Он прав. Я знаю это, но по тому, как она говорила в больнице, было ясно, что она уже решила, что это конец. Страх может заставить думать и говорить, но она не из тех, кто меняет свое мнение, когда все решено. Именно это меня и беспокоит.

Девни

— Куда ты собираешься его отвести? — спрашивает мама, пока мы ждем у комнаты Остина.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты отвезешь его к себе домой или к Шону?

Я еще так далеко не заходила. Сидни приходила раньше и собрала все бумаги, которые я должна подписать, чтобы получить полную опеку над Остином. Я сидела и смотрела на него, пытаясь прочесть сквозь слезы, а потом написала свое имя в строке. Это было так безлико и так окончательно. Вот она я, родитель ребенка, от которого я отказалась. Я все жду, когда все это обретет смысл, но этого не происходит. Остин будет жить со мной, но у меня нет дома. Мне придется быть его матерью — вернее, тетей, которая на самом деле его мать, только он об этом не знает. Почему все это должно быть так чертовски сложно?

— Ну? — давит мама.

— Я не знаю.

— Девни, ты должна принимать такие решения.

Я тяжело вздыхаю и потираю виски.

— Я знаю. Я хотела посмотреть документы, чтобы узнать, чего хотят Джаспер или Хейзел, но там было сказано только, что я сделаю лучший выбор, а у них нет никаких пожеланий. Так что я не знаю, куда он захочет поехать. Если он захочет вернуться в свой дом, я перееду туда. Если он захочет поехать к Шону и не быть окруженным всеми их вещами, я так и сделаю.

Она смотрит на окно, где жалюзи едва приоткрыты.

— Ему нужна стабильность.

— Я в курсе.

— Он может переехать к нам. Я знаю, почему они выбрали именно тебя, но мы с твоим отцом можем дать ему больше.

Я не буду этого делать.

— Мама. Остановись.

Ее глаза встречаются с моими.

— Я думаю только о нем.

— Я тоже.

— Он должен отправиться к себе домой, — говорит она в качестве последнего укола.

Обычно я хожу туда-сюда, пока кто-нибудь из нас не уступит, но у меня нет на это сил. Ни у кого из нас.

Мама берет мою руку в свою.

— Прости меня, Девни. Я не хотела на тебя срываться. Просто я схожу с ума. Прошло четыре дня с тех пор, как я потеряла сына, и я чувствую себя такой неуправляемой… — ее слезы падают, и боль в ее голосе разрывает меня.

— Мне так жаль, мама.

— Я просто… Я хочу помочь. Я должна что-то сделать, иначе я сойду с ума. Это так больно, и все выходит из-под моего контроля. Я не могу это исправить, и…

Я немного сжимаюсь.

— Я знаю. Ты помогаешь, находясь здесь. Остину нужны ты, я и все остальные в его жизни. Я должна принимать ситуацию день за днем и делать все, что будет лучше для него. Я тоже борюсь.

Она отпускает свою руку.

— Он улыбнулся, когда я сказала, что Шон приедет сегодня днем.

Мое сердце замирает при звуке его имени. Мы виделись каждый день. Он приходит в больницу каждое утро, приносит нам еду, остается ненадолго, а потом идет по делам или еще куда-нибудь. После обеда он обычно возвращается с пакетом вещей, которые могут мне понадобиться, прежде чем они с Остином говорят о бейсболе. Мне так хочется броситься к нему в объятия, чтобы он обнял меня, но я каждый раз немного отстраняюсь. Ничего не изменится. Мы должны перестать обманывать себя, что у нас будет что-то большее, чем эти шесть месяцев. Он уедет во Флориду, а я буду растить Остина в Шугарлоуф.

— Шон хорошо к нему относится.

— А к тебе?

Я киваю.

— Очень.

Мама на мгновение замолкает, а потом ее голос немного меняется.

— Я знаю, что была строга с тобой. Я все усложняла, и я никогда себе этого не прощу, но я должна сказать тебе, что, если ты позволишь тому, что у тебя есть, ускользнуть, ты будешь дурой.

— Я не хочу упускать это.

Ее взгляд встречается с моим, и я вижу, как напрягается ее челюсть.

— Тогда не надо.

— Все не так просто.

