Спокойно, Вика. Это просто две кочки, а ты — жаба, и из одной ямы ты уже выбралась. Нужно просто успокоится и найти решение.

Кстати, да вот же оно — на экране телефона всплывает входящее сообщение из нашего женского чата-болталки. Там только пять участников — я и четыре моих подруги. Двоих я знаю почти со школы, двух — из университета. Мы все в той или иной степени хорошо устроились в этой жизни. Хотя, наверное, мое благополучие сейчас под большим и жирным знаком вопроса.

«Девочки, срочно, нужна помощь профсоюза!» — пишу в чат и добавляю туда стикер в виде орущего слона.

Спустя пару секунд первой пишет Женя — наша «звезда», селф-мейд-воман: «Чё за кипишь?»

Юля: Я на минуту заскочила, сейчас занята. Смогу подключиться вечером — жена моего «Бакса» отвалила с детьми, я буду исполнять не супружеский долг

Юля уже почти год лет находится почти в официальном статусе любовницы одного какого-то солидного бизнесмена, чье имя до сих пор скрывает даже для нас, называя его просто «Бакс». Судя по тому, как заметно увеличилось ее благосостояние и как она дрожит над своим папиком, такая предосторожность абсолютно оправдана.

Тоня: Я здесь, что случилось?

Тоня — в миру Антонина Тимохина, счастливая мама двух близнецов и жена винодела. Среди всех нас, наверное, занимает самое низшее финансовое положение, но в своей семье она и за капитана, и за весла, и даже иногда за мозг. И, как она сама любит говорить, «зато стабильно».

Еще есть Аня, но ее «меценат» отвез Аню в долгожданный отпуск в Париж, и в сети она не появлялась уже несколько дней. Вряд ли она по мановению волшебной палочки объявится в ближайшее время, так что «минус один».

Я: Мне нужны деньги.

Я: Сто семьдесят тысяч.

Я: Верну обязательно, примерно через два месяца.

По моим приблизительным подсчетам (самым не оптимистичным), я распродам первую партию примерно за такой срок. Хотя, конечно, планирую отбить деньги в первые дни продаж. Да у меня директ разрывался от желающих оформить предзаказ когда я показала первый эксклюзивный образец. Хорошо, что тогда я послушала голос разума, который нашептывал не делать этого и начать оформление предзаказа только после того, как партия будет полностью отшита.

Пока набираю эти позорные сообщения, даже пальцы горят от стыда.

В моей жизни бывало всякое, но чтобы приходилось просить в долг — такое впервые.

Я выжидающе смотрю на верхнюю строчку чата, где обычно написано, сколько человек в сети и сколько из них пишут сообщения. В сети четверо из пяти, но никто не спешит отвечать на мой крик о помощи. Я выжидаю несколько минут.

Я: Девочки?!

Первой все-таки «просыпается» Тоня.

Тоня: Вообще ты не пять копеек просишь, чтобы вот так сходу дать ответ.

Юля: Мягко говоря, очень сильно не «пять копеек». Что случилось?

Я мысленно закатываю глаза и говорю себе, что должна быть терпеливой. Но как им рассказать? Не то, чтобы я не доверяла своим подругам, но, как гласит старая народная мудрость: то, что знает один — знает один, то, что знают двое — знают все. Не просто же так Юля не озвучивает нам имя своего папика. И я в принципе не готова рассказывать им о заднице, в которой оказалась.

Я: У меня возникли проблемы со счетом, но деньги за тапули нужно было отправить еще вчера!

Юля: То есть тебе нужно бабло на твой странный мерч?

В свое время я все уши им прожужжала этой идеей, и забросала чат фотографиями эскизов и первых отшитых экземпляров. До сегодняшнего дня подруги ни разу не заикнулись о том, что я собираюсь вложиться во что-то «странное», наоборот — поддерживали и даже обещали скупить половину первой партии на подарки.

Я: У меня не странный мерч, у меня потенциально очень выгодное вложение!

Женя: Подруга, ты собираешься продавать домашние тапки по цене люкса.

