— На помощь! — что есть силы ору я, пытаясь, как учили на занятиях, вывернуться и освободить руку, которую мужицкая лапища схватила так, что у меня зубы сводит от боли. — Помогите, пожа-а-а-а-ар!

Еще один рабочий лайфхак — всегда кричать пожар. Потому что это дело такое — может коснуться каждого, а люди в наше время куда альтруистичнее относятся к собственному имуществу, чем к тому, что честного гражданина грабят прямо у них под окнами.

— Ты совсем что ли?! — подает голос мой «насильник».

Знакомый, кстати, голос.

Я разворачиваюсь, хотя моя рука до сих пор как в тисках, смотрю в перекошенную рожу Егора и ловлю себя на мысли, что надо было все-таки на прощанье в него плюнуть.

— Отпусти меня, козлина! — ору что есть мочи. — Ты мне больно делаешь!

Предпринимаю еще одну попытку освободиться, но и она с треском проваливается. Егор держит так сильно, будто вознамерился продавить мне руку до кости.

— Нет, моя красавица, так не пойдет. Водить меня за нос, как остальных твоих ёбарей, у тебя не выйдет. Или думаешь я не знаю, откуда вся твоя красивая жизнь?

— Что?! Ты сдурел?! Руки убери! Кто дал тебе право меня хватать?!

— Кто девочку катает — тот ее и танцует. — Он произносит это с каким-то садистским удовольствием, как будто поганый веник, идиотский заяц и ужин, к которому я даже не прикоснулась — вся моя цена.

— Пошел ты знаешь куда?!

Пытаюсь вмазать ему по роже, но Егор с дьявольской предусмотрительностью перехватывает и эту руку, и заламывает ее мне за спину и пытается прижать к себе, чтобы я не могла сопротивляться. Я не теряюсь и в ответ что есть силы вдавливаю пятку ему в ступню.

Он начинает выть и матерится, на мгновение теряет бдительность, но мне этого достаточно, чтобы, наконец, вырваться и отступить на безопасное расстояние.

— Ты совсем что ли сумасшедшая?! — Когда с Егора слетела вся его показная брутальность, он стал похож на подгнившую сливу, которая лежит на солнце уже несколько дней, сморщилась и размякла.

— На твоем месте я бы прямо сейчас пошла в церковь и поблагодарила Боженьку за то, что сегодня я не обула свои любимые «YSL» на десятисантиметровой шпильке.

Хотя сама я бы с радостью пустила в ход и их, даже если бы Егору после этого пришлось сшивать «ремонтировать» ногу в хирургии. А так просто отделается легким испугом.

— Вика, я же просто хотел наладить отношения! А ты ведешь себя как истеричка!

— Я веду себя ровно так, как этому меня научили на курсах самообороны. Если ты еще раз приблизишься ко мне на расстояние хотя бы пары метров — я вызову полицию и накатаю заяву.

Егор сначала высокомерно смеется, но по мере того, как мой собственный рот растягивается в улыбке, его веселье сходит на нет. Пусть не думает, что это пустые угрозы. Да я прямо сейчас могу поехать в травмпункт и снять побои — уверена, что в тех местах, где он меня хватал, остались очевидные по своему происхождению синяки.

— Ладно, хорошо, твоя взяла! — Он задирает руки как сдающийся в плен и пытается сделать шаг навстречу, но я успеваю открыть дверь подъезда настежь, давая понять, что следующий шаг будет стоить ему моего громкого крика. Мой предыдущий перформанс «отозвался» засветившимся тут и там окнами. — Я просто разозлился, ясно? Да с тобой вообще непонятно как разговаривать, если ты буквально все высмеиваешь!

— Вот и отлично! Может, хотя бы этот маленький факт заставит тебя понять, что нам в принципе больше не о чем разговаривать!

Я забегаю в подъезд, галопом несусь по ступеням, благо в своему время хорошо освоила бег на каблуках любой высоты. Останавливаюсь только на своем этаже и пока ищу ключи — прислушиваюсь, нет ли шагов за спиной. Просто удивительно, как люди могут быть настолько беспечными, что на двери их подъезда нет даже элементарного кодового или магнитного замка, про цивилизованный домофон с камерой тут, наверное, даже не слышали.

