— Оливер всегда был безопасным.

С Шоном все будет иначе. Его жизнь не принадлежит ему. Он живет и умирает по своему расписанию. И я понимаю. Так он зарабатывает на жизнь.

— Да, и в безопасности может быть скучно. У тебя есть ограниченное количество времени, чтобы повеселиться.

— А когда он уедет? — спрашиваю я Хейзел.

— Ты позволишь ему уехать.

— Вот так просто?

Она пожимает плечами.

— Звучит довольно просто, правда?

— Шон поцеловал меня, и посмотри, что произошло. Оливер уехал в Вайоминг, я живу в доме Шона, потому что мы с мамой наконец-то поругались, и у меня нет никаких планов. Никаких. Что, черт возьми, мне делать, Хейзел?

— Ты выживешь, и я молюсь, чтобы у тебя было хоть немного приключений.

Звук удара мяча о металлическую биту заставляет нас обоих повернуть головы, когда Остин вырывается вперед. Мы поднимаемся на ноги, аплодируя и крича, когда он благополучно добирается до третьей линии, и команда выбегает на поле. Остин совершил победный бросок. Они обступили его, подпрыгивая, и я не могу не улыбнуться. Он такой хороший ребенок, такой веселый и счастливый, когда играет в бейсбол, что становится ясно, здесь его место. Когда празднование закончилось, мы с Хейзел направились туда, где стояли Джаспер, Шон и Остин.

— Посмотри на себя, мой милый и замечательный мальчик! — говорит Хейзел, взъерошивая его волосы.

— Мама!

— Что? Я не целовала тебя.

Остин застонал и наклонил голову.

— Ты меня смущаешь. Он смотрит на Шона, а я хихикаю.

— Значит, ты не хочешь, чтобы Шон видел, как мы целуемся и обнимаемся?

Его глаза расширяются от страха, и я прикусываю верхнюю губу, чтобы не захихикать.

— Когда-то, — вклинивается Шон, — ты будешь надеяться, что девушки обнимут и поцелуют тебя после того, как ты выиграешь игру.

— Не в ближайшее время, — предупреждает Хейзел.

— Точно. Не раньше, чем тебе исполнится тридцать.

Я не могу устоять перед желанием поддразнить его.

— А именно столько тебе исполнится через… двенадцать дней?

Шон бросает на меня взгляд, а потом пожимает плечами.

— А ты сразу за мной.

— Я отстаю от тебя на девять месяцев, тыковка.

Он смеется.

— Да, но это произойдет раньше, чем ты думаешь.

— Мне будет десять! — вклинился Остин. — А потом я перейду в старшую лигу.

— Знаешь, тебя, наверное, уже можно перевести в старшую лигу, — подбадривает Шон. — Я думаю, твой уровень мастерства намного выше, чем у всех ребят в команде сейчас, и, возможно, даже лучше, чем у некоторых на следующем уровне.

Остин выглядит так, будто может потерять сознание от похвалы.

— Правда?

— Правда.

Джаспер кладет руки на плечи Остина.

— Все это требует времени и терпения, Остин. Мы хотим, чтобы ты также наслаждался своим детством. Бейсбол — это здорово, но не многие попадают в высшую лигу, как Шон.

Шон улыбается и кивает.

— Он прав. Школа на первом месте, но, если ты будешь продолжать тренироваться и играть так же, как сейчас, я вижу, что ты будешь заниматься этим долгое время.

Интересно, замечает ли Шон, насколько Остин похож на него самого в юности? Он играл с шести лет. Весь год он либо играл, либо говорил о бейсболе. Он вступил во все лиги, в которые только мог, постоянно тренировался и заставил меня научиться подавать мяч, чтобы иметь возможность тренироваться, когда захочет, поскольку его мама отказалась купить ему площадку для бейсбола. Клянусь, он спал со своей перчаткой большую часть ночи, и я знаю, что Остин так и делает.

— Знаешь, пока я здесь, я собираюсь навестить друга, который живет недалеко, в эти выходные. Я был бы рад, если бы ты и несколько твоих друзей поехали со мной, — предлагает он.

— Ты хочешь, чтобы я и мои друзья потусовались с тобой? — спрашивает Остин с расширенными глазами.

У меня такое чувство, что этот друг — тоже кто-то из бейсболистов.

— Конечно, хочу. Возможно, мы даже немного поиграем в мяч.

