Я молчу, потому что была так взволнована, когда узнала, что он вернется на полгода. Я не могла дождаться, когда смогу проводить с ним время и когда мой лучший друг будет рядом. У меня есть Сидни и Элли, но это не то же самое. Они не Шон. Они не знают, с каким дерьмом я сталкиваюсь из-за матери и как сильно я хочу, чтобы моя жизнь сложилась иначе. С тех пор как Сидни повысила мне зарплату, я стала немного ближе к этой свободе. Это помогает, потому что чем скорее я смогу уехать из дома родителей, тем лучше. Я терпеть не могу находиться под их контролем, но из-за студенческих кредитов, которые я набрала после отмены стипендии, у меня не было возможности сделать это. Столько времени и денег потрачено впустую. У меня есть диплом архитектора, и благодаря моим неудачным решениям в отношении мужчин у меня нет шансов его использовать.

— Хорошо. У нас все в порядке? — спрашивает Шон, когда я ничего не отвечаю.

— Все хорошо.

Кроме того, что я хочу знать, будет ли поцелуй с тобой снова таким же, как в ту ночь. О, и мы с Оливером расстались.

— Увидимся через неделю, — говорит он.

Из-за трепета в животе мне трудно сохранить ровный тон, но я справляюсь.

— Не могу дождаться.

Да, следующие шесть месяцев будут испытанием, которое я молюсь не провалить.

Девни

У меня в голове начался новый обратный отсчет.

Три дня до дня Ш.

Дня Шона.

Три дня до того, как мне придется притвориться, что я не пережила тот дурацкий поцелуй и не поняла, что влюблена в своего лучшего друга.

Очень весело.

Я встаю, смотрю на себя в зеркало, а затем спускаюсь вниз. Мои родители сидят в гостиной, просматривая какую-то статью в газете. Мама поднимает голову.

— Куда ты собралась в такую рань?

— На конюшню.

Она хмыкает.

— Ты стала послушной дочерью. Теперь ты вдруг заботишься о здешних животных. Потому что тебе так удобно?

Я проглатываю едкий ответ, который хочу бросить в нее. Когда-то моя мать была очень любящей и милой женщиной. Мы часами пропадали в саду, сажая и собирая овощи. Она брала меня в конюшню и разрешала проводить время с лошадьми. Это всегда было моим любимым местом. Она твердо верила в ценности и делала все возможное, чтобы привить их мне. Долгие годы казалось, что я превзошла ее надежды. Пока… не превзошла.

— Лили, — мягко говорит папа. — Она не делает ничего плохого. Она помогает по выходным.

Я улыбаюсь отцу, у которого полно седых волос и он немного грубее, чем хочет казаться. Он не смотрит на меня как на неудачницу, и за это я люблю его еще больше.

— Это очень помогает нам в течение недели, когда она работает на работе, которая ей не по силам.

— Мне нравится работать на Сидни.

Она положила руку на обложку книги, которую читала.

— Ферме твоей семьи нужна помощь. Твой брат хотя бы приходит и работает на станках. Мы бы ее закрыли, но ты убедила нас продолжать, когда решила вернуться домой после колледжа.

Да, это все моя вина. Это я все разрушила.

— Я не подталкивала тебя к этому, мама. Я сказала, что я буду здесь, и, если вы с папой не хотите избавиться от животных, я помогу.

— Но ты этого не делаешь, — возражает она.

Нет, я делаю все, что в моих силах, чтобы держаться подальше от ее осуждения.

Отец кладет свою руку на ее.

— Давай не будем никого винить, пожалуйста.

Он кивает в сторону двери, и я следую его совету.

— Я вернусь позже.

Мама машет свободной рукой, как будто ее это не беспокоит, и я иду в сарай.

Моя семья в некотором роде отличается от остальных фермерских семей. У нас есть понемногу всего, и мы удовлетворяем любые потребности людей. У нас есть крупный рогатый скот, потому что Шугарлоуф — это прежде всего молочный город, а еще у нас есть лошади, козы, куры и овцы. Мы не только продаем животных, но и помогаем местным фермерам, мы покупаем и берем на передержку животных, которых они по каким-то причинам больше не могут содержать. Однако лошадь, перед которой я стою, принадлежит только мне.

