— Ему вредит бездействие! — парирует Тати.
— Почему ты позволяет решать постороннему человеку, Дим? Она не врач!
— Кира… — прищуривается Тати, благодушно улыбаясь. — А Вы беляши делать умеете?
— Нет… — растерянно.
— А Димка очень любит беляши! Обожает! Особенно с красной рыбой. Давайте, я вас научу делать ему хорошо?
— Я без Вас знаю, как делать ему хорошо! — неожиданно взрывается Кира.
— Ну а почему же ему тогда плохо? — упирает руки в бока Тати. — У него желудок урчит. Он голодный.
Вообще-то — да. Но…
— Стоп! — развожу ладони. — Пиявки, так пиявки. Это моё решение. Кир, я правда буду очень благодарен за ужин. Любой.
Тетушка, абсолютно уверенная в том, что женщина — это вкусная еда, в первую очередь, тактично не кажет к нам пока носа. А Кира у меня с плитой не дружит.
— Я не умею включать твою плиту! Она какая-то древняя! — обиженно.
Там нет автоматического розжига, да. Я поджигаю зажигалкой.
— Пойдем, я включу, — вызывается Татико. — Покажу тебе там всё. Митяй, раздевайся.
Слышу как хлопает холодильник, их голоса…
— Подружки… — рассматриваю истеричных пиявок.
Они иссиня черные и сегментированные.
Меня передёргивает.
Но подписался же…
Снимаю штаны, пересаживаюсь на диван. Ложусь лицом вниз.
Тати возвращается.
Оттягивая резинку трусов вниз, Тати протирает крестец.
— Ты хоть знаешь куда ставить?
— Да. Я погуглила. Они, кстати, ещё и отказаться могут тебя сосать, если ты невкусный. Придется уговаривать…
— Как?
— Ну, не знаю! Как-то же женщин уговаривают сосать…
Ржу в подушку.
— Тати… Пошлячка!
На поясницу ложится мерзкое и холодное.
— А-а-а! Р-р-р… — рычу. — Если это не поможет! Ну пиздец тебе тогда.
— Тихо! Барышня тут сомневается… Соси, сказала! — грозно приказывает ей Татико.
У меня начинается тихая истерика от смеха.
— Ну скажи ей что-нибудь ласковое, чего я одна уговариваю?
— Бля! Она там ползает!
— Это прелюдия!
Через несколько минут я обвешан противными тварями и устало судорожно выдыхаю от смеха.
— Ну, всё, валяйся. Час надо потерпеть.
— А-а-а! Меня сейчас стошнит! — распахнув глаза смотрит на мою спину Кира, встряхивая кистями.
— О, кстати! Ты знаешь, чтобы поставить пиявку второй раз, надо заставить ее выблевать кровь. Иначе, ей хватит ее на полгода и она больше не присосется?! — невозмутимо и восторженно заявляет Тати.
— Класс… — падаю обратно лицом в подушку. — А что будет ещё один?
— Обязательно.
— А если дело не в том, что лекарство не рассосалось?
— Вот! Я купила у пасечника пчел. Мне кажется, пчелиный яд, может отлично помочь. Их пинцетом прижимают к коже, в акупунктурные места…
Кира сползает по косяку вниз, с ужасом смотря мне в глаза.
— Дима, а поехали в город? Там есть нормальная человеческая больница…
— Я бы с радостью. Но на ком тогда Татико запускать свои экспириенсы? Это было бы эгоистично… — шучу я.
— Кир, у тебя кажется что-то горит! — принюхивается Татико.
Кира сбегает.
— Чего ещё ты нагуглила?
— Муравьиный яд…
— Боги!
— И капсаицин.
— Что это?
— Сейчас… Нашла в бабушкиных рецептах — сливочное масло и жгучий перец. Надо натирать ступни. Это усиливает кровообращение. И обмен веществ в тканях. Что бы в тебя не вкачали, оно ускорит вывод этой дряни.
— Тати… Это все — кликушество.
— А вот посмотрим!
— Ну, хочешь, развлекайся.
— Хочу!
Растирает мне ступни. Прислушиваюсь к движениям. Едва ощущаю.
— Боги, как же горит! — скачет по комнате, тряся руками.
Сбегает в ванную.
Да? А у меня нихуя не горит… Только бросает в жар почему-то, а потом немеют губы и кончики пальцев. И вообще странно…
Зависнув, прислушиваюсь к ощущениям. Горячо. Мне горячо! Только не могу уловить четкую локацию откуда ощущение.
