Великий день уже настал, но справляется папа так себе.

– Может, у них есть программа обучения онлайн.

Я чуть не подпрыгиваю. Стоило зарыться в шкаф в поисках одежды, а папа уже стоит посреди комнаты.

– Господи, папа! Для человека своего возраста ты пугающе скрытный.

– Так что скажешь? – напирает он. – Учиться по интернету будет гораздо удобнее.

– Удобнее для тебя. И забудь об этом. Все будет как запланировано. С минуты на минуту приедет машина. Я уже отправила соседкам по квартире оплату за первый месяц аренды.

А в ответ, к слову, не услышала ни слова. Я хватаю телефон, а там пара непрочитанных сообщений с очень длинного номера. К такому надо привыкнуть.

– И почему же я ни разу не поговорил с этими соседками? – спрашивает папа, и от беспокойства морщинки на его лице становятся еще глубже. – Мы же ничего о них не знаем. Вдруг ты приедешь, и окажется, что на самом деле твоя квартира – склад рядом с портом, и какие-нибудь мужики только и ждут, как бы надеть тебе на голову мешок.

– Уф, как ты меня утомил.

Я быстро набираю ответ Ли и убираю телефон в карман.

– Я нашла их на том же сайте, где Гвен. Она тоже искала, с кем жить, когда поехала на семестр за границу, – напоминаю я. – Все пользователи там проверенные, а этих даже университет порекомендовал. Всё путем.

Мне все никак не разобраться с часовыми поясами, так что нам пока не удалось ни поговорить по телефону, ни созвониться по видео, поэтому официального знакомства до сих пор не было. Только писали друг другу на электронную почту и в мессенджерах, причем обычно в тот момент, когда собеседник спит. Впрочем, наше с Ли цифровое общение за последние пару недель меня вдохновило. Пока она кажется милой. Старшекурсница, а значит, повзрослее меня будет. И с ней живут еще две девочки.

– Мне было бы спокойнее, если бы я мог с ними поговорить, – ворчит папа. – А еще лучше с их родителями.

– С родителями? Смеешься? Я же не к подруге с ночевкой поехала. Они взрослые люди.

Папа щурится, поджимает губы.

– Меня это совершенно не утешает.

– И я советую тебе проработать это с доктором Ву.

Я усмехаюсь через плечо, и папе мое выражение лица явно не по душе.

Он садится на край кровати, запускает пятерню в лохматую шевелюру, почесывает щетину. В такие моменты я почему-то всегда спохватываюсь, до чего странно быть дочерью Ганнера Блая. Отчасти именно поэтому я не хотела, чтобы будущие соседки знали, кто мой отец; решила подождать, пока не заселюсь. Иначе ситуация может… усложниться.

Всю жизнь меня окружали люди, которые притворялись моими друзьями, лишь бы подобраться к отцу поближе. Никогда не знала, кому доверять. Отношения постоянно оказывались пустышкой, а от разочарований из раза в раз менее больно не становилось. Папа перебрался из Лос-Анджелеса на ферму на окраине Нэшвилла, лишь бы убраться подальше от искателей славы и подхалимов, осесть и жить тихо. И ему удалось. По большей части. Иногда в наше окружение по-прежнему просачивается групи-другая. Какая-нибудь фанатка или артист, ищущий трамплин для собственной карьеры. Иногда – просто предприимчивый человек, жаждущий продать фотографии и посплетничать с репортером «TMZ».[6][7]

Я рано узнала, что надо остерегаться подводных камней и гадюк, – они повсюду. Поэтому и соцсетями не пользуюсь. Стараюсь не усугублять отцовский невроз. Вот только хотелось бы, чтобы он дал мне немного личного пространства – хотя бы на развитие собственных неврозов.

– Доченька, послушай, – вздыхает он. – Я знаю, что тяну тебя ко дну со всем этим, но и ты помни, что раньше я ничего подобного не делал. Ты же мой ребенок. Любому отцу страшно отпустить свое чадо на волю, навстречу собственной жизни. Я как раз в твоем возрасте был, когда подписал контракт на звукозапись, и каждую ночь проводил в новом городе. И постоянно влипал в неприятности.

