Учительница усмехнулась.

По классу прошелся шепот, Майкл тяжело вздохнул.

Всего на один миг мне стало его немного жаль. Наверняка это неприятно, когда тебя постоянно сравнивают с картиной безумного художника. Затем в памяти снова всплыл след ботинка на моем дневнике, и я поспешно отвернулась.

Ну уж нет, не стоит жалеть таких…

— Миссис Уинстон, — рядом со мной раздался бодрый голос Стива, — раз уж у нас классный час, может быть, расскажете нам о местных преданиях и о главном весеннем празднике Нортенвиля.

Класс затих.

— Расскажите нам о Вальпургиевой ночи, — закончил мой сосед и выжидательно посмотрел на миссис Уинстон.

— Вальпургиева ночь, — повторила Арабелла. — В честь нее скоро будет школьный бал!

— Вальпургиева ночь, — мечтательно отозвалась веснушчатая девчонка за моей спиной, — бал…

В классе моментально возникла напряженная тишина, одноклассники, затаив дыхание, ждали ответа старой учительницы.

— О, — внезапно она приглушенно рассмеялась, — что ж, для Нортенвилля это поистине великое событие. Вальпургиева ночь или ночь ведьм — это время нечистой силы, торжество магии. Так гласят легенды. Говорят, в это время ведьмы проводят шабаш и устраивают колдовские пляски. Поэтому в конце апреля Нортенвиль проводит бал для учеников. Это дань уважения легендам и традициям этих мест. Несомненно, Вальпургиеву ночь ждут все в этом замке.

При этих словах миссис Уинстон словно увеличилась в размерах, в ее глазах отсвечивали огоньки ламп.

— Да, — учительница вздохнула, — думаю, эта ночь будет особенной.

На миг мне показалось, что в комнате потемнело. Тьма клубилась в углах, окутывала мистера Берри, исполняла безумный танец в закутке рядом с школьной доской.

Дверь скрипнула, и окно внезапно отворилось, впустив холодный воздух в комнату. Нас окружали тьма и холод, а еще огромная тень миссис Уинстон, которая неуловимо изменилась, волосы растрепались на ветру, в глазах появился странный хищный блеск.

— Мяу-у-у-у-у-у-у-у-у, — заорал мистер Берри.

Майкл Корнер молча встал и захлопнул окно:

— Кажется, здесь сквозняк, кто-то неплотно закрыл щеколду.

Он подошел вплотную к учительнице, и та, виновато захлопав глазами, снова стала собой.

— Давайте лучше поговорим об угощениях, которые нас ждут на балу. Я люблю тыквенный пирог и глинтвейн с корицей. От них пахнет теплом, а в этом замке достаточно холодно. — С этими словами Майкл снова сел за парту.

— О, я бы хотел попробовать Вальпургиевый пунш. — В глазах Стива появился алчный блеск. — Говорят, это лучшее угощение Нортневиля.

Арабелла Ридели фыркнула:

— Тебе лишь бы поесть, Стиви.

По классу разнесся приглушенный смех, и мой сосед снова залился краской.

В этот момент раздался звонок.

— Что ж на этом закончим наш необычный урок, — подытожила миссис Уинстон, расправляя края своей длинной черной юбки. — В следующий раз продолжим изучать строение глаза. И кстати. — она хлопнула в ладоши. — Прошу минуточку внимания. Я забыла представить нашу новую ученицу Нину Райн.

Все головы повернулись ко мне.

— Нина приехала из Рингвуда. Надеюсь, дружная семья Нортенвиля с радостью ее примет.

Одноклассники задумчиво на меня глазели. Кто-то тихо сказал:

— Новенькая…

— Наконец-то Стиви нашел себе подружку.

— Эта та, что надерзила Майклу? Пф-ф!

— Какая-то она молчаливая.

Несколько одноклассников помахали мне рукой, стайка девчонок начала оживленно перешептываться, остальные молча вышли из класса. Видимо, появление нового ученика было не такой уж редкостью в Нортенвиле.

И тут мое внимание снова привлек кот.

Мистер Берри запрыгнул на учительский стол и начал умываться мохнатой лапой.

Удивительно! Он вел себя по-хозяйски и вытворял все, что вздумается.

