— Не печальный, просто ещё не восстановился от проклятия как следует, — поправил меня вампир. — В детстве Шейн был на волосок от смерти. Картина нарисована сразу по его исцелению. Ну, не будем о грустном, — парень хлопнул в ладоши, явно чувствуя неловкость. Звук эхом отразился от холодных стен, выводя меня из оцепенения. — Пойдём, расскажу, что нашёл. А точнее — чего не нашёл.

«Не восстановился от проклятия…» — лихорадочно забилось в голове. Неужели? История про мальчика, которую рассказывал Шейн в хижине, после схватки с умертвиями, была про него самого! Это с него ведьма переложила проклятие на окрестности озера. Вот почему его закинуло туда во время прыжка. Наверняка между его душой и проклятием до сих пор существует связующая нить.

Если со знаниями о сохранившейся связи я ещё могла как-то смириться, то факт такого кощунства над маленьким человеком не укладывался в моей голове. Любая жизнь бесценна, а жизнь ребёнка — вдвойне! Это каким законченным извергом надо быть, чтобы проклясть семилетнего мальчишку? И главное — для чего?

Я последний раз взглянула на завешенную картину и повернулась к Гаспару. В ожидании меня несостоявшийся наследник мальфгардского престола водил пальцем по затейливой резьбе малахитового серванта. За стеклянными дверцами виднелось несметное число бутыльков разного размера и цвета. Кажется, владелец старинного шкафа питал особую любовь к зельеделию.

Поборов желание получше ознакомиться с каждым из зелий, я последовала за Гасом в соседнюю комнату. Друг отправился туда как только заметил, что я перестала витать в грузных мыслях.

— Так что ты обнаружил? — уточнила, возвращаясь к теме разговора и испытывая благодарность, что тот дал мне время спокойно подумать и пережить эмоции.

— Помнишь, в прошлый раз я обратил внимание на отчисленных ведьм из академии? —

Мы подошли к квадратному столику, заваленному бумажками. Свет из настольного фонаря придавал им светло-жёлтый оттенок. — Оказалось, ни одной не осталось в столице. Все разъехались по дальним родственникам в глухомани. И в этом не было бы ничего странного, после позорного исключения, если бы семья Эмми не выдала ту же версию. Как её родители могут не знать, что их дочь пропала? — искренне поразился вампир, собирая разбросанные листы в одну кривоватую стопку.

У меня был ответ — они знали. Все они знали. Каждый родственник исчезнувшей девушки. Ковен добровольно поставлял своих ведьм для ритуала Бессмертия. В качестве наказания за провинность или у Четырёхлистника был какой-то уговор с вампирами — предстояло ещё выяснить. Но как о таком сказать Гаспару? Что девушка, которую он любил, предала его. Нет, такое так просто не вывалишь. Для начала нужно быть уверенной в правильности гипотезы и узнать первопричины данного поступка. Как же хотелось ошибиться в предположении. Подобная правда раздавит Гаспара.

— А ещё я успел заглянуть в коробку, присланную Виктором, — поделился парень, вытягивая меня из трясины размышлений. — Подозреваю, что ведьмы из ковена Четырёхлистника могут стоять за охотой на чародеев. Хах, вижу, ты не удивлена.

— Не удивлена, — согласилась я. О причастности Кибелы Гримальди к кровавым обрядам с жертвоприношениями мы уже знали, так что мысль, что мой куратор может промышлять перекачкой магической силы, уже не казалась такой абсурдной. — Поэтому мне понадобится твоя помощь, а точнее, знания в артефакторике.

— Что ты задумала? — В голубых глазах вспыхнул интерес. Гаспар упёрся ладонями в стол и придвинулся ближе ко мне. Наверное, в этот момент со стороны мы выглядели теми ещё заговорщиками. В полумраке подвала, разгоняемым лишь магическим огоньком настольной лампы.

— Мы всегда на шаг позади, — констатировала, опускаясь на один из стульев. Друг отзеркалил мои действия, усаживаясь за стол с другой стороны. — Думаю, пора воспользоваться моим присутствием в академии. Мне нужно, чтобы ты изготовил поисковой артефакт, но слегка модернизированный. Чтобы человека можно было отследить, как по факультетскому камню, но без камня, — попыталась донести идею.