Я: Я прошу дать в долг, а не обсуждать мой мерч!

Если закуситься, то я могу прямо сейчас найти в чате те их сообщения, где они писали, как круто я все придумала и как им все нравится.

Тоня: У меня нет столько.

Если честно, на нее в этом вопросе я рассчитывала меньше всего.

Женя: У меня тоже.

Глубоко вздыхаю, потому что в горле внезапно становится ком. Будь у меня хотя бы какая-то альтернатива, хотя бы малейший шанс взять эти деньги прямо сегодня в другом месте — я бы ни за что не стала так унижаться. Но это ведь мои подруги. Без преувеличения — единственные! Когда год назад Юлю буквально посреди ночи выбросил из дома ее тогдашний папик, я без проблем приютила ее у себя, кормила, поила, давала деньги, потому что она осталась вообще без копейки. Она жила у меня почти два месяца и за все это время я ни разу ничем ее не попрекнула! Естественно, и счет ей потом не выставила, и ничего, кроме «больше спасибо» за свою помощь не получила. А Женя? Когда я вышла замуж за Марата и мои дела пошли вверх, она вообще работала секретаршей! Кто дал ей деньги на ее салон красоты? Я дала! Сумму, гораздо большую, чем прошу сейчас, и она возвращала ее почти год! Само собой, без процентов.

Я: Жень, ты же неделю назад писала, что откладываешь на квартиру.

Она даже писала конкретную сумму, и она намного, намного больше той, что я прошу.

Женя: Да, я откладываю на квартиру и это неприкосновенные деньги.

Я: Я же не прошу их подарить!

Тоня: Ну, учитывая на что ты их просишь, это почти тоже самое.

Юля: У меня столько даже близко нет.

Она сейчас так шоколадно живет, что даже трусы покупает за ценник с тремя нолями.

Я: Девочки, я понимаю. Но может, если по чуть-чуть…

Женя: У меня тысяч десять есть, это вообще потолок.

Тоня: Я девчонкам оплатила логопеда и бассейн, и еще матери новую мебель в гостиную. У меня на карте только на кофе.

Юля: Тысяч пять могу дать, но только до конца недели.

Женя: Ты, между прочим, можешь продать свой шмот. Не турецкий трикотаж носишь, подруга, а прикидываешься нищенкой.

Тоня: Если будешь продавать ту лакированную сумку с ремешками, я ее куплю. Ну, за разумную сумму. Тысяч за десять.

Я делаю уже бог знает какой по счету вдох, но это не помогает.

Я: Тоня, это не «лакированная сумка с ремешками»! Это «Баленсиага» и она стоит восемьдесят тысяч! За десять я не дам даже подержать ее в руках!

Поверить не могу, что и это тоже происходит со мной. Это ведь мои подруги, люди, с некоторыми из которых я была королевой школьных дискотек, а с другими — клянчила у профессора по основам экономики «зачет» автоматом. Я была уверена, что в моей жизни есть два несгораемых ресурса — моя хватка и умение выкарабкаться из любой паршивой ситуации, и моя «счастливая четверка», мои подруги.

Наверное, мое лицо снова меняется, потому что Дмитрий тут же предлагает остановиться, если мне вдруг нужно проветрить голову. Я отказываюсь, потому что даже если бы хотела стошнить всю сегодняшнюю «правду-матку» — мне все равно нечем это сделать.

Я снова захожу в наш чат, но после моего последнего эмоционального сообщения там просто гробовая тишина, как будто я разболтала коды запуска ядерных ракет, и все резко испугались оказаться к этом даже виртуально причастными.

Я: Идите вы все знаете куда, подружайки мои любимые?!

Выхожу из чата, заодно удалив всю переписку. На всякий случай блокирую и их номера в телефоне. После всего случившегося за эти дни, ничего страшнее в моей жизни уже не произойдет. Но на всякий случай все равно поскорее избавляюсь от этой мысли, потому что в последние дни судьба как нарочно делала все, чтобы убедить меня в ее всемогуществе.

— Вот, — Дмитрий протягивает мне запечатанную пачку бумажных салфеток.