала концерт на трехдневном зимнем фестивале там, так что мы устраиваем из этого мальчишескую поездку”.

“Это звучит как хорошая новость”, - замечаю я.

“Ты не увидишь моего потрясающего лица почти две недели. Думаю, ты будешь опустошен”.

“Уморительно. Ты чертовски уморительный”. Но я улыбаюсь про себя. Непринужденный, шутливый Нейт - редкое удовольствие. “А если серьезно, то это хорошие новости. Хреново, что тебя так долго не будет, но забронировать фестиваль - это здорово ”.

“И платят отлично. Что является хорошей новостью. Благодаря этому концерту я смогу весной совершить короткую поездку в Будапешт”.

“Мило. И твоя работа не против, если ты возьмешь десять дней отпуска?”

“Жена моего товарища по группе владеет баром. Одно из преимуществ моей работы”.

“Ах. Повезло”. Я подношу телефон к другому уху. “Не забудь прислать мне миллион фотографий из Дублина. Я никогда там не был. Но у моего отца есть несколько довольно диких историй о том, как они тусовались с Боно на ирландском благотворительном мероприятии, которое они вместе проводили ”.

Даже когда я произношу эти слова, мое настроение слегка падает. Вот и я снова живу опосредованно через своего отца.

“Да, но твой отец когда-нибудь спонтанно отправлялся на рейв в три часа ночи и танцевал всю ночь с самым горячим парнем в Лондоне?”

“Эта новая тщеславная сторона? Мне это нравится, Нейт. Продолжай в том же духе.”

Но ему не только удалось подбодрить меня, он также доказал, насколько хорошо он начинает меня узнавать. Что он понимает, как важно для Эбби Блай жить отдельно от Ганнера Блая.

Его смех щекочет мне ухо. “Я постараюсь. И я обязательно пришлю много фотографий из Дублина”. Следует красноречивая пауза, затем: “Я буду скучать по тебе”.

Мое сердце делает сальто. - Я тоже буду скучать по тебе.

32

ВДОМЕ КАЖЕТСЯ СЛИШКОМ ТЕСНО, КОГДА ДжейЭЙК И я НЕ РАЗГОВАРИВАЕМ. Ориентироваться становится непросто, особенно когда никто из нас не хочет, чтобы Ли или Джейми почувствовали напряжение. Позже в тот же день я спускаюсь из своей комнаты, чтобы поискать обед, осторожно высовывая голову из-за угла, чтобы проверить, все ли на кухне чисто, прежде чем войти. Все, что я вижу, это Джейми, сидящего за стойкой с сэндвичем. Я намазываю горчицу на хлеб, когда входит Джек, затем останавливается. Он стоит в нерешительности так долго, что Джейми отрывает взгляд от телефона.

-Все в порядке, приятель?

“А?”

-Тебе что-нибудь нужно?

-Нет, э-э... ” Джек оглядывается по сторонам, затем выходит обратно. “Забыл, что я искал”.

Я накладываю индейку на свой сэндвич и лелею укол обиды, который подпитывает мой гнев. Хоть убей, я не могу понять, как Джеку удается вешать все это на меня. Я просто была здесь, занималась своими делами, когда ему взбрело в голову поцеловать меня в тот первый раз. Я не принимаю на себя ответственность за последствия его сожалений, и несправедливо возлагать их к моим ногам. Я отказываюсь принимать его истерики. Ради всего святого, я самый молодой в доме.

“Странный он, этот Джеки”, - говорит Джейми. “В последнее время он тебе казался странным?”

-Я действительно не знаю, - лгу я.

Путь наименьшего сопротивления - оставаться в своей комнате и вообще избегать неловких конфронтаций. Так что остаток дня я занимаюсь домашним заданием и изучаю документы, которые оставил мне Бен. Это мало помогает перекрыть поток энергии и эмоций, который истощает меня по мере того, как день идет к концу. Когда я больше не могу выносить эти четыре стены, я иду прогуляться в кафе в паре кварталов отсюда, чтобы перекусить на скорую руку.

Прогулки по окрестностям в одиночку, исследования стали одним из моих любимых занятий с тех пор, как я переехал сюда. Я научился писать для себя внутренние сюжетные линии, придумывать новых персонажей и рассказывать о жизни людей, за которыми наблюдаю. Сегодня я впервые почувствовал себя одиноким, делая это.

