Столько жутких событий случилось в эту ночь! Кто эти люди? И за что они будут судить Эрни?

Как жаль, что мне не с кем все это обсудить.

— Ты уже спать? — соседка разочарованно вздохнула и задула свечу.

— Спокойной ночи. — Я натянула одеяло на голову и провалилась в тревожный сон.

Где-то между сном и явью я услышала приглушенный шепот из тумбочки:

— Аим Лерай не любит ясные ночи. В такие ночи ведьмы творят свое черное колдовство.

Ночь была ясной. Я слишком долго гостила у подруги и возвращалась домой уже затемно.

Наверное, лучше было переночевать у Марты, а утром вернуться. Но ведь в пять часов надо уже выводить овец, моя милая овечка Джульетта будет скучать без свежей травы.

С этими мыслями, напевая знакомую мелодию, я почти бежала домой.

В округе было как-то непривычно тихо. Неужели все спят?

Овцы не блеяли, собаки не лаяли, словно все вымерли.

Посереди дороги стоял огромный черный пес.

Его глаза горели в темноте.

— Куп! — Я помахала ему рукой. — Ты почему не в будке? Неужели сбежал? Иди сюда!

Увидев меня, пес заскулил и, поджав хвост, скрылся в кустах.

Не нравилось мне все это. Слишком ясная ночь. Затихший поселок, пропитанный ночным холодом, и какой-то знакомый запах. Я втянула носом воздух.

Неужели это кровь?

В голове возникла непрошенная мысль: скрыться, убежать к Марте и не возвращаться до утра…

Но здесь папа с мамой и брат. А вдруг с ними что-то случилось?

Может, волк съел овцу, оттого и старый Купер напугался, оттого и кровью пахнет.

Успокоив себя этими мыслями, я быстрым шагом направилась к своему дому.

Странно, двери в дом соседей открыты. Забыли закрыть?

Я дошла до знакомого домика с зеленой крышей. Скрипнули ворота. Свет в окнах не горел. Под ногами было что-то бурое. Кровь?

Я зашла на наш участок и охнула.

На траве лежали мертвые овечки, а среди них моя милая Джульетта.

Похоже, им перегрызли горло. Но следов волчьих укусов на теле Джульетты не было, только два маленьких пореза на шее, похожие на следы клыков.

— Господи, — прошептала я, приложив ладонь ко рту. В голове возникла запоздалая догадка:

«Кровавые братья пришли за нами. Раньше они убивали своих рабов, а теперь им стало мало».

От страха задрожали ноги, и я села прямо на траву рядом с мертвой овечкой. Словно в полусне провела рукой по ее гладкой шерстке в последний раз:

— Прощай, Джульетта.

Родители, брат? Неужели они тоже?

В дом идти не хотелось. Если бы можно было отложить этот момент… Лучше жить в томительном ожидании, чем узнать страшную правду

— Страшно…

Словно услышав мой голос, заколыхались от ветра ветви деревьев. По коже прошел мороз.

Надо вставать! Надо зайти в дом! Почему же мне так холодно?

Могло ли лето в один миг смениться зимой?

— Апчхи! — Я чихнула, разрушив застывшую тишину. Затем кое-как поднялась. — Я должна зайти в дом.

Внезапно кто-то вздохнул совсем рядом. Или мне показалось?

— Вам холодно?

Я резко обернулась, пытаясь найти источник голоса.

На вершине деревянной ограды, защищавшей наш дом от хищников, сидел мужчина. Я с трудом смогла разглядеть его лицо. Кажется, незнакомец был молод и хорош собой. Его костюм с белоснежной сорочкой больше подходил аристократу, чем простолюдину.

Я кожей почувствовала исходящую от незнакомца опасность и еще какую-то странную тоску.

Не зря мама говорила: «Простым людям не дано понять помыслы господ». Мама!

Набравшись смелости, я ответила:

— Немного. Вы не знаете, что здесь произошло?

Легким движением руки незнакомец кинул мне кусок серой ткани. Это был плащ.

— Наденьте. Не стоит такой юной фройляйн мерзнуть, — в голосе собеседника снова проскользнула грусть.

— Фро… что?

— О, простите, в этих краях юных дев называют по-другому. Наверное, стоит к вам обращаться «мисс»? Вы ведь не замужем?

Я мотнула головой.

— Нина — мое имя. Вы путешественник?

