В каком-то смысле я ее не виню. Она на новой территории и нуждается в поддержке. Меня бы часто не было, но я бы сделал все, что мог.

— Понимаешь? Я думаю, она права, — говорю я Джейкобу с поражением в голосе.

— Что?

— Она поступила мудро, уйдя. Все, что я могу ей дать — это прекрасный дом без меня. Меня все время не будет, а она будет в Тампе, одна воспитывать Остина. Это никогда не сработает. Как бы нам обоим ни хотелось этого, мы начинали в невыгодном положении.

Джейкоб на минуту замолчал, оценивая меня.

— Что-то мне подсказывает, что даже ты не веришь в эту чушь.

— Скоро начнутся весенние тренировки, и я должен начать подготовку к ним. У нас будет несколько месяцев, если вообще будет, прежде чем я буду постоянно отсутствовать. Так будет лучше.

— Да, точно лучше, — соглашается Джейкоб. — Я имею в виду, какого черта тебе понадобилось везти ее туда? Я понимаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь, что расстаться сейчас лучше. Это разумно, чувак. Отпусти ее. Знаешь, я буду здесь следующие шесть месяцев, я позабочусь о ней.

Я сдвигаюсь, готовый наброситься, но этот мудак ухмыляется.

— Пошел ты.

— Да, но проснись, Шон. Ты дурак, если думаешь, что это правильный ход. Я всегда был на твоей стороне. Ты помог мне пройти через все это дерьмо после аварии, и я в долгу перед тобой, так что вот я и расплачиваюсь. Пойди и возьми ее. Женись на ней. Сиди на ступеньках ее дома, пока она тебя не впустит. Разбей там лагерь, если это потребуется. Если ты любишь ее, разберись с этим на хрен. Никто в этом мире не знает тебя так, как Девни Максвелл, и она — твоя единственная.

— Я знаю это.

Всеми фибрами своего существа я знаю, что она — единственная девушка, которую я когда-либо полюблю. Неважно, кого я могу встретить в будущем, они будут меркнуть в сравнении с ней. С моей стороны было бы жестоко даже пытаться, поэтому я останусь таким, каким был всегда. Ни одна другая женщина никогда не тронет мое сердце, да они и не смогут, потому что она забрала его с собой.

— Тогда прекрати это дерьмо.

Я тяжело выдохнул, туман заполнил воздух вокруг меня.

— И как мне решить эту проблему?

— Какую?

— Что она не поедет во Флориду, а я не могу остаться здесь. Я нахожусь в середине своего контракта и не могу выйти из него. Так что, пожалуйста, скажи, как мне все это исправить, Джейкоб? Потому что сейчас я этого не вижу. Если ты сможешь это придумать, я буду только за, потому что я не знаю, как жить дальше. Она — мой гребаный мир.

Он пожимает плечами, откидываясь назад с наглой ухмылкой.

— Наконец-то, ты задаешь важный вопрос. Знаешь, жаль, что у тебя нет агента, который помог бы обменять твой контракт на что-нибудь вроде Филадельфии или Нью-Йорка, а?

Девни

— Он уезжает через несколько дней, — напомнила мне Элли, как будто я и так не знала об этом.

Я не хотела идти на эту встречу. Я поняла, что это будет засада, как только Хэдли позвонила и попросила меня погулять с ней. Я не могу отказать девочке, и Элли это знает.

— Кстати, то, что ваша дочь все подстроила, было прекрасно разыграно.

Элли не потрудилась сделать ни малейшего извиняющегося вида.

— Мы делаем то, что должны. Вернемся к тому, что я хотела сказать… Шон скоро уйдет.

— Да, я знаю.

— И ты его отпускаешь?

Я ничего не могу сделать, я… едва существую. Я потерялась, ушла в себя, и мне так не хватает его. Я не знаю, как жить, и, возможно, я совершаю огромную ошибку. Элли должна в какой-то степени понять меня.

— Могу я спросить тебя кое о чем?

Она мягко улыбается.

— Поехала бы я, если бы это был Коннор?

Я киваю.

— Я хочу солгать и сказать тебе «нет», — признается Элли.