Нейт пишет, когда я собираюсь принять душ, присылая мне фотографию своего гостиничного номера с подписью: Хотел бы я, чтобы ты была здесь, со мной. Голый, конечно.

Конечно, я набираю ответ, затем кладу телефон на туалетный столик, усмехаясь про себя, когда встаю под горячую струю.

После долгого душа я вытираю пар с зеркала и изучаю свое разгоряченное обнаженное тело, задаваясь вопросом, что же видит Нейт.

Все во мне кажется средним. Средний вес, рост, размер груди, лица. Моя лучшая черта, наверное, это мои волосы — они длинные и густые, темно-рыжего оттенка, который, по словам Элизы, всегда напоминает ей об осени ночью. Думаю, я тоже не возражаю против своих губ. Они от природы красные и более полные, чем у большинства других.

Но я не супермодель. Я не должна позволять лордам пытаться поцеловать меня. Я не должна позволять Нейту постоянно болеть за меня. Горячие Джеки целуют меня налево и направо.

Звучит так, будто я стою и любуюсь собой обнаженной и униженно хвастаюсь, но я искренне обеспокоена, изучая свое отражение. Это моя первая вылазка на природу, вдали от отца. У меня нет опыта. Я не искушенная, как Селеста, и не уверенная в себе, как Ивонн. Хотел бы я знать, как люди относятся ко мне, но в то же время знаю, что мне должно быть все равно.

Я направляюсь в свою спальню, где одеваюсь, а затем устраиваюсь поудобнее под одеялом со своей книгой о корабельных катастрофах. Прочитав несколько глав, я рано лег спать.

Я не уверен, сколько времени я пролежал в темноте с открытыми глазами, когда услышал тихий стук в дверь. Я знаю, что это Джек, потому что слышала, как Ли и Джейми уходили в паб.

-Да?

Луч света из коридора скользит по моей стене.

“Эй, извини”. Джек без рубашки, в одних пижамных штанах, просовывает голову внутрь. - Я не знал, что ты спишь.

Горечь обжигает мои щеки. - Нет.

-Я могу уйти.

-Все в порядке.

-Мы можем поговорить?

Будь то нотка сожаления в его голосе или усталость от соблюдения режима молчания, у меня не хватает духу прогнать его. Я слишком устал, чтобы больше бороться с ним.

-Заходи, - говорю я ему.

Он колеблется, когда входит. Затем он стоит посреди комнаты, ожидая, что я решу, как мы это сделаем. В комнате холодно, потому что Ли воинственно относится к температуре в котле, так что мне не особенно хочется вылезать из своей теплой постели. Наконец, я отодвигаюсь в сторону и похлопываю по месту рядом с собой.

Джек занимает большую часть кровати, матрас прогибается к нему. Если не считать рассеянного лунного света, который косо падает на пол, в комнате темно. Мы оба лежим на спине, я под одеялом, он поверх них. Я тереблю пуговицы на пододеяльнике, ожидая, когда он заговорит, и прислушиваясь к тихим стонам и различным тиканьям, которые издает дом, когда мы замираем.

-Я хотел извиниться, - наконец говорит он. - Я, э-э, избегал тебя.

“Боже мой, неужели?”

-Я так понимаю, ты заметил. Джек делает паузу. “Ты морочишь мне голову, если честно”, - признается он с улыбкой в голосе.

-Даже не начинай.

-Я имею в виду, что, по-моему, у меня с головой не все в порядке с тех пор, как ты здесь появился.

“Уверен, что прошло не больше этого времени?” Я шучу только наполовину. Джек с самого начала был ошеломляющей загадкой. Если в его поведении и есть какая-то логика или резон, то эта математика выше моего понимания.

Он толкает меня локтем. - Я пытаюсь быть серьезным.

-Ладно, хорошо. Серьезно. Он меня не видит, но я делаю строгое лицо. “Ладно, иди”.

-Я неравнодушен к тебе с того самого дня, как мы встретились.

-Ты что-нибудь пил? - спросил я.

“Аббатство”.

-Просто проверяю.

Он громко выдыхает. - Я это заслужил.

ДА. Он знает.

-Хотя я серьезно. Я захотел тебя с того самого момента, как встретил.

-Ты имеешь в виду тот момент, когда ты нашел меня на кухне в мое первое утро здесь, похожую на оленя в свете фар?