— Так принято, — пропела довольная собой волчица и потащила нас за собой в эпицентр нарастающего веселья. На её руке тоже болтался похожий браслет.

— Гость волка — гость всей стаи! — только и успели выкрикнуть нам вслед девушки с дарами. И ведь не обманули. На меня никто не косился, хотя помимо запаха о принадлежности к ведьмам кричал и зелёный изумруд на моей форме.

Наоборот, хлынувший навстречу поток оборотней встречал меня улыбчивыми открытыми лицами. Исключением стал только Конор — первокурсник, затаивший обиду после моей незапланированной прогулки в одно из полнолуний. Оно и неудивительно: тогда благодаря Гаспару пострадали его товарищи. Повезло, что молодые волки мало что запоминают после обращения, так бы пришлось объясняться, почему вампир защищал двух ведьм. Но даже оборотень с уязвлённым самолюбием больше не напоминал о себе. Меня он не затрагивал, так что я быстро про него забыла.

Кьяра вела нас в гущу столпотворения, где из больших котлов разливали горячий глинтвейн по металлическим кружкам. Получив свою порцию праздничного напитка мы подошли к поваленному бревну, на котором нас ждал Генри. Длинные волосы берсеркера как всегда были уложены в замысловатую причёску со сложными многопрядными плетениями и косичками. Льняная рубаха без пуговиц свободно свисала с широких плеч. И как им с Бьёрном не холодно? Волчонок разгуливал в схожем одеянии.

— С днём Луны, — произнёс парень, отсалютовав кружкой, и все отхлебнули по глотку. Горячий пряный напиток обжёг горло и разнёс приятное тепло по телу.

— Преподаватели в курсе, что пьют их студенты? — на всякий случай полюбопытствовала, усаживаясь между Бьёрном и двумя незнакомыми девушками.

— В честь праздника нам сделали несколько поблажек. В их числе и отмена комендантского часа, — весело подмигнула Кьяра, кутаясь в объятия возлюбленного, как в тёплый плед.

— Но наблюдателей всё равно приставили, — издал смешок Генри, и друзья посмотрели в сторону академии. Туда, где у стен замка беседовали двое мужчин. Первый — декан оборотней, профессор Вирджил, стоял к нам в анфас, а вот второй, его собеседник, был повёрнут спиной. Но мне и не требовалось видеть его лица, чтобы узнать. Слишком хорошо успела изучить этот шатенистый затылок за последние пару месяцев.

— Что он здесь делает? — озвучила мой вопрос Кьяра, кажется, не очень довольная присутствием Анварена. Я же иронично хмыкнула про себя. Пробегала весь день, чтобы не встретиться с мальфаром, а в итоге столкнулась там, где меньше всего ожидала.

— Замещает Олафа Копельштафа, — ответила я подруге.

— Нет, что он делает именно здесь. — Кьяра даже указала рукой на предполагаемое место. — Дежурных преподавателей назначили ещё месяц назад. И среди них был этот ваш черноволосый, вечно мрачный и недовольный ведьмак, как его там… — Волчица пощёлкала пальцами, силясь вспомнить имя.

— Брэм Дарвелс?

— Во, точно, — закивала девушка. — Он самый.

— Слышал, изменения внесли вчера вечером. Вместо Дарвелса поставили Анварена, — произнёс Генри, теряя интерес к персоне мальфара и целуя свою спутницу в затылок. Та дёрнулась от щекотки, на мгновение сползая вниз, а затем снова устроилась поудобнее, используя суженного вместо опоры.

Интересно, почему профессор Дарвелс поменялся с Шейном местами именно вчера вечером? Как вообще удалось уболтать мальфара присутствовать на празднике оборотней. С его-то предвзятым отношением к их расе.

Наше пристальное внимание не осталось незамеченным. Шейн передёрнул плечами и, будто почувствовав, что на него смотрят, обернулся. Он прошёлся взглядом по нашей компании, в точности определив, откуда ведётся наблюдение. Даже жутко стало, бр-р-р. Но, вопреки всем моим страхам, снова отвернулся как ни в чём не бывало. Что же получается? Я зря нагнетала обстановку, полагая, что тот поджидает меня где-нибудь в коридорах и только и ждёт момента, чтобы отругать за нарушение правил? А на самом деле тому глубоко начихать, кто заходит в мою комнату?

— Эх, — вздохнула девушка-маг, что сидела со мной по-соседству. — Повезло первокурсникам и третьекурсникам, вот бы Анварен замещал и у нас препода.