В рингвудской школе его давно бы выгнали из класса, а здесь смотрят сквозь пальцы на выходки пушистого негодника.

Мы со Стивом пошли к двери. Мистер Берри проводил нас взглядом, он легонько тронул лапой макет глаза на морщинистых ножках-подставках.

И тут мне показалось, что глаз моргнул, а черный зрачок покосился на меня.

По спине снова пробежали мурашки. В который раз за этот день.

Следующие уроки оказались ничем не примечательными и даже немного скучными.

Математика с упитанной мисс Роуз, которая запомнилась только лошадиным смехом и коронной фразой: «Закрываем рты, открываем тетради».

Эта розовощекая дама, на шее которой блестели массивные красные бусы, контрастировала с сухопарой миссис Уинстон в огромных очках и длинном старомодном платье.

После двух уроков математики мы со Стивом с трудом вышли из душного класса.

— Ну почему надо мной все смеются? — повторял он страдальческим голосом. — И Лиза опять это видела!

— А, да… — По правде говоря, я даже не заметила девчонку с рыжим хвостом в нашем классе. — Ничего, Стив, скоро все изменится.

Мы зашли за куртками и спустились по крутой лестнице к главному входу.

На нас, прищурив глаза, с подозрением смотрел невысокий охранник в знакомой синей форме.

Стив с виноватым видом помахал ему рукой:

— Здравствуйте, мистер Крайс, мы просто решили немного прогуляться на перемене.

Охранник отвернулся и с еле различимым ворчанием открыл газету. На обложке я успела прочитать заголовок «Мистический снежный март».

Затем скрипнула входная дверь, и мы оказались наружи.

Воздух на улице был прохладным и свежим. В сером небе виднелись белые перья облаков. Темные, почти черные башни Нортенвиля смотрелись огромными исполинами. Они разрезали небо и стремились ввысь. Я с трудом разглядела статую горгульи на крыше.

Поймав мой взгляд, Стив улыбнулся.

От свежего воздуха его щеки снова приобрели розоватый оттенок. Если честно, сейчас мой новый знакомый напоминал большого упитанного снегиря.

— Это Азазель. — Он указал пальцем на черную горгулью. — Рядом с ним Азбил и Екон. По легенде, они охраняют Нортенвиль.

— Азазель… Падший ангел? — Я с удивлением уставилась на Стива. — Странное имечко для горгульи.

— А по-моему — очень даже подходит. Эти имена им придумала выскочка Арабелла. Хоть какая-то от нее польза. — Стив с тоскливым видом пнул камень. — Говорят, по ночам она залазит на крышу и мило беседует с горгульями. Здесь у каждого свои странности.

— Да. — Я посмотрела на скользкую белую дорогу, за которой виднелось заснеженное футбольное поле. — Пошли Стив, надо успеть вернуться до темноты.

— Вообще-то у нас сейчас физкультура, — проворчал он. — Знаешь ли, прогуливать занятия в первый же день — не лучшая идея. Даже если учесть, что я ненавижу физрука мистера Кравцова и его вечные издевки.

И все же, несмотря на этот протест, Стив уныло плелся за мной, с опаской поглядывая на школьную площадку, где столпились ученики в спортивных костюмах под теплыми куртками.

Если честно, я ни капли не жалела о том, что пропустила физкультуры.

— Мистер Кравцов родом из России, говорят, там жуткие люди, они пьют водку и любят гулять в зверские холода. Может, поэтому учитель и издевается над нами. Он называет это закаливанием, — жалобно подытожил Стив.

Между тем тропинка становилась уже. Мы обогнули футбольную площадку и подошли к лесу с огромными деревьями, покрытыми пушистым снегом.

От вида темных, почти черных стволов мне стало жутко и неуютно. И все же сейчас не время отступать.

Я вспомнила наш с Эрни разговор, когда брат приехал домой на осенних каникулах.

Это было четыре месяца назад, а кажется, что прошла целая вечность. Мы гуляли по рингвудскому парку, и Эрни вел себя как-то странно. Постоянно оглядывался по сторонам, словно боясь кого-то встретить, и часто смотрел на желтый циферблат наручных часов.

— Знаешь, мелкая, в мире происходит столько странных вещей, жутких и необъяснимых.

Внезапно он взглянул на меня, нарушив тишину нашей прогулки.