Он смотрит на Джаспера и Хейзел, которые улыбаются и кивают.

— Мы не против.

— Может, твоя тетя Девни тоже сможет поехать? — добавляет Шон.

— О. Я не знаю…

Хейзел придвигается ближе.

— Это было бы здорово, Шон. Я знаю, что вы близки с Девни и все такое, и нам было бы гораздо спокойнее, если бы она поехала. Ты же не против, Дев?

Я собираюсь убить свою невестку. Ей все равно, поеду ли я, она просто хочет заставить меня проводить время с Шоном.

— Я собиралась поискать квартиру или что-то в этом роде.

— Почему? — спрашивает Шон. — Ты останешься со мной, зачем тебе уезжать?

— Потому что ты здесь еще на пять месяцев, и… ну, потому что…

Глаза Джаспера слегка сужаются.

— Ты живешь с ним в главном доме?

— Нет! Я останусь в его доме, пока не найду свое собственное жилье, но я ни с кем не живу, — с отчаянием говорю я.

Это лишь малая часть того ада, который я пережила с мужчинами в своей жизни, когда училась в школе. Они чертовски любопытны и считают, что мне нужна защита. Однако теперь, похоже, мой брат хочет включить в это дело и Шона.

— Хорошо, но ты останешься там одна?

Я вздыхаю и молю Богов дать мне сил.

— Джаспер, я взрослая женщина и я не одна.

— Нет, вместо этого ты останешься в доме со взрослым мужчиной.

Шон слегка надувается.

— Видишь?

Он видит.

— Что видишь?

— Что я представляю угрозу. Ты можешь влюбиться в меня.

Я закатываю глаза и смотрю на брата.

— Тогда хорошо, что ты сейчас любезно предложишь мне переночевать в крошечном домике, пока я буду искать жилье.

Шон чуть не подавился своим напитком.

— Правда?

— Да, это так мило с твоей стороны, и я ценю, что ты такой хороший друг. Я знаю, что мои брат и отец не могут нарадоваться тому, как ты добр. Конечно, я сама предложила тебе переехать крошечный домик, но ты просто не смог мне отказать.

— Я такой джентльмен.

Я ухмыляюсь.

— Да, ты такой. Видишь, Джаспер? Все в порядке. Я просто останусь в доме — одна. Не стоит беспокоиться.

Джаспер смотрит на Шона, потом на меня.

— Точно. Нет никаких причин.

Шон

— Как ты, блядь, жил в этой штуке? — спрашиваю я, когда Деклан с ухмылкой протягивает мне ключи.

— О, это весело.

— Весело, блин.

Это… это ненадолго. У меня нет ни единого шанса упустить хоть одну возможность побыть рядом с ней. Если ей нужно притворство, она его получит.

— И почему именно ты здесь остановился?

Я бросаю сумку на кровать и пытаюсь повернуться так, чтобы ни во что не врезаться, и терплю неудачу.

— Девни живет в главном доме.

— И ты не можешь остаться с ней?

Деклан прислонился к стойке, сложив руки на груди в ожидании ответа.

— Ее брат был не очень доволен, когда узнал, что она ночует со мной, поэтому она сказала ему, что я останусь здесь.

— Значит, ты просто сделал то, что она просила? Просто так?

— В основном.

Его улыбка становится яркой, когда он смеется.

— Я, блядь, так и знал! Я знал это.

— Ты ничего не знаешь.

— Ни черта я не знаю? Ты наконец-то вытащил голову из задницы и понял, что влюблен в нее.

Господи. Он с ума сошел.

— Никто не говорил о том, что я влюблен. Я поцеловал ее, два раза. Вот и все. Мы поцеловались. Не было никаких признаний или чего-то еще. Я не знаю, что я чувствую, ясно?

— Теперь ты поцеловал ее снова, и я предположу, что ты был трезв. Ну и как тебе трезвый поцелуй?

Второй поцелуй был… У меня нет слов, чтобы описать его. Она была так идеальна в моих объятиях. Казалось, что все, что я отрицал, оказалось верным. Ее губы прижались к моим, словно были созданы для меня. Между нами текла страсть, нежность и потребность. Я так волновался, что, когда мы поцелуемся в следующий раз, это будет почти семейный поцелуй. Этого точно не произошло. Я мог целовать ее весь день. Я хотел этого. И теперь, зная, что Оливера нет, а она так близко ко мне, я решил поделиться с ней еще чем-то, что совершенно глупо.