— Мы думали, вы погибли ещё много лет назад, — взял на себя инициативу Шейн, заговорив первым.

— Гм, — выдала скиталица, понимающе кивнув, и сконфужено улыбнулась. — У вас были все основания так полагать. — Она, соглашаясь, повела плечами и вручила каждому по горячей чашке. После чего заняла место с другой стороны дивана, оказавшись напротив нас с Шейном.

— Что же с вами случилось? Где вы пропадали всё это время? Как вообще оказались на Нейтральных территориях среди скитальцев? — засыпал её вопросами Шейн, стремительно зарабатывая себе очки репутации в моих глазах. Я жаждала знать подробный ответ на каждый из них. Были и другие, но их я рассчитывала задать уже после.

— Господин Анварен, — начала женщина подчёркнуто светским тоном. — Прошло двадцать лет с нашего последнего общения, а вы по-прежнему желаете знать всё и обо всём. Мне казалось, что к вашим годам возраст почемучки уж точно должен был пройти. — Она укоризненно покачала головой и спрятала улыбку за чашкой с чаем. Но, кажется, это заметила только я, потому что мальфар по-мальчишески растерялся. Честное слово, если бы не абсурдность ситуации, я бы прыснула со смеху. — Я ведь правильно поняла, что вы сын Тео и Дебры? Шейн, если не ошибаюсь? — Чародейка сделала глоток, с любопытством наблюдая за собеседником, а затем, дождавшись подтверждения, пробормотала себе под нос: — Надо же, как интересно. У судьбы и впрямь на всё свои планы…

— Ты не ответила на вопросы, — не выдержала я. Ожидание будоражило душу. А ещё я начинала сердиться. Почему она тянет время? Если это и впрямь Мария Блэквуд, то где она была все эти годы? Почему не вернулась, не связалась со мной и отцом? В конце концов, почему не рассказала всё при нашей первой встрече в Пустоши? Слишком много «почему», чтобы спокойно вести светские беседы.

— Я обязательно обо всём расскажу, — успокаивающим голосом, словно младенцу, проговорила предводительница отшельников и медленно перевела на меня взгляд. — Иначе бы я не пришла сюда.

— Почему именно сейчас? Как ты вообще узнала, где мы? — Мне казалось, я вот-вот взорвусь от переизбытка эмоций. С одной стороны я цеплялась за надежду, всем сердцем желая чуда, с другой же меня сжирали сомнения и подозрения. Ещё вчера эта женщина пыталась убить Шейна, теперь же угощает чаем. Или что это вообще было? Проверка на прочность?

— Когда вы разрушили проклятие, я это почувствовала. — Собеседница отставила пиалу на подлокотник дивана и села поудобнее, как бы показывая готовность к серьёзному разговору. — Благодаря этому я поняла, что сопровождающий тебя мальфар — сын Дебры. Это было единственное логичное объяснение. Он совершил прыжок из чужеземья и, разумеется, его притянуло сюда.

— Допустим. — Последовав её примеру, я тоже отставила чашку с нетронутым чаем в сторону и скрестила руки на груди. — Почему именно сейчас? — непреклонно повторила.

— Давай-ка я начну всё по порядку. — Женщина снисходительно улыбнулась, а я не прекращала старательно вглядываться в её лицо, пытаясь отыскать знакомые черты.

Свою маму я видела лишь на фотографиях, где ей было около двадцати пяти. Скиталице же перевалило уже за сорок. К тому же скитания по малопригодной для жизни местности наложили свой отпечаток в виде преждевременной проседи в волосах, испещрённого морщинками лица и косым шрамом на правой щеке. Удивительно, как Шейн сумел признать в ней женщину, которую видел целых двадцать лет назад.

— Ну, попробуй, — фыркнула я, внезапно почувствовав себя взбунтовавшимся подростком.

Я сотню раз рисовала в своей голове момент нашего воссоединения. Однако реальная жизнь далека от воображаемой. Мечты действительно сбываются, вот только Вселенная не всегда преподносит их так, как нам хотелось бы. В моих фантазиях всё было так радужно и просто. По факту же сейчас передо мной сидела незнакомая женщина. У нас не было общего прошлого, трогательных, связывающих нас воспоминаний. Ни-че-го. И всё же я слишком долго этого желала, чтобы теперь взять и сдаться в одночасье. Я готова была дать нам шанс. Только бы всё оказалось настоящим.