Одна из пиявок неожиданно отваливается, и скатившись по спине, падает прямо под бок.
Жирная, скользкая, нажравшаяся и огромная уже!.. Извивается и тыкается мордой мне в бок.
— Фак! — рефлекторно дергаюсь я, по вставая на локтях и дёргая бедрами в сторону. — Тати!!
Понимаю, что стою на четырех опорах — локти и колени.
Колени! Они блядь, сработали!
Но мгновенно падаю. Прямо на пиявку.
— А-а-ар… Та-а-а-ати-и-и! Прибью тебя!
— Ха. Сначала догони…
Глава 11 — Просто
Кровососы сняты и стоят в банке на столе. Я весь в бинтах и лейкопластыре.
Затылок ныть перестал… В последнее время там всегда то горит, то болит…
— Я приготовила ужин, — холодно заявляет Кира, стоя в дверях.
Её губы обиженно подрагивают.
И я в неловкой ситуации.
С одной стороны, Тати сейчас заботилась обо мне со своими пиявками, и было бы вежливо и логично пригласить ее на ужин с нами.
С другой стороны, Кира ревнует и психует, чувствует себя оскорбленный, и это неправильно подливать масло в этот огонь.
И что, блядь?! Зависаю, принимая решение.
Ловлю взгляд Тати.
— Не приглашай, не останусь, — подмигивает мне.
Я вижу, что словила обстановку, и просто пытается облегчить мне сейчас жизнь.
— Тати… Спасибо, родная. Подружки — супер.
Сжимает с улыбкой мое предплечье. Смывается как обычно молча, не прощаясь.
Мы ужинаем — салат, рис, яйцо. Лёгкий ужин. А я голоден как никогда. Слона бы съел.
— А хлеб?
— Хлеба нет. Он закончился. Как заказать здесь, я не знаю.
— Никак…
Гонять девчонку в магазин за хлебом мне как-то… Не могу привыкнуть к идее своей неполноценности. Да и до магазина километр по сумеркам пилить. Заблудится еще. Обойдусь.
Но, вздыхая, мечтаю о беляшах…
Кира нервничает, руки трясутся.
Переписываясь с Зольниковым Иваном, замечаю это.
— С кем ты переписываешься, Дим?
— С корешом. Хочет меня навестить. Узнал о… несчастном случае.
— Понятно.
Не верит.
— Вина хочешь?
— Ее вина?! — срывается голос.
— Ты имеешь в виду Тати? Да, ее вина. А что-то не так с ее вином? Это хорошее вино.
— Нет! Не хочу. Я хочу другого вина! Моего любимого.
— Другого нет, Кира. Есть вискарь, если хочешь.
— Я не пью крепкое. Ты забыл??
Напряжение и интонации накаляются.
— Чего завелась-то?
— Я не хочу, чтобы она больше приходила! Мне неприятно ее присутствие! Как ты смеешь, вообще?!..
Опускаю взгляд, сжимая челюсти.
Тати сейчас, единственное, что даёт мне вкус жизни. Я не готов отказаться от нее… Я хочу, чтобы она присутствовала в моей жизни.
— Ты спал с ней? — бросая вилку, закрывая лицо руками.
— Спал? — не сразу соображаю я.
— Я вижу, что спал! По вашему общению!
— Кира… Ты с ума сошла? Мы разъехались с Татико, когда нам было лет десять. Мы были детьми. Мы были как брат и сестра.
— Я не про ваше детство, Дим! — подскакивает она. — Я про "сейчас"!
— Эм… — теряюсь, чувствуя, как кровь приливает к лицу.
Потому что тему с моим бессилием все же стоит поднять. Или — не стоит. Или?..
Что-то я не готов!
Фак!
— Во-первых, нет, я не спал с Татико. Никогда.
— Честно? — немного остывает она.
— Абсолютно.
— А во-вторых?
Отодвигаю от себя тарелку, мгновенно теряя аппетит.
— А во-вторых, Кира, этого бы не случилось, даже если бы я захотел. И не случится. Ни с ней. Ни с тобой. Ни с любой другой женщиной. У меня есть физиологические проблемы после операции… На данный момент, — уточняю я.
Уточняю больше для себя. В этой версии, крыша моя держится прочнее.
— А какие?… — растерянно заглядывает мне в глаза.
— Не хотел бы вдаваться в детали. Смысл же ты поняла?
Снова начинает горько рыдать, закрывая ладонями лицо.
— Почему это все происходит с нами?!..
Как вежливо попросить Киру съебаться нахуй! — взрывает меня внутренне.