— Вот тут ты ошибаешься. Все очень просто. Ты любишь его, а он любит тебя. Он каждый день сидит в больнице с твоим племянником. Он приносит ему книги, говорит с ним о спорте и дает этому маленькому мальчику ощущение нормальности. Он делает все это, а также заботится о тебе.

Я дергаюсь в ответ.

— Заботится обо мне?

Моя мама закатывает глаза.

— Серьезно, Девни, ты даже не представляешь. Как ты думаешь, сколько известных, богатых мужчин вели бы себя так, как он? Черт, а сколько мужчин вообще? Убери все остальные прилагательные. Не многие. Шон Эрроувуд всегда был твоим камнем, не бросай его в реку.

— Я и не бросаю.

— Тогда позволь ему заботиться о тебе. Позволь Шону показать тебе, каким мужем он будет. Сейчас у него есть прекрасная возможность уклониться и сбежать, если он этого хочет, но я вижу только мужчину, который хочет помочь. Ты не представляешь, как тяжело быть родителем, но сделать это в одиночку… ну, я не могу себе представить. Вот почему я была так строга к тебе. Я ошибалась. Я думала, что если бы ты вырастила Остина, то он был бы добрее к тебе.

Она так говорит, но ее действия это опровергают. Сейчас у меня нет настроения спорить с ней. Проще оставить все как есть и молиться, чтобы эта… более добрая версия моей матери осталась.

— И все же я здесь, в одиночку буду воспитывать Остина. Какая ирония, не правда ли?

Мамины глаза наполняются слезами.

— Нет, это грустно, и после всего, через что ты прошла, чтобы дать ему то, чего не могла, это… несправедливо. И все же я не могу не думать, что все было не так, как должно было быть.

— Ты о том, чтобы я его воспитывала?

Она кивает и вздыхает.

— Я знаю, что это ужасно, но я не могу не задаваться вопросом, не было ли это планом.

Если она хотя бы вскользь подумает, что я должна была заботиться об Остине и поэтому мои брат и невестка мертвы, я могу закричать.

— Мама…

— Нет, послушай, я думаю, что то, что ты отдала Остина, было правильным выбором — единственным выбором. Ты не была готова, а Хейзел и Джасперу нужен был ребенок, которого можно любить. Это был план. Это было невозможно, трудно и правильно. Но, как и то, что теперь ты будешь рядом с ним. Вы с Шоном сможете помочь ему пройти через это так, как не смогли бы мы с твоим отцом.

— Мы и не должны были. Этого не должно было случиться.

Она кивает и смотрит назад сквозь жалюзи.

— Я не должна хоронить своего сына… — мама поворачивается ко мне, мягко улыбаясь. — И я рада, что тебе тоже не придется узнать, каково это. Доверься своему сердцу, Девни.

Она целует меня в щеку, а затем уходит в сторону медпункта. Я стою, ошеломленная и не в силах пошевелиться, потому что у нас только что был разговор, который не закончился ссорой, и она защищала Шона. Я знаю, что он хорошо ко мне относится, но так было всегда. Я никогда не волновалась, когда он рядом, потому что Шон просто… любит. Это не значит, что теперь у нас все будет хорошо. Сейчас, как никогда, я должна подумать о будущем. Мы не можем принимать судьбоносные решения, когда в нашей жизни нет ничего надежного.

Медсестра выходит.

— У него все хорошо. Мы подготовим его к выписке завтра рано утром.

— Спасибо.

Трепет наполняет мой желудок, а в горле появляется тошнота. Завтра мы должны вернуться домой и начать это новое путешествие, а я не знаю, как в нем ориентироваться. У нас с Остином были самые замечательные отношения, потому что мое место в его жизни всегда было ему понятно. Я была его тетей. Со мной было весело, я водила его в разные места, покупала ему вещи и утешала. А теперь я стала родителем. Джаспер всегда шутил, что мне досталась хорошая часть сделки, и так оно и было. Я была частью его жизни в самом лучшем смысле этого слова. Динамика должна измениться, и я хотела бы, чтобы у меня был он, чтобы сказать мне, что делать. Но его больше нет, и я должна сама разобраться в этом. Я уже не маленькая девочка, и они доверили мне воспитывать его, если их не станет.