— Губу закатай, — хихикнула её подруга-оборотень. — Аделинда всё равно никого к нему не подпустит. — От слов старшекурсницы внутри что-то недовольно заворочалось. Хотелось верить, что не ревность.

Я отпила глинтвейн из своей кружки, надеясь отогнать пакостное ощущение. Как вдруг кто-то из собравшихся парней затянул песнь громким бас-баритоном. Все на поляне как по сигналу затихли, даже треск костра стал хорошо различим. А затем к одиночному пению присоединились и другие мужские голоса. Их мощное и красивое звучание пробирало до самых костей, заставляя вибрировать внутренности. Но им как будто этого было мало, и к музыкальному исполнению подключился барабан.

Бом. Бом.

Ритмичные звуки пронзали насквозь, вызывая мурашки по всему телу. Я повернулась к Бьёрну — мой волчонок тоже пел. Изучая красивый профиль друга, я наслаждалась его бархатным баритоном. Звучащая мелодия и ритм барабанов погружали в полутрансовое состояние, позволяя прожить историю, о которой вещали волки.

В ней рассказывалось о старых временах, о том, как воины просили перед битвой благословения у своих матерей и Салины Гринвальской. Так странно, я была уверена, что оборотни возненавидели ведьму за то, что та их прокляла. А оказалось, что спустя века те приняли свою новую сущность и даже благодарили её за дарованную силу и неразрывную связь с природой.

Песня закончилась, а на поляне ещё с минуту стояла тишина. Эмоции завязались узлом, я готова была одновременно и заплакать от проникновенного выступления, и подскочить на ноги с аплодисментами. Однако оваций не последовало, вместо них полились кроткие гармоничные звуки тальхарпы. Каждая извлекаемая нота отзывалась внутри, словно играли не на музыкальном инструменте, а на струнах души.

— Не смотри так на меня, пожалуйста, — заулыбался Бьёрн, переведя взгляд с сияющего пламени на меня. Нет, а он чего ожидал? Конечно, я была восхищена и удивлена внезапно открывшимся талантом друга. Однако пришлось признать — так открыто пялиться как минимум неприлично.

Неловко улыбнувшись в ответ, я сделала небольшой глоток вина и поставила кружку на широкое бревно. И как раз вовремя. Мелодия, до этого медленно тянувшаяся, стала нарастать, становясь быстрее и меняя минорную тональность на мажорную. Студенты охотно принялись покидать нагретые места, собираясь в огромный круг возле костра. Кьяра с Генри не стали исключением. Если хромающий берсеркер не отказал себе в данном веселье, то почему я должна?

Поэтому, когда Бьёрн взял меня за руку, я охотно присоединилась к общему хороводу, искренне наслаждаясь праздничной атмосферой. За этот вечер я успела понять — если кто и умеет веселиться, так это оборотни. Они кружились вокруг кострища и смеялись так, будто все вокруг были их хорошими друзьями. А чего стоили их неугомонные пляски. Не знаю, как я согласилась на эту авантюру, но, танцуя вместе со всеми что-то схожее на динамичную джигу, я хохотала до слёз. Конечно, в моём исполнении это мало походило на танец, но от того ещё смешнее было часто перебирать ногами в попытке угнаться за темпом остальных.

— Спасибо, что пригласил сюда, — поблагодарила волчонка, как только музыка успокоилась, давая празднующим время перевести дыхание. Я ни разу не пожалела, что согласилась провести День Серебряной Луны с волками. Более того, получила необходимую психологическую разрядку. Бьёрн словно знал, что это будет глотком свежего воздуха для меня.

— Спасибо, что приняла приглашение, — отозвался любезностью старшекурсник и вдруг пресёк мою попытку вернуться к поваленному дереву, заменившему нам лавочку. — Потанцуешь со мной? — Он взял меня за ладонь, готовясь увести в центр поляны, где несколько парочек качалось в медленном танце. Глаза цвета горячего шоколада блестели надеждой.

От нахлынувшего волнения слова «с радостью» застряли где-то в горле, и я лишь согласно кивнула. Бьёрн засиял, без промедления увлекая меня за собой. Мы остановились неподалёку от пылающего и трещащего костра. Широкие ладони легли на мою поясницу, обжигая так, будто между ними и моей кожей не было ни пиджака, ни студенческой формы. Я обвила шею парня руками, и мы плавно закачались в танце. Ох, что же так горячо! Казалось, ещё чуть-чуть — и я покроюсь испариной от тепла, источаемого волком. А может, дело было в том, что наши лица оказались слишком близко друг к другу?