— Но я не могу этого сделать. Я обладаю силой оглядываться назад и знаю, что жизнь без Коннора — это не та жизнь, которую я хочу. Благодаря ему у меня есть семья и любовь, которая, как я думала, не предназначена для сломленных девушек. Так что, если бы ты спросила меня сейчас, когда у меня двое детей и дом, ответ был бы «да». Но если бы ты спросила меня, когда я жила с жестоким мужчиной, который заставлял меня думать, что я недостойна любви, то, вероятно, ответ был бы «нет».

Ее честность поражает меня. Я полагала, что получу ответ, который будет звучать лучезарно и без пауз, но она дала мне два ответа с противоположных точек зрения. Прошло две недели без Шона, и я опустошена. Мое сердце болит по нему. Я переворачиваюсь по ночам, слезы на подушке, тянусь к рукам, которых нет рядом, чтобы обнять меня. Я живу в доме брата, и это труднее, чем я могла себе представить. Он везде, куда бы я ни посмотрела, и я вижу боль и тоску в глазах Остина. Все это отстой, и мы скучаем по Шону.

— Я не знаю, как это исправить, Эллс. Правда, не знаю. Остину нужна стабильность, которую может дать ему Шугарлоуф. Перевезти его было бы огромной ошибкой. Конечно, он думает, что хочет быть с Шоном, мы оба так думаем, но Шон — не просто обычный парень с обычной жизнью.

— Нет, это не так.

— И это значит, что даже если мы поедем туда, мы будем так же далеки от него, как если бы остались здесь.

Она смотрит в гостиную, где играют дети, а потом на меня.

— Это справедливо, и ты не хочешь попробовать отношения на расстоянии?

— А ты бы хотела?

Элли тихонько качает головой.

— Нет, не хотела бы. Если бы я не могла иметь всего Коннора…

— Было бы лучше научиться жить без него, — заканчиваю я.

— Наверное.

Я делаю глубокий вдох через нос и отворачиваюсь. Я не хочу снова начинать плакать. Это слишком больно. Мысль о том, что в моей жизни нет Шона, похожа на отрезание руки. Он был моим постоянным спутником, и все, чего я боялась, когда влюблялась в него, сбывается. Исчезла легкая дружба, которая была моим спутником в темные времена. Он забрал свет, украв мое сердце, и теперь ничто не будет прежним. Я скучаю по своему лучшему другу. Я скучаю по человеку, который знал все мои мысли по выражению моего лица. Мне кажется, что я падаю без поддержки, и это страшно.

— Самое ужасное, что Шон был моим человеком. Он был той половинкой, которая позволяла мне чувствовать себя уверенно, — говорю я, не глядя на нее. — Я боялась потерять это, но все равно рискнула, и посмотри, где я сейчас.

Элли встает и обходит стол, ее рука накрывает мою.

— Ты не одна. Я знаю, что мы не Шон, но мы здесь ради тебя, Девни.

— Я знаю, знаю, но Шон стал намного больше.

— Он стал второй половиной тебя, — говорит она, и в каждом слове слышится понимание.

— Да.

— И как человек, который облажался больше раз, чем можно сосчитать, я могу сказать тебе, что ты не должна это потерять. Путь предстоит нелегкий, но, если вы оба этого хотите, вы сможете найти способ, чтобы все получилось. Нам с Коннором было нелегко. Бог знает, что было у Деклана и Сидни. Но у вас с Шоном все по-другому. На вашем пути нет ничего, кроме вас самих.

Я смотрю на маленького мальчика в другой комнате, скрестившего руки на груди, когда Хэдли пытается силой отдать ему одну из своих игрушек. Из-за него я не могу поехать, и я смирилась с этим. Остин — мой сын, и нет ничего, на что я не пойду, чтобы защитить его от дальнейшей боли.

— Может быть, ты так считаешь, но за последние несколько месяцев этот парень прошел через многое. Он потерял обоих родителей, перенес операцию и узнал, что его тетя на самом деле его мать. Я не буду добавлять к этому еще что-то.

Она кивает.

— Помню, я была такой же. Я думала, что Хэдли не выдержит больших перемен. Она видела, как ее мать… ну, наверняка прошла через ад. Я убедила себя, что ради нее я должна отказаться от отношений с Коннором.

— Мы не похожи, — говорю я ей.

— Я знаю. Я просто хочу, чтобы ты знала, что, что бы ты ни решила, мы с Коннором рядом с тобой. Ты не одна, и, если тебе что-то понадобится, не стесняйся, говори.

— Спасибо, Элли.