Только с третьего подхода разбираюсь, что к чему в этих огромных папках, раскладываю их по датам и начинаю вчитываться в таблицы и массивы текста. Неплохо было бы еще и понимать, что все это значит, но с этим как раз проблемы.

В конце концов, когда до финала катастрофы под названием «мой первый рабочий день» остается еще целых полчаса, я откладываю папки до завтра и, вооружившись бумагой и карандашом, пишу список нововведений, которые необходимо было провести еще вчера: вернуть назад нормальный кофе, увеличить штат уборщиц, позаботиться о паре дополнительных кабинок в каждый туалет и нанять нормального повара в кафетерий. В скобках приписываю пункт об обязательных блюдах для веганов и людей с непереносимостью глютена.

Когда выхожу из кабинета, чтобы передать бумагу моей «милейшей» секретарше — ее уже и след простыл. Кстати, очень вовремя. Дописываю последний пункт о том, что мне необходима новая помощница в связи с тем, что предыдущая систематически нарушает трудовую дисциплину (на обед ушла раньше, а вернулась — позже). Если секретарь — лицо начальника, то я не хочу выглядеть как Валентина Григорьевна. Чур меня!

Подписываюсь, ставлю дату и с гордым видом кладу на стол в приемной собственника. Когда-то это был кабинет Марата, так что пафос, но я почти уверена, что Лекс переделает все под себя. Это место буквально разит пафосом и из всех вещей на свете меньше всего похожа на рабочий кабинет. Для полного соответствия с каким-нибудь древне-римским борделем не хватает только фонтана с русалкой и полуголого толстяка в образе пьяного Бахуса.

— Это что? — глядя на меня змеиными глазами, спрашивает секретарша.

— Это на утверждение Алексею Эдуардовичу, — отвечаю ей ровно тем же. Хотя, наверное, и не следовало, учитывая то, что в этом террариуме против меня и так ополчились все насекомые, ползуны и жабы.

А секретарше Марата особенно есть за что меня «обожать» — однажды я застукала ее, буквально висящей на его шее в позе «галстука». И со свойственной мне прямотой и смехом, предложила Марату подыскать на эту роль кого-то менее увесистого во избежание травм шеи. Ну а что? Почему в нашем обществе до сих пор можно издевательски шутить над вегетарианцами, но порицается называть толстого человека — толстым?

— Если вдруг вы не в курсе такой мелочи, как «деловое документация», — продолжает язвить секретарша, брезгливо придерживая лист за уголок кончиками пальцев, — то советую изучить. Я не могу это принять.

— Можешь и примешь.

— Нет. — Она смотрит мне в глаза и ее безобразно накачанные филерами губы растягиваются в звериный оскал. — Я даже не представляю, как это… можно положить на стол моему начальнику.

— Ну, если память мне не изменяет, однажды ты нашла способ усадить на этот стол собственный зад, так что прояви смекалку. Это же твоя работа.

Вуаля — и вот ей уже не так весело. И улыбка куда-то подевалась.

Но плюнуть в меня в ответ чем-то еще более едким уже не успевает, потому что дверь кабинета Большого босса открывается и в наш милый женский разговор вклинивается Лекс.

— Что тут происходит? — Он забирает листок из ослабевших пальцев секретарши.

Видок у Лекса такой, будто все это время он сражался с Лохнесским чудовищем. А вот его ядовитая, доставшаяся в наследство от Марата секретарша, все-таки получает свою долю триумфа — да у него на лице огромными красными буквами написано, что безопаснее было бы трогать оголенный высоковольтный провод. Но откуда мне было знать, что Лекс до сих пор здесь?! Да какой собственник в здравом уме сидит на работе целый день?! Марата, помнится, хватало максимум на пару часов.

«Ну так может поэтому у Лекса дела всегда идут в гору, а Марат все просрал?» — резонно подсказывает голос разума, и на этот раз я не могу с ним не согласиться.

— Вернуть кофе-машины? — Он вздергивает бровь. — Меню для веганов?

— И новая секретарша мне, — поддакиваю с видом человека, у которого все идет по плану.