– Я слышала, – сухо замечаю я.

Он улыбается и опускает голову.

– Поэтому ты знаешь, что мне прекрасно известно, в какой темный лес может угодить девушка, приехавшая одна в большой город.

– Ага. Как я понимаю, именно так я появилась на свет.

Он, насупившись, откашливается.

– Вроде того.

Ни для кого не секрет, что Нэнси была групи и повсюду следовала за папой, пока не оказалась наконец в его гостиничном номере. Вместе они были недолго, а остальное – история рок-н-ролла. Фанатки ужасно непостоянны.

Правда в том, что я – результат юношеской неосторожности. Судьба дочери Ганнера Блая не лишена недостатков, и один из них заключается в том, что ты постоянно слышишь рассказы о его многочисленных проделках и похождениях, в то время как собственных у тебя нет. Всю жизнь он сдувает с меня пылинки и оберегает от всего мира; я живу за плотной печатью его вины и сожалений. Папа, конечно, хочет как лучше, и я ценю это, но ведь я уже в колледже. Хотелось бы испытать хотя бы капельку разнузданного дебоширства, свойственного девушкам моего возраста.

– Я просто пытаюсь объяснить, что беспокоюсь о тебе, вот и все, – он встает и берет меня за руку. – В моей жизни все и всегда были неправильными. Кроме тебя.

– Думаю, «Биллборд» и целая стена «Грэмми» с тобой не согласятся.

– Все это не имеет никакого значения в сравнении с тобой, ясно?

Глаза у него на мокром месте, и у меня в горле встает ком. Если что и может довести меня до слез, так это отцовская эмоциональность. В этом плане мы с ним оба слабаки.

– Я люблю тебя, – говорю я. – И со мной все будет в порядке. То, что ты согласился отпустить меня, много для меня значит, понимаешь? Для меня это важно.

– Просто пообещай, что будешь принимать взвешенные решения. И помни, что после полуночи ничего хорошего не происходит.

– Обещаю. – Я обнимаю его и целую в щеку.

– Ты ведь знаешь, что всегда можешь вернуться домой, да? – он не размыкает объятий, а я не спешу отстраниться, потому что знаю, что ему это нужно. – В любой момент. Днем или ночью. Только слово скажи, и в аэропорту тебя будет ждать билет. Я все устрою.

– Знаю.

– И если попадешь в неприятности. Неважно в какие. Если окажешься там, где не хочешь оставаться, или попадешь за решетку…

– Папа…

– Что бы ни случилось, позвони мне, и я тебя выручу. Без вопросов. И даже не заговорим об этом. Обещаю.

Я вытираю подступившие к глазам слезы о его рубашку.

– Ладно.

У меня пиликает телефон – водитель уже подъехал и пишет, что ждет меня у дома.

Я нервно выдыхаю.

– Пора ехать.

Точно. Со мной и правда все это происходит.

До этого момента я думала лишь о том, что за океаном меня ждет свобода и приключения. А тут вдруг меня окатывает страх и неуверенность. Что, если я возненавижу своих новых соседок? Что, если они возненавидят меня? Что, если в Британии ужасная еда? Что, если в новом колледже все окажутся намного умнее меня?

Внутри все сжимается, и меня настигает острое желание нырнуть под кровать и спрятаться.

Папа, будто заметив, как поднимается тревога, тут же переключается в родительский режим, и вот уже не я его успокаиваю, а он меня.

– Не переживай, – говорит он, закинув на плечо мой рюкзак и схватив один из чемоданов на колесиках. – У них от тебя дыхание перехватит.

Совместными усилиями мы загружаем мои вещи в лимузин, который отвезет меня в аэропорт. Остальное пришлют прямо в квартиру. Под аккомпанемент моего прерывистого дыхания папа обнимает в последний раз и сует мне в карман пачку наличных.

– На крайний случай, – говорит он. – Я люблю тебя.