— Ты хочешь объединить свойства двух артефактов в один? Наблюдать за перемещением объекта без привязки к предмету? — уточнил Гаспар, кажется, нешуточно впечатлившись поставленной задачей. Я медленно кивнула, ожидая дальнейшей реакции бывшего мага. — Артефакт должен быть настроен на тебя или кого-то другого? — вампир прищурил глаза, выстроив верные догадки.

— На Кибелу, — честно ответила.

— Тогда у нас возникают две проблемы. Первая: использовать поисковик на человека против его согласия противозаконно. Вторая: личная привязка осуществляется по ауре и биологической составляющей человека. Как ни крути, нам понадобится сама профессор.

— Не обязательно, — не согласилась я. — Для этого нам не нужна вся Кибела. Лишь её часть, — я понизила голос, чтобы нас точно никто не услышал. Видимо, в такой обстановке мой шёпот прозвучал слишком зловеще, потому что лицо Гаспара как-то странно вытянулось. — Думаю, подобрать выпавший волосок будет не так сложно, — я подмигнула собеседнику, разгоняя нависшую жуть. — А что касается ауры… разве достаточно личная вещь не должна подойти?

— Может получиться. — Кудрявое чудо задумчиво мотнул головой и совсем внезапно потянулся ко мне, взъерошивая мои волосы пятернёй: — А ты шаришь, вкусняш! Давай-ка проштудируем этот вопрос. — Парень резво подскочил на ноги, стул со скрипом отъехал назад. Я сложила руки в замок перед губами, прикрывая улыбку. Внутренний подъём бурлил и пенился. Возможность сделать что-то полезное и не стоять на месте окрыляла.

Гаспар суетился в отдалённой тёмной части комнаты, перебирая ворох книг, скопившийся у одноместной кровати. Заметив спальное место, веселья во мне поубавилось. Вот значит, где другу пришлось обосноваться вместо королевского замка. В груди заныло, но мне пришлось взять чувства под контроль. Кучеряшка вернулся, вываливая на стол несколько томиков по артефакторике. Жалость — была последним, что сейчас ему нужно.

Вампир подробно разъяснил, что и почему может нам подойти, и мы погрузились в поиски схем и алгоритмов для создания нужного артефакта. По мере пролистывания магического пособия у меня возникали вопросы. Оно и понятно — на дисциплине артефакторики ведьм знакомили только с теорией. Все знания о сотворении уникальных предметов доставались факультету магических наук. Однако Гаспар с лёгкостью отвечал на каждый из них, доступно объясняя принципы и основы работы магического механизма. Парень оказался настолько умелым лектором, что даже сама профессор Арчибальд смогла бы позавидовать его таланту.

Так, непринуждённо болтая и выписывая на листок подходящие комбинации магических рун и чертежей, мы провели по меньшей мере пару часов. Пока глаза окончательно не устали от тусклого света и текста.

Я отложила карандаш и помассировала веки большим и указательным пальцами.

— Одного только не пойму, — начала я, решив отвлечься от темы зачарованных устройств. — Если ковен Кибелы желает заполучить мою силу, зачем натравливать на меня перевёртыша? Какой прок от меня мёртвой?

Ответ неожиданно последовал не от собеседника напротив, а со стороны лестницы:

— Яд выжег бы в тебе всё человеческое, оставив лишь оболочку с магией. Эдакий идеальный сосуд. — Шейн так бесшумно ступал по ступеням, что я даже задержалась на его ботинках взглядом, дабы удостовериться, что тот не левитирует. За этими мальфарами станется, знаем мы их. — А затем тебя перехватили бы по пути в столицу.

Я поёжилась, припоминая спор лекарского персонала. Они ведь и впрямь планировали отправить меня в город. Гас весьма нелестно высказался в адрес инициаторов сих действ, и я готова была подписаться под каждым его словом.

— Кстати, хорошо придумала с камнями. Заставить Айзека присмотреться к Кибеле, при этом не рассказывая о тоннелях под академией и Гаспаре, — похвалил меня владелец сей чудной обители, миновав деревянные опорные столбы.

— Придумала? — эта формулировка заставила напрячься. — Считаешь, что на декана Копельштафа напал кто-то другой? — изумилась я. Судя по разговору профессора Гримальди и ректора, та определённо жаждала добраться до привилегий руководителя факультета.