— Чтобы добраться до чародейки в другом мире, ведьмам пришлось бы получить разрешение на использование стационарного портала, — принялся пояснять Айзек, наверное, для меня. Судя по помрачневшему Шейну, тому и так было всё понятно. — А так как артефакторная арка пропускает человека исключительно по собственному желанию, они бы не смогли воспользоваться ей в обратном направлении с «багажом». Провести ритуал на месте тоже невозможно, для этого нужен жертвенный алтарь, насколько мне известно. Остаётся вариант найти мага для прыжка. Настолько безбашенного, ну, или сильно уверенного в собственных силах, чтобы совершить телепортацию между мирами.

— Я был убеждён, что оставаться в своём мире Кассандре опасно, — проговорил Шейн, смотря в пространство перед собой. — И вместо того, чтобы обезопасить, принёс им чародея практически на блюдечке. — Стакан не выдержал напора и с хрустом раскололся у мужчины прямо в руке. Осколки с остатками жидкости разлетелись по полу. Анварен витиевато выругался, приходя в себя и осматривая ладонь. После чего поднялся и отправился за салфеткой.

— Советую внимательно присмотреться к своему окружению. Вас с Виктором так ловко обработали, что вы даже не поняли, как сыграли на руку злодею. Причём этот изобретательный индивид довольно хорошо знаком с твоим темпераментом. — Айзек тоже поднялся, взял новый стакан с небольшого круглого столика и обновил порцию виски себе и товарищу. — Не удивлюсь, если тот волк объявился накануне визита Виктора неспроста. Ты ведь до сих пор разыскиваешь стаю Полумесяца? Умный ход, чтобы вывести тебя из равновесия и усыпить бдительность. Сыграть на твоём чувстве вины перед родителями. Вы имеете дело с опытным стратегом.

Мужчина закупорил кувшин и вернулся на место.

— Вот что я вам скажу: копаться в бумажках это, конечно, хорошо, — он потряс прихваченными файлами в воздухе, а затем отбросил их на столик, — но злоумышленников ловят в реальной жизни. В отличие от Брайана, у вас есть чародей, осведомлённый о происходящем…

— Мы не будем ловить на живца, — воспротивился Шейн, опускаясь на корточки возле моих ног и собирая крупные осколки в бумажное полотенце. Я дёрнулась, намереваясь помочь, но меня схватили за лодыжку, вовремя не дав наступить на стекло. — Сиди спокойно, — цокнул парень и, дождавшись послушания, медленно отпустил мою ногу. Я вцепилась взглядом в дядю Аделинды, чтобы сконцентрироваться на его словах и не обращать внимания на дрожь в коленках от близости Анварена. Кожа до сих пор пылала в месте прикосновения.

— Тогда не спускай глаз с чародейки, — посоветовал Айзек; кажется, Шейн воспринял напутствие друга в буквальном смысле, потому что боковым зрением я словила на себе его взгляд. — Они в любом случае сделают шаг, будьте готовы.

— Как будто я не знаю, — прошептал недовольно мальфар, выравниваясь во весь рост.

В этот момент в дверном проёме мелькнула светлая кудрявая макушка. Гаспар выглянул из укрытия в пол-лица и жестом поманил меня за собой. Хорошо, что Айзек Борнер сидел к нему спиной и не заметил вампира.

Покинула я гостиную без лишних вопросов. Гаспар топтался в самом конце коридора у белой стены с артефактом-светильником в виде факела. Судя по тому, как часто вампир бросал взгляды мне за спину, — он изрядно нервничал, боясь быть замеченным. Если Айзек Борнер посмотрел сквозь пальцы на несанкционированный прыжок друга, то это совсем не значило, что так же будет с покрыванием Проклятого. Это понимала я, это понимал и Гаспар.

Я ускорила шаг, чтобы не испытывать парня на прочность. Дождавшись, когда я окажусь на достаточно близком расстоянии, Гас потянулся к настенному торшеру и, взявшись за жемчужную сферу, заключённую в кованное «гнездо» и выполняющую роль освещения, прокрутил против часовой стрелки. Раздался глухой щелчок, и стена, у которой мы стояли, начала бесшумно проворачиваться вокруг своей оси. Наследный принц прошмыгнул в образовавшийся проём. Я подобрала челюсть — зарекалась ведь уже ничему не удивляться — и нырнула следом. Наверное, каждый уважающий себя аристократ Мальфгарда имел секретные секции в жилище. Надо бы по возвращении домой получше присмотреться к интерьеру — вдруг и у Виктора найдутся тайные комнаты.