Вопрос был глупым, но отчего-то мне стало интересно. Это человек приковывал взгляд. И все мысли о родителях и брате куда-то улетучились.

— Да, можно и так сказать. Приходится часто менять место жительства. Знаете, Нина, за свою жизнь я видел многое, даже слишком. — Незнакомец спрыгнул с забора и оказался совсем рядом. — Наверное, поэтому в такие ясные ночи мне грустно и тоскливо. Я живу так долго, но не знаю, зачем. Все потеряло смысл. Tacere Frigidus. — Он прикоснулся ладонью к моей щеке, и я кожей почувствовала холод. Ледяные руки. Как странно.

Странным было и то, что грядки с тыквами у ног этого господина покрылись тонким слоем льда.

— Нина, — он вздохнул, — вы показались мне таким чудесным ребенком, с такой нежностью гладили погибшую овечку. Чистая душа, милая пастушка. Может вы и есть мое спасение?

Мир сузился до льдисто-серых глаз незнакомца. Я молча стояла, не в силах что-то сказать.

И тут в голове промелькнула мысль: «Родители… Брат… Надо зайти в дом, узнать, что с ними».

— Простите, господин, мне надо спешить. — Я поклонилась и, развернувшись на каблуках, быстро направилась к дому.

— Вот как, устойчивость к чарам. Что ж, — незнакомец за моей спиной снова вздохнул.

И дверь в наш простой дом покрылась льдом. Она словно примерзла, и сколько бы я ни дергала, ручка не поддавалась.

— Не надо. Я избавил вас от жутких воспоминаний. Они мертвы, как и эти овечки. Мне очень жаль, Нина.

Я охнула и села на ступеньку. Ноги снова подкосились. Глаза застилала пелена слез.

— Не верю! Откройте дверь! — мой голос больше походил на жалобный стон. Наверное, так же плакала моя бедная мама или милая Джульетта, увидев лик смерти.

И тут в голове возникла страшная догадка: кровавые братья. Их было всегда двое. Они жили в замке рядом с кукурузными полями и убивали рабов. Говорят, от рук этих Арделианов погибали и местные фермеры. Говорят, они нечисты духом и питаются кровью.

Неужели этот господин…

— Как вас зовут? — голос мой был хриплым от холода и слез. — Отвечайте!

— О-о-о, так ты тоже решил развлечься, брат? Кто эта крошка? Наш десерт?

Дверь ограды скрипнула и на дорожке, ведущей к дому, появился другой незнакомец. Глаза его горели красным, лицо и одежда были испачканы в крови.

— Ты такой ненасытный, мне стыдно за тебя, Руфус, — тихо произнес сероглазый. — Убить целое поселение. Уму непостижимо!

— Да ладно тебе, — проворчал Руфус, — жалкие людишки годны лишь на еду. И, кстати, спасибо за десерт.

Он подошел ко мне и схватил меня за руку. В этот момент в его лице появилось что-то звериное. А дальше все произошло очень быстро.

У Руфуса появились клыки, тонкие и острые. Я закричала. В следующий миг клыки вцепились мне в шею. Где-то издалека сероглазый закричал:

— Руфус, нет! Нельзя!

Сознание уплывало. Перед глазами была только огромная луна на безжизненном ясном небе. Неужели сейчас я умру?

Вдруг все закончилось. Небо стало чернильным, а может, я наконец-то обрела последний покой.

— Нина, — меня позвал знакомый голос. — Проснись.

Я открыла глаза. Передо мной возникло лицо сероглазого незнакомца. Мы все еще были около моего дома. Я судорожно вздохнула, не чувствуя ни жара, ни холода. Потрогала шею. Следов укуса не было. Рядом со мной лежал обездвиженный Руфус. Его остекленевшие глаза смотрели в пустоту, из груди торчал серебристый клинок.

Я снова закричала.

— Тише. — Незнакомец закрыл мне рот рукой. — Сюда уже едут охотники, я чувствую их мерзкий запах. Послушай меня, Нина. Руфус успел выпить слишком много твоей крови, пришлось спасать тебя подручными средствами.

Он отвел глаза.

— Я сделал тебя одной из нас. Ты знаешь, что это значит?

— Нет… — говорить было тяжело. Хотелось пить.

— Понятно. — Незнакомец протянул мне что-то красное, завернутое в его серый плащ: — Съешь это.