— Ну, в этом году мне не придется тебе звонить.

Он улыбается.

— Нет, не придется.

— Вместо этого я могу поцеловать тебя в 1:08.

— Я с нетерпением жду этого.

— Я рада, — наклоняюсь ближе и целую его. — А теперь у меня есть для тебя подарок, но потом нам нужно идти на пастбище.

Шон ухмыляется, и в его глазах появляется дьявольский блеск.

— Подарок?

— Закрой глаза.

Он закрывает.

Я сползаю с кровати, достаю из-под нее подарок и кладу его ему на колени, а затем сажусь рядом с ним.

— Хорошо, открой.

Там лежит алюминиевая бита, вся в потертостях от многолетнего использования, с изолентой вокруг нижней части, которую он наклеил, когда рукоятка начала изнашиваться, с инициалами Ш. Э. вырезанными на нижней части. Он смотрит на нее, переворачивая и качая головой.

— Дев?

— Давным-давно одна девочка встретила мальчика и подарила ему биту. Мальчик превратился в мужчину, сильного и замечательного, и где-то по пути она влюбилась в него. Когда он уехал в колледж, он не взял с собой биту, а она взяла.

— Ты сохранила ее?

Я вытираю выступившую слезу и киваю.

— В последнюю ночь, когда мы были вместе перед отъездом, я увидела ее в углу твоей комнаты. Я не помню, когда ты в последний раз использовал эту биту, ведь у тебя их было так много, но она была там, — я указываю на место.

— Я не мог избавиться от нее.

— Почему?

Он подвигается ближе, его большой палец скользит по моей щеке.

— Думаю, ты знаешь, почему.

Знаю. Для него это был не просто подарок. Это был первый подарок, который я подарила ему по-настоящему, ему понравились мои мысли и то, как много для меня значило подарить ему что-то от своего сердца. Это значило что-то для нас обоих — знак любви и привязанности. Может быть, все это время я надеялась на это. Может быть, мы с ним ссорились и просто не было подходящего момента.

— Поэтому я и взяла ее.

— Ты хранила ее девять лет.

— Она была твоей, — говорю я в качестве объяснения, надеясь, что он поймет.

Шон прижимается своими губами к моим.

— Я держался за тебя двадцать лет, и, Дев, я никогда тебя не отпущу.

Мы снова целуемся, он перекатывается на меня, его вес укрывает меня от холодного воздуха. Я прижимаюсь к нему, когда поцелуй становится все глубже. Я вижу, что это станет моей новой жизнью. Картина будущего стала более четкой. Мы с Шоном живем вот так, смеемся и становимся чем-то большим, чем я когда-либо мечтала. Но что будет, когда картина потускнеет или разрушится, когда наши жизни станут сложными? Я беспокоюсь, что это не продлится долго. Есть вещи, которыми я не готова с ним поделиться, и после всего, что он мне рассказал, я не знаю, выдержим ли мы, если мой секрет будет раскрыт.

Шон

— Так, значит, ты говоришь, что мне нужно найти нового бригадира? — спрашиваю я Зака, пока мы обсуждаем всю ту ерунду, на которую Девни указала мне на ферме на днях.

Есть проблемы с заборами, поэтому у нас и пропал скот. Коровы не передвигаются должным образом, и она увидела некоторые проблемы в доильном отделении. Клянусь, чертовы коровы. Мы вчетвером этого не хотели. Никогда. Я не мечтал завладеть фермой отца. Нет, я хотел сжечь ее дотла. Раз уж двое из нас четверых оставили себе долю земли, мы могли бы извлечь максимальную выгоду из активов, которые планируем продать. Никто не приедет сюда и не согласится на участок поменьше и некачественных коров.

— Я говорю, что у тебя есть проблемы. Кроме того, не забывай, что у меня конное ранчо, а не молочная ферма. Информация, которую я даю тебе — это просто знания о ферме, — южный акцент Зака сгустился на конце. — Если у тебя такие проблемы, то работать должен бригадир. Уайатт управляет фермой Пресли уже много лет, и если бы он не делал хотя бы половину этого дерьма, то уже давно был бы без работы.

— И что делает бригадир?

Зак смеется.

— Шон, ты влип по уши, приятель.