Проектировщик особняка Анваренов оказался тем ещё шутником. Потайной проход выводил сразу на крутую деревянную лестницу. Спасибо Лавкрафту, дожидающемуся на ступеньке ниже и сумевшему удержать меня на ногах.

— Я, разумеется, польщён, что ты без раздумий готова броситься за мной даже в тёмные неизведанные места, но не надо так спешить. Ай! — рассмеялся вампир, растирая бок, в который только что получил шутливый толчок локтем. — Разве так встречают тех, по ком скучали?

— Конечно! У нас на Земле бытует мнение: бьёт — значит, любит. Хочешь ещё раз ощутить, насколько сильны мои чувства? — я поиграла бровями, хищно улыбаясь, на что друг отрицательно замахал руками и подвинулся к стене. — Эх, — я театрально изобразила грусть и, нащупав перила, принялась осторожно спускаться к островку света. Блики магических свечей прыгали по ступеням, плясали на стенах, перебегали по деревянным балкам к колоннам, разделяющим помещение на две части.

— Кстати, почему ты не рассказала мне, что чародейка? — прилетело мне в спину.

— А почему ты не рассказал, что приходишься сыном нынешнего правителя? — я бросила усмехающийся взгляд через плечо и вернула внимание себе под ноги. Ускорять спуск, полетев кубарем, не хотелось.

— Шейн стал нетипично болтлив, — усмехнулся светловолосый. В этом я была согласна с ним на все сто. Откуда взялось столько доверия и жажды поделиться тайнами?

Лестница привела в небольшую комнатушку: у правой стены громоздились картонные коробки, несколько кресел, накрытых белыми простынями, письменный стол из тёмного дерева и с изогнутыми ножками. Там же стоял огромных размеров портрет, написанный маслом, в красивой рамке ручной работы. Я остановилась напротив него, разглядывая счастливые лица четы Анваренов. Папу Шейна я видела впервые, но Боже, как же он был похож со своими братом и сыном: чётко очерченные скулы, прямой нос, волевой подбородок. Различия были разве что в возрасте, причёске и оттенке радужки. Нефритовый цвет глаз оба ребёнка унаследовали от матери. Маленькая Ревекка была ангелом воплоти: белокурые — в точности как у женщины, державшей её у себя на коленях, — волосы, пухлые губки, милые щёчки с румянцем и большие, доверчиво распахнутые глазёнки.

Шейн тоже был ещё мальчишкой, лет семи-восьми. Худой и угловатый, отчего его скулы казались ещё острее. На тонкой шее болталось ожерелье из деревянных бусин и медальона с рунами, очень похожее на то, которое он рассматривал в подземелье академии. Тёмные волосы Анварена-младшего были небрежно растрёпаны, словно ребёнка только-только выдернули из динамичной дворовой игры, однако остатков веселья на лице не наблюдалось. Было в глазах этого юного парнишки что-то тяжёлое, заставляющее сердце неприятно сжаться. Не в силах больше выдерживать взгляд маленького Шейна, я продолжила рассматривать детали картины. Глава семейства возвышался над остальными, приобнимая одной рукой жену, а второй сжимая плечо сына. Дебра — мама крох — тоже не осталась безучастной. Красивая, с открытой улыбкой женщина хоть и придерживала дочурку, но свободной рукой украдкой держала сына за пальчики. Прикосновение было настолько воздушным и невесомым, что казалось, будто это вовсе не рисунок, а фотография, на которой успели поймать такой сокровенный миг близости мамы со своим чадом. Не восхититься мастерством художника было невозможно, и моя рука потянулась к полотну, чтобы стереть слой пыли. Оставлять это произведение искусства в таком состоянии мне показалось самым настоящим преступлением.

— Не стоит, — остановил меня Гаспар, накидывая на семейный портрет Анваренов кусок простыни.

— Шейн такой печальный там. — Перед глазами до сих пор стояло его детское понурое личико. Я повела плечами, мне внезапно стало зябко.