— Странно. — Лекс вертит листок, несколько секунд таращится на пустую обратную сторону. — А куда подевался пункт «золотой унитаз в личный кабинет»?

Честно говоря, я бы очень удивилась, если бы он отреагировал как-то иначе. Не планировала столкнуться к ним лицом к лицу так скоро, но к такой реакции на всякий случай заранее подготовилась. Так что, натянув на лицо невозмутимый вид и стараясь не замечать довольную моим унижением рожу секретарши, говорю, что все пункты в этом списке благотворно повлияют на рабочее настроение коллектива и, как следствие, улучшат эффективность выполнения ими своих служебных обязанностей.

— Виктория Николаевна, а теперь разъясните мне ваши собственные служебные обязанности на должности «начальника экономического отдела. — Лекс, глядя мне в глаза, невозмутимо рвет листок и швыряет обрывки себе за спину. — Что-то мне подсказывает, что назначение на эту должность другого человека, будет несоизмеримо эффективнее, чем специальное веганское меню, но у вас еще есть пара минут убедить меня в обратном.

Лекс был бы не Лекс, если бы снова не врубил вездесущий «секундомер».

— Я в курсе своих служебных обязанностей, Алексей Эдуардович, — стараюсь выдержать холодный деловой тон, но мой взгляд то и дело сползает на его губы, на которых тоже осталась маленькая ранка от нашего, прости господи, поцелуя.

— Озвучьте их, сделайте одолжение.

— Я… — От нервов во рту все пересыхает, и я непроизвольно втягиваю губы, чтобы не ляпнуть какую-то убийственную глупость.

Лекс хмурится, и я густо краснею, когда понимаю, что в эту секунду мы оба вспоминаем наш утренний разговор, точнее — то, во что он в итоге «вылился». Но, к огромной моей радости, часы на стене как раз показывают восемнадцать ноль ноль, и я с облегчением ссылаюсь на то, что мой рабочий день уже закончен.

— Кстати, — говорю уже в дверях, — насчет моего письменного предложения. У меня в запасе еще несколько пачек офисной бумаги и куча терпения.

— Ни капли не сомневался в вашей настойчивости, Виктория Николаевна, — рычит мне вслед Лекс.

К счастью, остановить даже не пытается.

Я захожу в кабинет, накидываю пиджак, снова выбегаю в коридор. Нужно поторопиться, чтобы успеть на тренировку. Теперь, когда на дорогу на работу и обратно уходит слишком много времени, приходится экономить буквально каждую минуту. И довольствоваться не элитным фитнес-залом, где на тебя снисходит благодать здорового образа жизни как только перешагнешь порог, придется довольствоваться темным и воняющим сыростью полуподвальным помещением. Но он хотя бы буквально под носом — на цокольном этаже в соседнем доме. А главное — собран энтузиастами и поэтому совершенно бесплатный.

Боже, поверить не могу, что я докатилась до такой жизни буквально за считаные недели.

Но когда я уже спускаюсь до проходной, краем глаза замечаю стоящего на крыльце Лекса. Сначала замедляю шаг, чтобы еще раз не столкнуться с ним нос к носу, но потом вспоминаю Эстетку и все ее бесконечные красивые фоточки, поездки, красивые закаты и прочие атрибуты красивой жизни. И еще — свой план Б. Если у него с этой невидимкой действительно все серьезно, то времени на раскачку вообще нет. В любой момент она может додавить его до кольца на пальце. Но у них явно не все гладко — иначе стал бы он развлекаться со стриптизершами и дважды накидываться на меня как с голодухи. Тот Лекс, которого я когда-то знала, никогда мне не изменял — я просто знала это и все. У верных мужчин особенный взгляд и поведение, они просто не дают ни единого повода думать, что его хотя бы на секунду может заинтересоваться другая женщина.

Значит, если я постараюсь и правильно все разыграю…

Я на ходу незаметно что есть силы щипаю себя за щеки, чтобы на коже проступил яркий румянец, а когда выхожу на лестницу, то нарочно спускаюсь по самому краю, придерживаясь рукой за перила. Сделав три шага, останавливаюсь и хватаюсь за поручень второй рукой, как будто у меня вдруг закружилась голова. Делаю еще один шаг и снова медлю.