— Ни хрена подобного. Девни вытащила меня сюда два дня назад, а я до сих пор не знаю, с чего начать.

— Я бы начал с того, что женился на ней, а потом привел бы в порядок ферму.

Я хихикнул.

— Это не так просто.

— Черта с два.

— Если бы это было так, почему ты до сих пор не женился на Пресли? — спрашиваю я, бросая ему этот вопрос обратно в лицо.

Он испускает тяжелый вздох.

— Это не из-за отсутствия попыток.

Я смеюсь, представляя, как он так же глупо умоляет ее, чтобы она открылась. Женщины, они все — заноза в заднице, но я бы не хотел, чтобы было иначе.

— Ну, я дам тебе знать, если мне будет легче.

— Справедливо.

— Давай поговорим о ферме, раз уж это можно исправить…

В течение следующего часа мы с Заком составляем список вещей, которые он сделал бы на моем месте. Он длинный, и я не уверен, что смогу выполнить даже половину из него, но я попытаюсь. Первым делом нужно найти нового бригадира, затем нанять дополнительных работников и поговорить с нашими дистрибьюторами. Нам нужно снизить затраты, отремонтировать ферму и производить больше… звучит как абсолютный ад. Я прогуливаюсь к дому брата и застаю его как раз в тот момент, когда он выходит из сарая.

— Привет.

— Привет, — Коннор улыбается. — Что происходит?

Я рассказываю ему обо всем, что узнал, а он кивает, не делая никаких замечаний, пока я не закончу.

— Похоже, много работы.

— Да, и ты единственный, кто хочет этого, скажи мне почему.

Коннор садится на тюк сена и жестом приглашает меня сделать то же самое.

— Эта ферма может быть полна ужасного дерьма для нас четверых, но это не должно быть тем наследием, какое оставляет эта земля.

— В смысле?

— В том смысле, что у нас с Декланом есть свои семьи в Шугарлоуф, и я надеюсь, что ты и Джейкоб последуете нашему примеру. Мы можем добиться большего, чем наш отец. Мы можем сделать это место процветающим, и не потому, что нам нужны деньги, а потому, что мы все четверо нуждаемся в этом. И я думаю, что мама хотела бы этого.

Я даю себе несколько секунд на то, чтобы это дошло до сознания, прежде чем реагировать. С этой землей связано много воспоминаний, в основном плохих, но он прав насчет мамы. Она бы хотела для нас большего. Несмотря на то, что мы страдали здесь, было и хорошее. Была любовь. И было прощение.

— Ты этого хочешь? — спрашиваю я брата.

— Я не знаю. Последний год я пытаюсь понять, что я хочу сделать с этим местом. Мне не нужна ферма, чтобы существовать. У меня очень доступная ипотека, земля мне ничего не стоила, и у меня есть своя компания, которая уже хорошо работает. У Элли отличная работа, так что дело не в финансах, но потом я думаю о Хэдли, Бетанни и Диконе. Я хочу, чтобы у них что-то было, когда нас не станет.

— Это много работы, Коннор. Это не то, что я могу сделать за один день. Это займет уйму времени и сил. Придется увольнять и нанимать людей, которые не смогут устранить все проблемы за три с половиной месяца.

Он кивает.

— Я знаю. И ты не можешь здесь оставаться. Я это понимаю.

— Правда?

Я беспокоюсь только о том, что они попытаются каким-то образом заманить меня в ловушку. Я хочу продать свою землю. У меня нет ни малейшего желания оставаться в Шугарлоуф. Моя жизнь во Флориде. Моя работа там, так что даже если бы я захотел остаться, у меня не было бы такой роскоши, как у Коннора и Деклана.

— Конечно, — он поднимается на ноги. — Я не прошу тебя остаться здесь и стать молочным фермером. Я просто прошу тебя сделать то, с чем ты вызвался справиться. Мне достался первый камень преткновения, и мне пришлось все восстанавливать, чем я и занимаюсь до сих пор. Деклан занимается недвижимостью, ты — коровами, а Джейкоб собирается поднять все, что останется.

— Расслабься, придурок. Я просто слежу за тем, чтобы ни у кого не возникло никаких грандиозных идей по поводу моего переезда.

Коннор издал негромкий смешок.