— Мы с Брэмом были ещё детьми, когда родители погибли и нам пришлось скрывать правду о себе, — начала было чародейка, но я тут же её оборвала, чувствуя, как мне становится дурно.

— Погоди, погоди. Умоляю, скажи, что речь не о Брэме Дарвелсе. — Я вытаращила глаза, готовая вот-вот сорваться на истеричный смех. — Пожалуйста, скажи, что этот ворчливый и вечно недовольный злыдень мне не родственник, — сложила ладони в молящем жесте, но скиталица была беспощадна.

— Он твой дядя, милая, — произнесла она, подперев подбородок рукой и прикрыв рот пальцами. Мне даже показалось, что я услышала приглушённый смешок.

— С такими родственниками и врагов не надо, — недовольно заметила я, припомнив все придирки профессора проклятологии.

— Не будь к нему так строга. Конечно, Брэм с детства имел скверный характер, однако могу заверить, все его намерения были благородны. Мы всегда заботились и помогали друг другу. И хоть ему и не нравился мой план, он не смог отказать. С тех пор, как ты поступила в академию, он приглядывал за тобой.

— Почему он просто не рассказал обо всём? Или хотя бы не намекнул?

— Брэм был вынужден соблюдать осторожность и не вызывать подозрения. Только так, скрываясь всю жизнь и отводя от себя подозрения, чародей может выжить в Мальфгарде.

Мне вдруг вспомнилось, как перекосило физиономию профессора-ворона, когда на самой первой лекции я случайно затронула тему о чародеях. Затем в памяти мелькнул эпизод, как в День Серебряной луны мужчина следил за мной из окна, но как только я его увидела, поспешил спрятаться. Припомнила и напряжённость в угольных глазах, когда преподаватель заметил отсутствие факультетского камня на моей форме.

— Так это Брэм Дарвелс подстроил нашу встречу? — изумлённо выдохнула. — За этим отправил меня собирать спорыши на границе с Пустошью?

— Всё так, — улыбнулась женщина.

— Теперь понятно, почему он дал мне неверные координаты, — хмыкнул Шейн.

— Когда я узнала, что Виктор отправил тебя в Мальфгард, то не удержалась, — созналась скиталица, виновато пожав плечами. — Моё сердце ни на день не переставало тосковать по малышке, которую пришлось оставить. Я до сих пор помню, как сладко пахла твоя малюсенькая головка, — женщина втянула воздух ноздрями, будто пытаясь уловить ароматы из прошлого, и её губы растянулись в мечтательной улыбке, — а твои пяточки были такими крошечными, что умещались у меня на одной ладошке. Представляешь, обе, вот так, — она подняла руку и выставила ладонь, будто придерживала воображаемые детские ножки. Зелёно-голубые глаза заблестели от подступивших слёз, я и сама была близка к тому, чтобы разреветься.

Шейн накрыл мои плечи руками, выказывая поддержку, но стоило только скиталице зыркнуть на прикасающиеся ко мне конечности, как мальфар неловко закашлялся и поспешил отпить чаю из кружки. Я подавилась нервным смешком и тихонько шмыгнула носом. Вот ведь как, получается. При Викторе Шейн всегда такой уверенный и решительный, а перед мамой дрейфит, как мальчишка.

— И пусть за это время ты успела превратиться во взрослую, прекрасную девушку, — продолжила женщина с гордостью в голосе, — я всё равно желала взглянуть на свою девочку хотя бы одним глазком. Посмотреть, какой ты стала, убедиться, что с тобой всё в порядке. Я не рассчитывала, что ты меня заметишь. А после того, как мы поговорили, уже не смогла оставаться в стороне.

— Поэтому ты попросила Брэма Дарвелса подкинуть мне письмо, — закончила за неё. — Чтобы я вернулась в пустыню.

Скиталица кивнула и посмотрела на меня, подбирая слова в голове.

— Я хотела защитить тебя, — мою руку накрыла женская ладонь. Что-то внутри дрогнуло и не позволило отстраниться от прикосновения. — Хотела оставить рядом с собой. Мать ведь должна оберегать своего ребёнка, — проникновенно произнесла она, заглядывая мне в глаза с надеждой на понимание. — Но ты пришла не одна, — косой взгляд полетел в сторону Шейна.