Заскакиваю внутрь, оперативно, меньше чем за секунду, запираюсь на все замки.

И только после этого перевожу дух.

На самом деле, я очень испугалась. Да у меня перед глазами почти что вся жизнь пронеслась. Мало что ли в интернете страшных историй о том, как с виду приличные люди и отцы семейств убивают и насилуют женщин? Егор, конечно, никогда не подавал признаки скрытого садиста, но может просто потому, что и я смотрела на него глазами безмозглой влюбленной рыбки?

Когда пытаюсь стянуть пиджак и блузку, то чувствую неприятную тупую боль в том месте, где он меня схватил. В отражении в зеркале там уже красуется выразительное красное пятно, как в детстве, когда мой какой-то далекий непонятно в каком колене брат, решил показать, что такое «крапивка». Только вот этот «подарочек» от Егора уже завтра превратится в ужасный синяк.

Мой телефон вибрирует входящим сообщением как раз в тот момент, когда я мысленно посыпаю голову своего ненормального бывшего всем известными мне ругательствами.

Кэт: Как ты там? Как дела с ретроградными возвращенцами?

Кэт: Порадуй меня и скажи, что ты уже раздала всем на орехи!

Я на удивление очень рада ее сообщениям. Мы не списывались целую неделю, но мне хотелось ей написать. Пришлось бить себя по рукам, что я и так слишком нахально навязываю свое общение практически незнакомому человеку. То, что Катя написала сама и именно сейчас, просто праздник какой-то.

Я сбрасываю рубашку с плеча, набираю ее прямо в мессенджере и прижимаю телефон плечом к уху, чтобы собрать разбросанные на полу вещи.

— Привет! — тоже как будто радуется она на том конце связи.

— Ничего, что я звоню? — До меня, как обычно, с опозданием доходит, что у человека могут быть дела. Но я категорически не настроена писать длинные сообщения, которые и близко не передадут всю степень моего негодования.

— Все нормально, сейчас мой мужик кончит, слезет и я вся твоя, детка!

— Эм-м-м… — Представляю всю картину и впадаю в ступор.

— Да я шучу! — смеется Катя. — Шучу! У тебя явно был плохой день.

— Не то слово, — прощупываю стремительно темнеющее пятно на кожу, и морщусь от боли. — Если у тебя есть пара запасных ушей и добрая воля выслушать нытье сестры по несчастью, то я готова открыть тебе душу.

— Только вчера купила пару новых, — продолжает шутить Катя. — Так что давай, сестра, жги!

Я чувствую легкий укол зависти, хотя обычно меня никак не задевает чужое счастье, а тем более — хорошее настроение. Пока я всю неделю разодевалась и держала марафет для мужика, который в итоге даже не посмотрела в мою сторону, она явно не парилась, жила в свое удовольствие и уж точно не придумывала кучу заранее провальных планов, как увести бывшего от его новой офигенной женщины.

Я рассказываю ей всю сегодняшнюю историю, а чтобы не было путаницы, называю «фигурантов» «Скорпион» и «Козел» (по знакам их гороскопов). Никогда не верила в гороскопы, но вдруг задумываюсь над тем, как хорошо они характеризуют обоих — Егор превратился в форменного козлину (хотя, почему превратился, если он был им всегда?), а Лекс стал таким токсичным, что, кажется, если я хорошенько присмотрюсь, то точно пойму, где он прячет свое ядовитое скорпионье жало.

Катя идеальный слушатель. Она почти не перебивает, а если и делает это, то с правильными уточнениями и фразочками, которые нужным образом меня подбадривают, когда я уже готова разрыдаться, заново погружаясь в пучину этого кошмара. Только случайно глянув на часы вдруг понимаю, что присела ей на уши минут на двадцать.

— Боже, прости, — говорю с самым искренним сожалением. — Готова в качестве моральной компенсации подарить тебе хороший гель для душа, чтобы ты как следует отмылась от этого дерьма.

— Я считаю, ты должна обратиться в полиции, — совершенно серьезно говорит Катя. — Знаешь сколько история я знаю, которые начинались вот с таких «разборок по-мелкому»? А знаешь, сколько из них не дошли до настоящих побоев?

— Подозреваю, статистика неутешительная, — мрачно вздыхаю, потому что сама думала примерно о том же.