— Эй, Симба, — зову я своего прекрасного мерина овсяного цвета, которого люблю последние десять лет.

Он поднимает мордочку и направляется к яблоку, которое я держу в руке.

— Хороший мальчик. Хочешь прокатиться?

Он берет еду и мотает головой, как будто действительно соглашается. Я запрягаю его, и мы отправляемся в открытое поле. Мне нравится, когда я могу дать ему свободу. Он стареет и уже не скачет так быстро, как раньше, но я отпускаю поводья и даю ему свободу. Я улыбаюсь, когда ветер развевает мои волосы, солнце бьет в лицо, а свежий воздух наполняет легкие. Свобода, которую я ощущаю, когда мы с Симбой едем по сельской местности, не поддается описанию. В этот короткий момент я могу быть той, кто я есть. Меня не надо заставлять улыбаться или заставлять делать свою жизнь лучше. Я просто… есть. Я девушка, которая отдала так много, что уже никогда не вернуть. Я женщина, которая пытается найти свой путь в море неопределенности. Я также человек, который работает над тем, чтобы простить себя. И я прощу. Я должна.

Когда я оказываюсь на заднем конце поля, я перехожу ручей и направляюсь к участку моего брата. Перейдя линию его забора, я направляюсь туда, где обычно работает мой брат, Джаспер. Я привязываю Симбу, глажу его по шее и целую в нос, благодарная за то, что мы смогли провести время вместе, а затем отправляюсь на поиски единственного человека в этом мире, который никогда не заставлял меня чувствовать себя плохо. Конечно, я нахожу его, возившегося с чем-то возле старого трактора.

Я прочищаю горло.

— Привет, брат.

Джаспер выскальзывает из-под двигателя.

— Вот это сюрприз.

Я произношу единственное слово, которое нас связывает.

— Мама.

— Больше ни слова.

Мама относится к моему брату гораздо лучше, чем ко мне, но все равно… не очень.

— Над чем ты работаешь? — спрашиваю я.

— Я пытаюсь починить это для Коннора. Он говорит, что чинил его дважды, но…

— Коннор не очень-то склонен к механике.

Он смеется.

— Нет, я не уверен, что именно он починил, но я сделаю так, чтобы он смог продать его.

Я прислоняюсь бедром к верстаку, заваленному инструментами.

— Конечно, ты это сделаешь.

— Так, о чем мама говорила с тобой на этот раз?

— Кто знает, но однажды я перестану быть таким разочарованием.

Джаспер всегда меня понимал. Неважно, что, между нами, семь лет разницы, ведь когда мы были детьми, мы были неразлучны. Когда мы стали старше, мы немного отдалились друг от друга, не зная, как справиться с тем, что он уже взрослый, работает полный рабочий день и женится на Хейзел, а я еще ребенок. Но он был добр, когда моя мать вела себя иначе, и никогда не отталкивал меня. Наоборот, он был благодарен за те отношения, которые у нас сложились.

— Не слушай ее. Она просто… она. Удалось найти жилье?

— Нет, мне просто нужно набраться терпения.

У меня почти достаточно денег, чтобы снимать жилье, но главная проблема в том, куда переехать. Я не хочу уезжать из Шугарлоуф. Я хочу быть поближе к брату, а здесь не так уж много вариантов жилья.

— Ты говорила с Шоном? — спрашивает Джаспер.

При упоминании его имени у меня пересыхает в горле.

— О чем?

— О том, чтобы жить с ним эти шесть месяцев. Коннор и Элли переехали в новый дом, Деклан живет с Сидни, а Шон будет в городе. Ты вполне можешь переночевать в той коробке, в которой жил Дек.

Не было ни единого шанса, что я останусь в большом доме, не после того поцелуя. Однако я не думала о том, чтобы жить в крошечном домике. Я бы точно не отказалась. Конечно, мне понадобится земля, чтобы поставить его, и я знаю, что у мамы случится приступ бешенства, если я попрошу. Не дай Бог, если ей придется что-то менять ради меня. Я всегда могла бы попросить Джаспера, но… это может заставить ее наброситься на него, а я бы не хотела этого делать.